Михаил Веллер - Легенды Невского проспекта (сборник рассказов)
Лаокоон
На Петроградской стороне, между улицами Красного Курсанта и Красной Конницы, есть маленькая площадь. Скорее даже сквер. Кругом деревья и скамейки – наверное, сквер.
А в центре этого сквера стояла скульптура. Лаокоон и двое его сыновей, удушаемые змеями. В натуральную величину, то есть фигуры человеческого роста. Античный шедевр бессмертного Фидия – мраморная копия работы знаменитого петербургского скульптора Паоло Трубецкого.
А рядом со сквером была школа. Средняя школа № 97. В ней учились школьники.
Ничего особенного в этом усмотреть нельзя. И школ, и скверов, и статуй в Ленинграде хоть пруд пруди.
Однажды в школу назначили нового директора. Директоров в Ленинграде тоже хоть пруд пруди. Большой город.
Новый директор, отставной замполит и серьезный мужчина с партийно-педагогическим образованием, собрал учительский коллектив и произнес речь по случаю вступления в должность. Доложил данные своей биографии, указал на недочеты во внешнем виде личного состава – юбки недостаточно длинны, волосы недостаточно коротки, брюки недостаточно широки, а курить в учительской нельзя; план-конспекты уроков приказал за неделю представлять ему на утверждение. Это, говорит, товарищи учителя, не школа, а, простите, бардак! Но ничего, еще не все потеряно – вам повезло: теперь я у вас порядок наведу.
– А это, – спрашивает, – что такое? – И указывает в окно.
Это, говорят, площадь. Вернее, сквер. А что?
Нет – а вот это? В центре?
А это, охотно объясняют ему, скульптура. Лаокоон и двое его сыновей, удушаемые змеями. Древнегреческая мифология. Зевс наслал двух морских змеев. Ваял великий Фидий. Мраморная копия знаменитого скульптора Паоло Трубецкого.
– Вот именно, – говорит директор, – что ваял... Трубецкой! Вы что – не отдаете себе отчета?
В чем?..
– А в том, простите, что это – школа! Совместная притом. Здесь и девочки учатся. Девушки, к сожалению. Между прочим, вместе с мальчиками. Подростками. К сожалению. В периоде... созревания... вы меня понимаете. И чему же они могут совместно научиться перед такой статуей? Что они постоянно видят на этой, с позволения сказать, скульптуре?
А что они видят?..
Вы что – идиоты, или притворяетесь? – осведомляется директор. В армии я бы сказал вам, что они видят! Перед школой стоят голые мужчины... во всех подробностях! здесь что – медосмотр? баня? а девочки, значит, на переменах играют вокруг этого безобразия! Набираются, значит... ума-разума!
Тут учитель рисования опять объясняет: это древнегреческая статуя, Лаокоон и двое его сыновей, удушаемые змеями; мраморная копия знаменитого скульптора Паоло Трубецкого. Произведение искусства. Оказывает благотворное эстетическое воздействие. Шедевр, можно сказать, мирового искусства.
Шедевр?! говорит директор. А вот скажите мне, вы, очень образованный – что это вот там у них! вот там, вон! вот там! Змеи... нет, не змеи. Змеи тут ни при чем!! Да-да, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду, сам мужчина!
Рисовальщик обращается за научной поддержкой к учительнице истории. А директор ей:
– Вы сами сначала декольте подберите!.. или вас тоже этот Трубецкой уже ваял?
Позвольте, разводят руками уже все учителя на манер ансамбля танца Моисеева, это древнегреческая статуя, Лаокоон...
Мы с вами не в Древней Греции, кричит директор, обозленный этим интеллигентским идиотизмом. Или вы не знаете, в какой стране вы живете? Время перепутали? Или сегодня с утра по радио объявили построение рабовладельческого строя?! Интересно, а что-нибудь о Моральном кодексе строителя Коммунизма вы слышали? а ученикам своим говорили? А в ваши обязанности входит их воспитывать как? – именно вот в указанном духе! А вы им – что каждый день суете под нос? Может, вы еще голыми на уроки ходить придумаете?
Учителя еще пытаются вякать: мол, это вообще у древних эллинов была традиция такая – культ тела, гимнастикой занимались обнаженными... Так, говорит директор. Вот и договорились, наконец. Гимнастикой, значит – обнаженными? А арифметикой? И учителю физкультуры: а вы что скажете про гимнастику? Это что – правда? Физрук говорит – помилуйте... у нас на физкультуре все в трусах... в футболках. – Вот именно! Еще не все, значит, с ума сошли. Вы слышали, что сказал разумный человек?
Короче – завхоз: убрать это безобразие. Мы по своему долгу призваны любой разврат пресекать и предупреждать! а мы детей к разврату толкаем! Сегодня она это видит у этого вашего... Лаокоона, а завтра что она захочет? и чем это кончится?
