Михаил Веллер - Разбиватель сердец (сборник рассказов)
Дак вот, робяты, што я вам скажу: на самом-то деле все это сказки. Почему? Да потому, што на самом-то деле его и не было вовсе на свете никогда. ты обожди мне кукиш совать, а то сам и выкусишь. Ну чего памятник? Памятник можно и Бове-королевичу поставить, а кто того Бову самог видел? то-то.
Я твои байки уже слыхал. Что делается он меньше да меньше, что носят его в мыльнице, что кричит он в специальный рупор бумажный, а человек ухо приставит и еле слышит, что разглядывают его в подзорное стекло, стал он с наперсток, потом с муравья, а потом такая соринка, что и не разглядеть.
И значит, по-твоему, что чиновники сами пишут за него приказы, офицеры сами отдают команды, все все сами делают, а кланяются пустому креслу и ему и служат. А если так, то они и раньше, значит, могли без него обойтись, верно? Вот и обходились.
Нет такого закона в природе, чтоб человек уменьшался! А вот чтоб его вовсе не было – такой закон есть. А еще есть такой закон, что каждый норовит лучший кусок ухватить… а ну положь мой расстегай, ишь разинул пасть-то!
Дак вот: эти, которые чиновники и офицера-генералы, каждый сам хочет на то кресло сесть,а других не пустить. И вот никто из них одолеть не может: другому помешать еще есть силы, а самому занять – уже нет. И тогда они договариваются: пусть считается, что кто-то его занял, придуманный, несуществующий – ни нашим, ни вашим, никому не обидно. А дело, мол, будем делать, как и раньше делали. Отсюда и сказки про исчезнувшего начальника, которого на самом деле никогда не было, а только кресло пустое. Понял? Плати за сахар, раз понял, без сахара пущай исчезнувший пьет.
Ничего не происходит
Шутки шутят:
старшее поколение:
ВАЛЕНТИН МИХАЙЛОВИЧ, инженер-строитель, под 50 (250 р. в месяц).
ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА, его жена, кандидат мед. наук (250 р.)
САНТЕХНИК жэка, их ровесник (на заработок не жалуется).
младшее поколение:
БОРИС, старший сын В.М. и В.М., студент пединститута. Романтик.
ГЛЕБ, младший сын восьмикласник. Юный супермен.
ВИТЕНЬКА, девочка Бориса, лапочка-стервочка. и усугубляющие сумятицу
ЧЕТВЕРО РАБОЧИХ СЦЕНЫ И РАСПОРЯДИТЕЛЬ.
ЧАСЫ С КУКУШКОЙ, кукующей не вовремя.
ТЕЛЕВИЗОР – оснащен дистанционным управлением и повернут, к сожалению, экраном от зрителя: иногда кто-нибудь переключает программу и усиливает звук.
Все происходит здесь и сейчас: будний вечер в обычной квартире.
Действие первое
Досадная неувязка.
Свет в зале гаснет. За опущенным занавесом – стук передвигаемых декораций. Занавес поднимается – не до конца, резко идет вниз; опустившись на треть, застывает, дергается, еще раз, еще, один край заедает, и он застывает в кривом положении. За ним – прозрачный занавес из крупной сетки или кисеи и сцена в рабочем освещении. Двоерабочихсценынесут и ставят диван, третий– телевизор. Несут с трудом, ничего не замечая: им тяжело.
1-Й РАБОЧИЙ. Что сегодня играют-то?
2-Й РАБОЧИЙ. А, опять лажа какая-то. "Ничего не происходит".
1-Й РАБОЧИЙ. А не происходит, так нечего и дергаться. им хорошо на сцене трындеть, а нам таскай все это.
3-Й РАБОЧИЙ (лезет на стул). Подай-ка. (1-й подает ему настенные часы, он вешает их.) Хорошо хоть сейчас спектакли кончаются рано, домой спокойно успеваешь. Этот длинный?
2-Й РАБОЧИЙ. Да нет, коротенький. (Трогает струны гитары на стене-декорации.) Хэ, настроена.
1-Й РАБОЧИЙ. (плюхается на диван, утирает пот, глотает пива из бутылки на столе.) В гробу я видал эти реалистические постановки. Таскаешь, будто грузчик в мебельном, а платят…
2-й рабочий снимает гитару, вольготно раскидывается в кресле спиной к залу. 3-й рабочий, бурча под нос, вешает срывающиеся часы, садится на стул, закуривает. 2-й, перебирая струны, поет.
На витрине детства кончились подарки,Дождик, а не солнце, старость, а не радость.Окольцована судьба радужною аркой,Вниз башкой бы с этой арки, да работать надо.
Разыграйте меня, разыграйте меня:Что я смел и удачлив, шепните.Сеть тесна – суета, зла беда в ворота,Скукота жизнь прожить без событий.
Даже в микроскопе жизнь свою не вижу.Где веселый праздник? Вечный понедельник.Точно белка в колесе, наживу лишь грыжу:Удирать бы поскорей, да ведь я бездельник.
Обманите меня, обманите меня!Жизнь меня серым сном опоила:Не проснуться – хоть в крик, не встряхнуться – привык,И удача мой адрес забыла.
Из-за кулисы показывается распорядительсценыи отчаянно машет: опустите занавес!
РАСПОРЯДИТЕЛЬ (сдавленно, в панике и бешенстве). Вы что, ссамодеятельность, сс ума сошли! Вон немедленно! (бросается назад к рубильнику.)
