Дэниел Мейсон - Настройщик
— Я куплю здесь еды. Может быть, теперь мы долго не встретим людей.
Юноша скрылся в одном их домов. Эдгар оставался ждать в седле.
По дороге бродили несколько цыплят, копаясь в пыли. Мужчина, растянувшийся в тени дерева на деревянном настиле, прокричал что-то, обращаясь к Кхин Мио, и она ответила ему.
— Что он сказал? — спросил Эдгар.
— Он спрашивает, куда мы едем.
— А что вы ответили?
— Я сказала, что мы едем на юг, в Мейктилу, но выбрали этот путь, чтобы полюбоваться окрестностями.
— Почему вы сказали неправду?
— Чем меньше людей будут знать, что мы направляемся в горы, тем лучше. Здесь мало кто живет. Обычно мы путешествуем с охраной. Но из-за сложившихся обстоятельств, наша поездка в некотором роде... частная, не имеет официального статуса, и если кто-нибудь захочет напасть на нас, помочь будет некому.
— Вы волнуетесь?
— Волнуюсь? Нет. А вы?
— Я? Немного. На корабле, когда я плыл из Проме, было несколько арестованных дакоитов. У них довольно зверский вид.
Кхин Мио секунду разглядывала его, словно раздумывая, что сказать.
— Мы вне опасности. Нок Лек — очень хороший боец.
— Не знаю, насколько это может меня успокоить. Он же почти ребенок. А я слышал, что они бродят бандами человек по двадцать.
— Вы не должны думать об этом. Я много раз ездила по этой дороге.
Нок Лек вернулся с корзиной и привязал ее к седлу Эдгара. Он попрощался с человеком под деревом и, свистнув, пустил пони вперед. Эдгар тронулся следом, подняв руку в прощальном жесте. Но человек ничего не ответил проезжающему мимо англичанину.
От корзины пахло пряным ароматом ферментированного чая и специй.
Тропа пошла резко вверх, и растительность начала меняться: низкий жесткий кустарник уступил место более высоким растениям. По мере того как они поднимались, растения становились все мощнее, напитанные влагой туманов. Они взбирались по склону, покрытому низким лесом, здесь было влажно, как на равнине в окрестностях Рангуна. По ветвям порхали птицы, громко чирикая, слышался шорох шагов более крупных существ, ступающих по ковру палой листвы.
Раздался резкий хруст, и Эдгар обернулся, почти подпрыгнув. Снова хрустнула ветка, на этот раз еще громче, а потом послышался сплошной треск, кто-то быстро продирался сквозь подлесок.
— Нок Лек, Кхин Мио, смотрите, там кто-то есть! — Эдгар остановил пони.
Нок Лек тоже услышал шум и придержал своего скакуна. Звуки становились все громче. Эдгар огляделся в поисках какого-нибудь оборонительного предмета — ножа, ружья, но он и сам знал, что у него никакого оружия нет.
Шорох усиливался.
— Что это? — прошептал он. Вдруг прямо перед ними тропу пересек дикий кабан и скрылся в кустах с другой стороны.
— Чертова свинья, — выругался Эдгар. Нок Лек и Кхин Мио рассмеялись, снова тронувшись в путь. Эдгар попытался выдавить из себя смех, но сердце его продолжало отчаянно колотиться. Он свистнул своему пони, и они поехали дальше.
Тропа стала еще круче, а потом, перевалив через гребень горы, показалась с другой стороны из-под деревьев, впервые за последние несколько часов они смогли любоваться окрестностями. Эдгара поразило, как все изменилось вокруг по сравнению с тем, что они видели раньше. Противоположный склон горы был настолько крут, что казалось, до него можно дотронуться рукой. «Если разбежаться и прыгнуть, — думал Эдгар, — можно достать покрытые мхом ветви деревьев, растущих на соседнем склоне». Однако, чтобы добраться туда, нужно было вначале спуститься по почти отвесному обрыву, а затем подняться вверх через непроходимые джунгли. Ущелье было покрыто густой растительностью, так что невозможно было понять, есть ли там река, человеческое жилье. Но когда Эдгар, Кхин Мио и их провожатый поднялись по тропе выше, перед ними открылась другая долина, спуск в которую представлял собой несколько плоских террас, занятых полями. Совсем внизу далеко от них на этих ступеньках можно было различить две человеческие фигуры, копошащиеся в воде, скопившейся в бороздах. Она отражала небо, и блестящие ростки, появившиеся из земли, казались облаками.
Кхин Мио заметила, что Эдгар смотрит на крестьян.
— Когда я впервые оказалась на нагорье Шан, — сказала она, — меня поразило, что здесь растет рис в то время, когда поля вокруг Мандалая лежат опустевшими. Горы задерживают дождевые облака, которые пролетают над долиной Иравади, и даже в сухой сезон здесь хватает влаги для второго посева.
— Я думал, здесь сухо.
— На плато — да. Там страшная засуха, уже несколько лет. Целые деревни вымирают от голода или переселяются в низины. Горы задерживают облака, и дальше они не проходят. Если до плато не доходят муссонные дожди, оно обречено на засуху.
— А эти крестьяне внизу и есть шаны?
— Нет, это другая народность. — Она поговорила с Нок Леком по-бирмански. — Он говорит, эти долины населяют палаунги. У них собственный язык, одежда, музыка. Даже мне они не очень хорошо знакомы. Эти горы — как острова, на каждой живет свое племя. Чем дольше они остаются в изоляции, тем больше начинают отличаться друг от друга. Палаунги, падуанги, дану, шаны, па-о, ва, качины, карены, каренни. И это только самые крупные народности.
