Кирилл Туровский - Каждый сам себе дурак
Тем временем я подошел к находящемуся рядом киоску «Роспечати» с целью поинтересоваться, что откручивают себе на брэйн умеющие читать грамотеи. Первым делом на левой половине киоска разглядел медицинскую рекламу с сомнительным содержанием.
— СПИД за август, СПИД за сентябрь, СПИД за октябрь.
Ясно, опять ничего не вкурил и полез в окошко киоска потереть со старой сэйлсвуменшей за позиционирование этой рекламы по отношению к особям.
— Скажите, пожалуйста, — спросил я вполне деликатно. — А чем СПИД за октябрь отличается от СПИДА за август? Дольше действует или круче накрывает?
Продавщица очень обрадовалась, что реклама на стене ее детища принесла свои плоды. Она аж подскочила, отбросила в сторону книжку «Унесенные бредом» и экспрессивно взвизгнула:
— За август — старье! Октябрь — свежак! Там гомосексуальные зоонекрофилы — закачаешься!
Пунктиры в моей башке опять основательно перещелканулись. Вступать в контакт с мертвыми животными мужского пола, обладающими вирусом, представилось мне не особо привлекательным. Тут как раз, гремя бутылками, и моя подружка подлалитилась. Я первым делом поинтересовался, не желает ли она себе подкупить ради развлечения немного спидка.
— Чего? Чего?
Ладно, повторил. Мне несложно.
А Лали чуть сумку не выронила и в обморочек не брякнулась. По простоте душевной подумав, что это один из моих щедрых подарочков, которые я ей преподнес в придачу к триппачку. Когда она немного отдышалась, предложил еще и для родичей немного спидка прикупить, чтоб и они в стороне не остались.
— Но только если будем брать, пусть сертификат качества покажет нам, а то опять подсунут шнягу! Разбирайся с ними потом! — предупредил я.
Я перевел ее вытаращенный взгляд на старуху, киоск и впечатляющий слоган. И стал поторапливать, мол, пересекать Рубикон надо скорее, не то нас могут опередить.
Наконец Лали рассмотрела рекламу и облегченно выдохнула:
— Идиот! Это газета так называется!
— Да? — промычал я раздосадованно.
Вот так да. А я о чем подумал-то? Да, надо попробовать все-таки хотя бы месяц ничего из драгз не хавать…
Оказывается, это действительно такая газета. «СПИД-инфо» всего лишь. Там как раз все внимание уделяется плотному столкновению с себе подобными и не только. Брать не стали.
Но хотя, если подумать здраво, совсем неплохо было, если бы всех особей вдруг накрыл СПИД, вирус Эболы или еще что похлеще. Все развалятся на части, и все такое. И все «Я» полетят туда. Далеко-далеко. Высоко-высоко. На самую темень. До самого конца.
Наконец мы добрались до того дома, который и был целью нашего путешествия. Я увидел, что ожидал: центр, легашный пост, охраняемая стоянка, консьержка, все дела. Именно здесь обитали те самые прекрасные люди, которые девятнадцать лет назад отправили Лали в жизненный трип. Или в жизненный затяжной прыжок — как кому нравится. И на разных стадиях полета они подпитывали ее стропы монетами и квартирами.
Ладно, заходим. Они, родственнички, к трапезе, понятное дело, готовились как раз. И нас сразу засунули в общее стойло. Типа вежливыми прикидываются.
Папашка-то ее был весьма уважаемым человеком. Благо занимал какой-то неслабый пост в префектуре, а в придачу вольготно хозяйничал в одном из средних банков, в котором крайне бережно отмывал свою денежку на бюджетных и валютных махинациях.
Мамаша же просто с ума сходила, не зная, куда запрокинуть свое свободное времечко. И поэтому напридумывала себе разные салоны красоты, йоги, солярии, лечебные ванны и парикмахерские. В паузах для хобби она снимала малолеток на Таганке. Эй ты, старая шалава! Надеюсь, тебе кто-нибудь все же подбросил спидок? Это бы тебя вразумило.
Как мы сели за стол, эти «чужие» рядом стали дружно барахтаться в заунывных разговорах об общих делах, последних новостях, шмотье и об их в данный момент отсутствующих соплеменниках, которые носили схожую фамилию в их стае.
Кстати, там присутствовал еще достаточно оригинальный представитель. Как я понял по некоторым отрывочным фразам собеседников, конкретный отщепенец. И брательничек моей тинушки, мой ровесник. Сыночка их. Их семейная драма. В своем предательстве семьи он докатился до того, что бросил Финансовую Академию, куда его засобачил папаша, и в данный момент ошивался во ВГИКе. И понятно: в семье не без урода.
