Лея Любомирская - Лучшее лето в её жизни
Все немедленно замолкают, даже запертый в спальне спаниель Пирусаш прекращает лаять. Дона Элса отбрасывает красный сверток, берет Жуку на руки и начинает тихонько ее укачивать.
Суровая Филипа тщательно обматывает шарфом голову присмиревшему Зе Педру.
Профессор Энрик Карвальу откладывает газету, которой он отгородился было от скандала, и только кузина Оливия даже не пошевелилась – сидит прямая как палка и мелко трясет своими седенькими буклями.
1 декабря. 22 часа 30 минут
– Как ты думаешь, – говорит дона Элса, расчесывая волосы на ночь. – Может, стоит поговорить с Оливией по поводу этих дурацких носков, которые она все время дарит на Рождество? Дети терпеть их не могут.
– Отстань от Оливии, – бурчит профессор Энрик Карвальу, с треском разворачивая газету. – Не забывай, сколько ей лет. И все эти годы абсолютно всем знакомым детям она дарила носки на Рождество.
– И тебе? – Дона Элса представила себе маленького профессора в подгузнике и в огромных полосатых шерстяных носках, которые вяжет кузина Оливия, и теперь безуспешно пытается не захихикать.
– И мне. Честно сказать, я их терпеть не мог, – неожиданно интимным тоном говорит профессор Энрик Карвальу, кладет газету на тумбочку и гасит свет.
10 декабря. 12 часов 30 минут
– Вот, поглядите… – Дона Элса отодвигает кофейную чашечку и выкладывает перед кузиной Оливией маленькую мягкую куклу с печальной фарфоровой мордочкой, набор теней и иллюстрированный альбом «Холодное оружие». – Это Жуке, это Филипе, а это – Зе Педру. Я попрошу…
– Милочка! – тоненько вскрикивает кузина Оливия, и дона Элса испуганно замолкает. – Милочка, принесите мне стаканчик молока!
Дона Элса медленно выдыхает и велит себе не нервничать.
– Молочко очень полезно, – жеманясь, как маленькая девочка, говорит кузина Оливия. – То, что надо для моего желудка. Абсолютно то, что надо.
Официантка приносит высокий стакан и длинную ложку. Отставив мизинец, кузина Оливия разбалтывает в молоке один пакетик сахара за другим.
Дона Элса усилием воли заставляет себя не считать пакетики. Она усаживает куклу с грустной мордочкой на альбом, подпирает ее сзади коробочкой с тенями и думает, что кузина Оливия похожа на овцу.
«Настоящая овца, – думает дона Элса. – Букольками трясет. Блеет. Беееееее».
Дона Элса улыбается кузине Оливии и продолжает, словно беседа и не прерывалась:
– Я хотела обернуть все это в красивую бумагу и отдать кузине. А кузина бы подарила как будто от себя. Я уверена, что дети очень обрадуются.
– Но Элсиня! – дрожащим голоском произносит кузина Оливия. – Разве Элсиня не знает, что я уже приготовила детям подарки? Я связала каждому по две пары отличных шерстяных носков!
24 декабря. 16 часов 45 минут
– Моя лягушка! – волнуется Жука, пытаясь разглядеть среди горы свертков свою коробочку, в которую Филипа утром положила стеклянную лягушку. – Где моя лягушка?! Она разобьется!
– Здесь твоя лягушка, не волнуйся, – отвечает Филипа, по сотому разу перекладывая подарки, чтобы они лежали красивой пирамидой, как в кино. – Ничего ей не сделается, я ее завернула в вату.
– Сделается-сделается, я на нее уже наступил, – кривляется Зе Педру и тут же получает затрещину от Филипы. Жука начинает морщиться и быстро-быстро моргать, но Филипа не дает ей расплакаться – она безошибочно выхватывает из кучи подарков маленькую, оклеенную фольгой коробочку и раскрывает ее. Там, завернутая в вату, сидит прозрачная стеклянная лягушка с золотисто-медовыми глазами, сделанными из какого-то переливчатого камня. Жука благоговейно гладит лягушку по гладкой спинке и безропотно позволяет Филипе опять закрыть коробочку и вернуть ее под елку.
Зе Педру нашел три одинаковых мягких свертка из красной бумаги, украшенные самодельными бумажными розетками.
– Спорим, это опять носки от кузины Оливии?
Сестры синхронно кивают.
– У меня этих дурацких носков полный ящик, – недовольно бурчит Зе Педру. – От них только моль заводится.
– Мама пыталась убедить ее подарить нам что-нибудь полезное, – говорит Филипа, – но она уперлась.
– Всем деткам необходимы шерстяные носки! – блеет Зе Педру тоненьким голоском очень похоже на кузину Оливию. – Жука, как говорит овца?
– Беееееее, – послушно отвечает Жука.
– А как говорит кузина Оливия? – подхватывает Филипа.
Жука задумывается.
– Деткам нужны носки? – нерешительно спрашивает она.