— Никогда бы... — проговорил Эдгар, не закончив. — Как это занятно — горы-острова.
— Так их назвал Энтони Кэррол, он сравнивает их с островами господина Дарвина, только здесь происходит изменение культурных черт, а не формы птичьих клювов. Он даже написал письмо об этом в Королевское общество.
— Я не знал...
— Вам, оказывается, не все рассказывали, — сказала она. — Это еще далеко не все.
И Эдгар выслушал рассказ об исследованиях доктора, о его коллекциях и переписке, о письмах, которые он каждый месяц получает из Мандалая, письмах от далеких биологов, врачей, даже химиков — химия была его давней страстью.
— Половина всей почты, которая приходит в Верхнюю Бирму, — добавила Кхин Мио, — это научная переписка доктора Кэррола. А вторая половина — ноты для него.
— Значит, вы помогаете ему в его работе?
— Наверное. Немного. Но он знает гораздо больше, чем я. Я только слушаю. — Эдгар ждал, что она пояснит, что имела в виду, но Кхин Мио отвернулась и снова стала смотреть на дорогу.
Поход продолжался. Становилось темно. Из темноты доносились новые, незнакомые звуки: где-то возились падальщики, выли дикие собаки, лаяли олени.
Наконец на небольшой поляне они спешились и установили армейскую палатку, которую взял с собой Нок Лек. Ее растянули в центре поляны, и Нок Лек скрылся под тентом, чтобы разложить багаж. Эдгар оставался снаружи вместе с Кхин Мио. Никто не говорил ни слова. Оба устали, лесные звуки оглушали их. Наконец Нок Лек вылез из палатки и пригласил их внутрь. Эдгар забрался под москитную сетку и расстелил циновку. Только сейчас он заметил две двустволки, прислоненные изнутри к стене палатки, лунный луч, проникший через дырку в ткани, поблескивал на взведенных курках.
Только через два дня пути по густым джунглям они достигли горного перевала. Перед ними лежал короткий, но крутой спуск, внизу переходивший в плато — огромное лоскутное одеяло из полей и лесов. Вдалеке, на самом краю равнины, вставала другая горная гряда, серая, окутанная туманом.
Они спустились по узкой, каменистой тропе вниз, пони старательно искали, куда поставить копыто. Эдгар позволил телу расслабиться, он принял вольную позу в седле, пытаясь избавиться от скованности, накопившейся за это время в мышцах от езды верхом и сна на земле. Было уже поздно, их тени стали совсем длинными и уходили далеко в долину. Эдгар оглянулся и посмотрел на горы, на гребни, окутанные туманом, тянущимся по склонам. В гаснущем сумеречном свете в полях продолжали работать шанские крестьяне в широкополых шляпах и спадающих до земли штанах. Медленный и ритмичный шаг пони укачивал его, заставляя прикрыть глаза. Фантастический мир скал и храмов быстро исчез, и он подумал: «Наверное, я сплю. Все это слишком похоже на детскую волшебную сказку». Вскоре стемнело, они продолжали скакать, ночь взяла свое, и Эдгар склонился к холке пони.
Ему грезилось, как он скачет галопом через рисовые поля на пони. И у него в гриву вплетены цветы, которые описывают круги в воздухе, как спицы колеса при движении повозки. И они проезжают мимо одетых в карнавальные костюмы привидений, мимо пляшущих огоньков, вспыхивающих на фоне бесконечной зелени. И тут он проснулся. Проснулся и увидел вокруг себя пустынную землю, сожженные рисовые стебли, слегка покачивающиеся под ветерком. Над землей поднимались известняковые горы, целые города утесов и скал, в которых скрывались позолоченные Будды, они росли из пола пещер, как сталагмиты, и были настолько древними, что начали уже покрываться известковой пылью. Он снова задремал, и когда они проезжали мимо, он видел пещеры, озаренные светильниками паломников, которые оборачивались, чтобы взглянуть на чудного иностранца. Будды позади них дрожали, стряхивали свой известковый покров и ждали в сомнении, тоже глядя на путников: эта тропа была совсем пустынной, и очень немногие англичане хоть когда-нибудь проезжали по ней. Снова проснувшись, он увидел перед собой юношу и женщину, в общем чужаков для него. Она тоже дремала, ее волосы свободно рассыпались по спине и развевались на ветру, цветок из них выпал. Эдгару приснилось, что он поймал его, и он снова очнулся. Уже занималась заря, путешественники пересекали ручей по мосту, и внизу, под ними, мужчина и мальчик гребли на долбленке по коричневой бурлящей воде, они сами были такого же цвета, как лодка и вода. Эдгар видел их только благодаря фону воды, который постоянно менялся. Они были не одни, потому что как только они проплыли под мостом, появилась другая лодка, плывущая по течению, с мужчиной и мальчиком. Эдгар взглянул вверх и увидел тысячи гребущих людей, сами они и были потоком — оказывается, Эдгар все еще спал и ночь еще не закончилась. Из утесов и ущелий появлялись не люди и не цветы, а какой-то свет, пение. И те, кто пел, сказали ему, что так светятся мифы, они живут в пещерах вместе с облаченными в белые одежды отшельниками — и он, как казалось ему, проснулся. Они рассказывали ему мифы. О том, что вселенная была создана гигантской рекой, и по этой реке плывут четыре острова, и люди живут на одном из них, а другие населены иными созданиями, которые существуют лишь в легендах. Эдгар видел, как они остановились у реки на отдых, как женщина проснулась и распутала волосы, которые ветер обмотал вокруг ее тела, как они с юношей склонились к воде и пили, и в этот момент в глубине шевельнулся сом... И Эдгар очнулся. Наступило утро. А они все скакали и скакали.