Сцена гаснет, остается лишь лампа за задником. Рабочие спешно убегают: 2-й вешает гитару, она срывается, он возвращается и вешает ее снова; 1-й, пригибаясь, возвращается бегом, хватает со стола пустую бутылку и убегает. Занавес дергается. С края, где его заело, 4-й рабочийвыносит стремнку, лезет на нее, возится наверху. Занавес идет вниз.
4-Й РАБОЧИЙ (за занавесом). Вечно что-то напортачат.
РАСПОРЯДИТЕЛЬ (выходит перед занавесом, прижимая руки к груди). Уважаемые зрители! Просим простить нас некотрые технические неполадки. Сейчас начнется спектакль.
1. "Большая комната" трехкомнатной квартиры. Три двери: налево – в «ребячью» комнату, направо – в спальню родителей, позади – в прихожую (туда же в ванную и кухню). На переднем плане В.М. – ОТЕЦ на велоэргометре. В.М. – МАТЬ за столом с кипой журналов: читает, подчеркивая. ГЛЕБ вяжет на спицах, не отрывая глаз от учебника. (Спиц он не выпустит из рук до конца действия, когда свитер будет связан.)
МАТЬ (закрывая журнал, вздыхает). Ничего нового. Вот и еще день прошел… (Глебу.) Ну, как успехи?
ГЛЕБ. На Западном фронте без перемен.
МАТЬ (в тон). А на восточном?
ГЛЕБ. Урам, мы ломим, гнутся шведы.
МАТЬ. Ты будешь когда-нибудь говорить своими словами?
ГЛЕБ. А кто сейчас говорит своими словами? Это не модно.
МАТЬ. Очередное веяние молодого поколения?
ГЛЕБ. Отнюдь. Разве не старшее поколение забоитися, какими словами нам говорить? (Пытается сострить.) Что деды посеют, отцы пожнут. А дети жуют. Может, внуки сплюнут.
ТЕЛЕВИЗОР. Сколько усилий! А счет не меняется! Удар!
ОТЕЦ (налегая на педели). Почти пятьдесят кэмэ в час!
МАТЬ (накрывая стол). Ты успеешь вернуться к ужину?
ГЛЕБ (поддерживая шутку). Арестуют тебя скоро.
ОТЕЦ (теряя педали). За что же это?..
ГЛЕБ. Найдется. За превышение скорости, за нарушение правил, номера нет… старушечку собьешь на переходе…
ОТЕЦ. Тьфу на тебя. Умчусь от ГАИ. (Становится на напольные весы.) Четыреста граммов!
ГЛЕБ. Ты так горд, будто не потерял, а нашел, и не лишнего веса, а золота.
ОТЕЦ. И все равно девяносто шесть семьсот… никак!
МАТЬ. Это за счет тяжелого характера, милый.
ОТЕЦ (отдуваясь). Это ж сколько энергии надо израсходовать, чтобы пустить на воздух четыреста граммов!
ГЛЕБ. Особенно если они приходятся на мозговое вещество.
МАТЬ. Сколько всего на воздух пускаем – а откуда энергия берется?..
ГЛЕБ. Затратив то же количество энергии рационально, ты мог бы поднять трехтонную плиту на девятый этаж.
ОТЕЦ. На черта она там нужна?
ГЛЕБ. Ну, тогда мог бы доехать до Владивостока, получить массу впечатлений, прославиться, завоевать приз газеты и прилететь обратно на самолете. С сувенирами и подарками.
МАТЬ. Он и так уже здесь – безо всех этих хлопот.
ОТЕЦ. Насчет обратно – я бы еще подумал. Когда-то я хотел на Дальний Восток… (Мечтает.) Пейзажи летят по сторонам…
МАТЬ (вздыхает). Годы летят…
ГЛЕБ. Деньги летят…
ОТЕЦ. Вот – вырастили мудреца. Фрукт поколения: деньги в расчет! Да я моложе тебя, я радуюсь жизни, волнениям…
ГЛЕБ. Папа, от волнений ты поправляешься.
ОТЕЦ. Да лучше от них поправляться, чем худеть, иначе можно умереть от дистрофии! А вы… начинающие пенсионеры! Весь мир, вся жизнь в перспективе, а вас даже это не манит!
ГЛЕБ. А кто создал нам такую милую перспективу, что она нас не манит?
МАТЬ. Каждый день одно и то же, как заезженная пластинка, ну сил нет: хоть бы вы о чем-нибудь новом поговорили!
ГЛЕБ. Меньше новостей – дальше от инфаркта. Вам что, жить спокойно надоело?
ОТЕЦ. А мы в юности считали, что спокойствие – это душевная подлость. Ведь тошно жить вот так, как по кругу в колее!
ГЛЕБ. Пожалуйста. Рубль – и никакого спокойствия.
ОТЕЦ. Что?
ГЛЕБ. Вы же хотите чего-то нового? Рубль – и произойдет.
МАТЬ. Что произойдет? И при чем тут рубль?
ГЛЕБ. Советую поторопиться. Один рубль – и вы получите первосортную, свежую новость. Причем раньше, чем она произошла.
ОТЕЦ. А нельзя ли дать пятьдесят копеек, чтоб она вообще не происходила?
МАТЬ. Если это опять какая-то твоя афера, я тебя…