Этот дуралей по юношеской гонке яростно уверовал в синематограф всеми фибрами. После того как мы вместе залились текилкой, он стал сумбурно затирать за Альмодовара, Трюфо и Бунюэля. Надо отметить, остальные смотрели на него с искренним сочувствием. Как на носителя вавилонского алфавита.
К тому же этот парень и вовсе омерзительный финт выкинул. Словом, влюбился в тину не из их круга. Он давно стал паршивой овцой. Это раздражало всех.
— У нее же родители — врачи! — сказала мамаша, с усердием заглатывая нехилый кусман телятины. Кстати, самый лучший кусман ухватила, мы чуть вилками не пересеклись.
Я тут же просек, в каком отвратительном свете тоже предстаю. Что поделаешь, конечно. А эти особи всегда богатействовали, что ли? До того, когда их босс, папаша-чиновничек, обучился ловко разруливать бюджетные потоки, вдохновленный примером коллег.
К счастью, они из скромности недолго разбирали проблемы с сыном. И почти сразу после процесса питания разбрелись по квартире. Расправляться с временем поодиночке.
Мне даже стало обидно, что за мое «Я» никто толком не втемяшился из интереса. Но за столом остался главный — папаша. То ли нажраться никак не мог, то ли напиться, то ли со мной побеседовать хотел. Выпил еще текилки, лимоном зажрал, прислушался к симфонии из брюха. Наконец еле спросил:
— А вот ты где собираешься работать? Или уже работаешь, может? А то учеба — это для придурков… — он поперхнулся и прокашлялся. — Вон у нас тоже… режиссер-дебил! — срыгнул что-то обратно в тарелку и утерся щупальцем.
— Как вам сказать… Не привык я ишачить…
Папаша вылупился. И его глазки, два маслянистых пятнышка, возбужденно забегали.
Это как же? И давай меня крыть как какого непутевого. Осмелился мне за жизнь тереть, за Американскую Мечту, за цивилизацию и успехи жизненные всякие. Тошниловка!
Спустя некоторое время я сориентировался, какие духовные ценности преобладают в его путешествии, и ляпнул хоть неожиданно, но зато в близкую ему тему:
— Цель жизненная есть! Вы не знаете флэт какой пустой неслабый богатый, который нехитро выставить, а? Нет таких каких знакомых? Богатый опыт разных подобных мероприятий по Западному Городу имеется, — спросил я вполне заискивающе.
Надо было видеть, как он обрадовался. Залучезарился прям, плеснул нам в стаканы порядком текилки и удовлетворенно похвалил:
— Это уже разговор о бизнесе. Молодец.
После этого он уже принимал меня за парня из своего корыта. И давай невзначай раскатывать, мол, друг у него с семьей скоро на Сейшельские острова на месяцок сруливает. А потом уже за свой юношеский иллюзняк заностальгировал:
— Эх, молодость! Где моя молодость, траханый бабай… Эх, и приезжали когда-то юноши из Черноземного Города в Северный Город, питали надежды. Вот в таком возрасте я был, как ты сейчас. Пройдешься, бывало, вечерком по подъездам. Ни кодовых замков, ни сигнализаций! Вставишь спички между косяком и дверью по квартиркам с буржуинычами. Через пару-тройку дней наведываешься, смотришь — где торчат до сих пор спички? У кого? Заходи к буржуям, грабь награбленное, верно?
— Верно! — согласился я, осматриваясь по сторонам.
Короче, я не попал пальцем в небо, а попал прямо в точку. Он еще очень долго говорил всяко-разно.
Расстались, как старые друзья. Такие дела.
Если все вокруг декорации, то и не думай там лопушиться, чепушить. Тем более за свое мнение бормотать. «Чужие», блин, они этого не любят.
Когда мы вышли на улицу, Лали гордо сообщила, что я весьма понравился ее папаше. Чему я, понятно, не удивился. Опосля спросила мое мнение.
— Полный подонок, — признался я откровенно.
— А маман?
— Тоже не лучше. Один брат более-менее мазовый, да и того совсем уже загасили. Хотя я, конечно, не думаю, что ты хоть что-нибудь понимаешь… — Я даже попытался ее поцеловать.
— Северин, ты даже не понимаешь, что ты меня оскорбляешь. Они же мои родители, а ты так про них…
Я заткнулся. Да и чего метать мысли и бисер? Один пес, яблочко от яблони недалеко падает.
Всю дорогу мы не разговаривали, но я видел, что она простила мне грубость за благополучный исход визита. Как и я, она приготовилась к нехорошему, а все прошло как нельзя лучше.
* * *
Другую особь не понять никогда. Даже если с ней живешь. Даже если с ней спишь. Даже когда у тебя уже сложился определенный круг прав и обязанностей.
А еще — наблюдать за недостатками. Если б любил, то и не замечал их вовсе. Иначе беда.