– Нет! – торжественно отвечает Зе Педру. – Кузина Оливия тоже говорит: «БЕЕЕЕЕЕЕ»!
Жука хохочет и с размаху валится на пирамиду подарков, которую только что достроила Филипа. Свертки и коробки с грохотом разлетаются по полу. В одной из коробок что-то жалобно звякает.
Жукино лицо заливает синеватая бледность.
– Моя лягушка, – отчаянно шепчет Жука. – Разбилась моя лягушка!!!
25 декабря. 0 часов 15 минут
– Кому этот подарок? – спрашивает дона Элса, вытягивая из сильно уменьшившейся пирамиды аккуратную квадратную коробку.
Филипа незаметно пихает Зе Педру в бок.
– Кузине Оливии! – торопливо кричит Зе Педру.
25 декабря. 0 часов 30 минут
– Идет мне это пончо? – весело атакует дона Элса довольного профессора Карвальу, пытающегося раскурить дареную сигару. – Нет, ты мне не ыгыкай, ты словами скажи – идет?
Зе Педру положил перед собой иллюстрированный альбом «Холодное оружие», сборный макет каравеллы «Санта Мария» и несколько дисков с играми и рассматривает все по очереди.
Свежеподкрашенная Филипа тестирует возможности нового мобильника и уже по пятому разу прогоняет список из пятидесяти мелодий.
Счастливая Жука бросила подарки на кресле, а сама ушла в уголок и что-то шепчет своей замечательной лягушке, то и дело целуя ее в гладкую спинку.
В приятной праздничной суете никто не замечает, что кузина Оливия сидит на диване перед раскрытой коробкой, и по ее лицу доброй овцы безостановочно текут ручейки слез.
25 декабря. 1 час 10 минут
– Я еще раз спрашиваю, – сухо говорит профессор Энрик Карвальу, расхаживая по гостиной. – Кому из вас пришла в голову мысль подсунуть кузине Оливии разбитую чашку? Ну? Я жду!
Филипа, Зе Педру и Жука подавленно молчат. Жука жмется к ногам доны Элсы, которая с трудом сдерживается, чтобы не вмешаться. Дона Элса не любит, когда кто-то воспитывает ее детей. Даже если этот кто-то – их собственный отец.
– Мы не подсунули, – говорит Зе Педру. – У меня были завязаны глаза, я не подглядывал!
– Он не подглядывал, – подтверждает Филипа.
Жука изо всех сил сжимает в кармане свою лягушку и молчит.
– Филипа, не защищай его! – Профессор неумело кулаком стучит по столу.
– А я не защищаю!
– Она не защищает! – хором кричат Филипа и Зе Педру.
Дона Элса пытается скрыть улыбку. Ей жалко бедную кузину Оливию, но она всегда радуется, когда ее дети выступают единым фронтом.
– Я думаю, – мягко говорит она, – они действительно нечаянно.
– Что же, похвалим их теперь за это? – ехидно спрашивает профессор.
27 декабря. 13 часов 30 минут
В дверь звонят. Кузина Оливия нехотя отрывается от своего занятия и, шаркая толстыми шерстяными носками, идет открывать.
Семейство Карвальу гуськом входит в маленькую прихожую. Профессор, дона Элса, Филипа, Зе Педру – все несут по белой коробке. Только Жука ничего не несет – одной рукой она ухватилась за пальто доны Элсы, а другую сунула в карман.
– Мои дорогие! – тоненько блеет кузина Оливия. – Я вас не ждала! У меня не прибрано!
– Ничего страшного. – Профессор приобнимает кузину и похлопывает ее по спине. – Мы ненадолго. Только отдадим тебе подарки.
– Секундочку! Одну секундочку! – С несвойственной ей прытью кузина Оливия бежит в гостиную и чем-то там шуршит и позвякивает. – Проходите, пожалуйста!
27 декабря. 13 часов 45 минут
– Чайник и молочник – от меня, – говорит профессор, расставляя на столе изящный фарфор фирмы «Villeroy&Boch». – Чайные чашечки с блюдцами – от Элсы. Кофейные чашечки – от Филипы. Сахарница – от Зе Педру. Счастливого Рождества, кузиночка!
– А от меня? – спрашивает Жука.
– Что – от тебя, зайчик?
– А что я дарю кузине Оливии?
– А ты, дорогая, – слабым голосом говорит кузина Оливия, – подаришь мне поцелуй. Правда?
Жука отрицательно качает головой, потом тяжело вздыхает, утирает непрошеную слезку и вытаскивает из кармана стеклянную лягушку.
– Счастливого Рождества! – говорит она, кладет лягушку на стол между чайником и сахарницей, разворачивается и уходит в прихожую, откуда немедленно начинают доноситься приглушенные всхлипывания.
27 декабря. 14 часов 00 минут
– Ну, слава богу, убрались, – бормочет кузина Оливия, закрывая дверь на замок и цепочку.