Завхоз говорит: простите, это в ведении города... управления культуры... наверно, и общество охраны памятников причастно... я не могу.
Ах, не можешь? А что вы тут можете – пионерок мне растлять мужскими... органами?! комсомолок?! И не сомневайтесь – я на этих змеев, видите ли, с яйцами, управу найду! перед учреждением детского образования!..
И директор начинает накручивать телефон: решать вопрос. А человек он напористый, практический, задачи привык ставить конкретно и добиваться оперативного исполнения.
И вот, так через недельку, как раз перед большой переменой, приезжает «Москвич»-полугрузовичок. Из него вылезают двое веселых белозубых ребят, вытаскивают ящик с инструментами, и начинают при помощи молотка и зубила приводить композицию в культурный вид.
Кругом собирается народ и смотрит это представление, как два веселых каменщика кастрируют, значит, двухсполовинойтыщелетних греков. Стук! стук! – крошки летят.
В толпе одни хохочут, другие кричат: варвары! вандалы! блокаду пережили, а вы! кто приказал?
Учитель рисования прибежал, пытается своим телом прикрыть. Голосит:
– Фидий! Зевс! Паоло Трубецкой! Вы ответите!
Отойди, отвечают, дядя, пока до тебя не добрались! А то как бы мы от шума не перепутали со своим зубилом, кому его приставлять и куда молотком стукать.
Особенно мальчики из старших классов довольны. Советы подают. Давай их, говорят, развратников, чтоб по ночам онанизмом не занимались. Ребя, хорошо если они только статуями ограничатся, а если они с них только начинают? тренируются, руку набивают! Ниночка, а вот скоро и нас так, – ты плакать будешь? а вот тогда будет поздно! Разрешите, обращаются к скульпторам, пока в туалет сбегать, а то потом не с чем будет. А вот, говорят, у Сидорова из десятого «Б» тоже надо лишку убрать, можно его к вам привести? Лови Сидорова!
Короче, веселая была перемена, еле после звонка на урок всех загнали. А за окнами: стук-стук!
Справившись с основной частью работы, ребята взяли напильники и стали эти места, значит, зачищать, изглаживать все следы былого заподлицо с торсом, если можно так выразиться. В толпе восторг, с рекомендациями выступают. Керосином еще протрите – от насекомых! За что это их, родимых? А чтоб не было группового изнасилования, бабушка. Вот теперь больше школьницы беременеть не будут! Ребята, вы уже вспотели, надели бы им лучше презервативы просто, и дело с концом. Да... радикальные меры.
Лишили древних страдальцев не потребных школе подробностей, сложили инструменты и отбыли.
И всю неделю Петроградская ходила любоваться, кому делать нечего, на облагороженную группу.
Но учитель рисования тоже настырный оказался, нажаловался куда мог, потому что через недельку снова приехал полугрузовичок, и из него выгрузились те же двое веселых белозубых ребят. Они врубили дрель и просверлили каждому на соответствующем месте узкую дырку.
Опять толпа собралась, народ хохочет и советы подает, обменивается мнениями. Кто считает, что надо волосы кругом изобразить, кто высказывается, чего статуи будут делать посредством этой дырки и какую функцию она будет исполнять. Узковата, считают, но это лучше, чем наоборот.
Говорят, что первые операции по перемене пола были сделаны на Западе. Ерунда это и пропаганда.
А ребята достают три бронзовых штифта и ввинчивают каждой статуе по штифту. Бронза свежеобработанная, блестит, и солнце на резьбе играет.
Из толпы интересуются:
– Резьба-то левая, небось?
– А вот на каждую хитрую... найдется штифт с левой резьбой!
– Вот у кого металлический! Сделали из мальчуганов мужчин.
– Васька, вот бы тебе такой?
– Вот это я понимаю реставрация. Не то что раньше.
– Ребята, а какой скульптор автор проекта?
И в прочем том циничном духе, что твердость хорошая, и длина сойдет, но диаметр мал.
Ребята достают из своего ящика три гипсовых лепестка, и навинчивают их на штифты. И отец с двумя сыновьями начинают при этом убранстве очень прилично выглядеть – с листиками.
Толпа держится за животы. Что ж вы, укоряют, только лепестки пришпандорили – а где все остальные прелести, меж которых тот лепесток относился? Наконец-то, говорят, вернули бедным отобранную насильно девственность.
Если бы кругом стояли сплошные учителя рисования и истории, то, возможно, реакция была бы иной, более эстетичной и интеллигентной. А так – люди простые, развлечений у них мало: огрубел народишко, всему рад. Не над ними лично такие опыты сегодня ставят – уже счастье!
