Дуглас Кеннеди - Искушение Дэвида Армитажа
В той же серии основатель компании Джером, собираясь снимать рекламу для клиента, входит в конфликт со второсортным актером. Позднее Джером скажет Берту «Когда в следующий раз будем снимать рекламу, никаких актеров…» В классическом фильме «Режиссеры» Мела Брукса Зеро Мостел поворачивается к Джин Уайлдер и говорит: «Когда в следующий раз будем ставить пьесу, никаких актеров».
Но и это еще не все. Наши исследователи порылись в ранних пьесах мистера Армитажа, большинство из которых так и не были поставлены (дело ограничилось разовой читкой в театре), и обнаружили два любопытных факта.
В пьесе «Рифы», написанной в 1995 году, говорится о любовном треугольнике. Его вершины — джазовая пианистка, ныне домохозяйка, ее муж — врач, часто бывающий на вызовах, и лучший друг мужа — джазовый саксофонист. Как вы понимаете, домохозяйка с другом начинают вместе музицировать, и под воздействием страстных мелодий их любовь крепнет день ото дня. Затем, когда муженька не оказывается в городе, пара сливается в экстазе… но тут появляется муж. В борьбе с саксофонистом, в которую вмешивается жена, муж случайно попадает ножом ей в сердце. Что занимательно, сюжет этого творения напоминает знаменитую новеллу Толстого «Крейцерова соната», в которой скучающая пианистка, тоже домашняя хозяйка, влюбляется в лучшего друга своего мужа… и этот друг оказывается скрипачом. Когда они вместе играют «Крейцерову сонату» Бетховена, возникает романтическое настроение. Но когда они приступают к делу, врывается муж и в ревнивой ярости случайно убивает любимую жену.
В новом сценарии для фильма «Кража со взломом» (сейчас в работе на студии «Уорнер Бразерс» сделка, по некоторым данным, потянула на полтора миллиона) главный герой в самом начале произносит следующую фразу: «Когда я в первый раз ограбил Картье, шел дождь». Как же странно узнать, что рассказ классика Джона Чивера открывается такой фразой: «Когда я в первый раз ограбил Тиффани, шел дождь».
Из всего выше изложенного следует сделать вывод, что мистер Армитаж не просто «плагиатор по неволе», допустивший случайную оплошность. Скорее, он постоянно занимается воровством. И хотя он может утверждать, что приведенные примеры всего лишь одни заимствования, факт остается фактом — это плагиат. И нет никакой возможности опровергнуть утверждение: этот парень чертовски виноват!»
К концу статьи я так разозлился, что едва удержался, чтобы не ударить кулаком по монитору.
— Нет, ты веришь в это дерьмо? — сказал я, поворачиваясь к Салли. Но она уже сидела на диване, обхватив себя руками, — явный признак негативизма. Она отказалась смотреть на меня, когда я заговорил.
— Да, Дэвид, я могу в это поверить. К тому же все там доказывает, черным по белому, что ты закоренелый плагиатор.
— Да будет тебе, Салли, посмотри, в чем обвиняет меня этот урод? Строчка там, строчка здесь…
— А как насчет сюжета для пьесы? Взял взаймы у Толстого…
— Но он не упомянул, что в начале пьесы я признал свой долг Толстому.
— Какое начало? Пьесу всего лишь читали в театре, верно?
— Верно, но если бы ее запустили в производство, я бы должным образом оформил свой долг…
— Это ты сейчас так говоришь.
— Это правда. Неужели ты думаешь, что я могу сделать что-то столь идиотское, как украсть у Толстого?
— Я теперь не знаю, что и думать…
— Зато я знаю одно: этот засранец Макколл пытается сломать мою карьеру. Он хочет расплатиться со мной за то, что его разоблачили в «Таймс» как несостоявшегося писателя.
— Дело не в этом, Дэвид. Дело в том, что ему снова удалось тебя прищучить. И на этот раз тебе не удастся так легко отделаться.
Зазвонил телефон. Я схватил трубку. Это был Брэд.
— Прочел? — спросил он меня.
— Конечно. Но я думаю, что он взял несколько микроскопических примеров и…
Брэд перебил меня:
— Дэвид, нам нужно поговорить.
— Разумеется, — сказал я. — Мы будем бороться. Точно как…
— Нам нужно поговорить немедленно.
Я взглянул на часы. Начало десятого.
— Сегодня? Уже довольно поздно.
— У нас кризис. Мы должны отреагировать быстро.
Я с некоторым облегчением вздохнул. Он хочет поговорить о стратегии. Он все еще на моей стороне.
— Совершенно согласен, — сказал я. — Где ты хочешь встретиться?
— Здесь, в офисе. В десять, если это тебя устроит. Боб Робинсон уже едет.
— Да, я доберусь как можно быстрее. И я хотел бы взять с собой Элисон.
— Конечно.
— Ладно, увидимся в десять, — сказал я и повесил трубку. Затем повернулся к Салли: — Брэд на моей стороне.
— В самом деле?
— Он сказал, что мы должны как можно быстрее отреагировать, и попросил меня немедленно приехать в офис.
— Тогда поезжай, — сказала она, глядя вбок.
Я приблизился к ней и попытался обнять, но получил отпор.
— Салли, радость моя, — сказал я, — все утрясется.
— Ничего подобного, — отозвалась она и ушла.
Я замер на месте, потом хотел пойти за ней, чтобы уверить ее в своей невиновности. Но инстинкт подсказал мне: лучше уйти. Поэтому я схватил пиджак, телефон и ключи от машины и вышел из квартиры.
По дороге в офис я позвонил Элисон на сотовый. Но автоответчик сообщил мне, что она в Нью-Йорке, где пробудет до четверга. Я еще раз взглянул на часы. На Восточном побережье было далеко за полночь… именно поэтому мне и пришлось прослушать запись. Поэтому я оставил следующее короткое послание: «Элисон, это Дэвид. Дело срочное. Позвони мне на сотовый, как только прочтешь это».
Затем я вдавил педаль газа в пол и полетел вперед, прокручивая в уме все те аргументы, которые мог выдвинуть против кампании очернительства, развязанной Макколлом. Заодно я сочинил разгневанную записку в адрес студии «Уорнер Бразерс», где, как выяснилось, завелся предатель, сливший мой сценарий репортеру.
Когда я прибыл в офис, Брэд и Боб были мрачнее тучи, а глаза у Трейси — красными, что наводило на мысль о слезах.
— Жаль, что так получилось, — сказал я. — Но послушайте, этот маньяк нанял парочку дознавателей, чтобы рассмотреть все мои сценарии под микроскопом. И что они нашли? Пять строк, которые можно приписать другим писателям. Вот и все. А что касается идиотского обвинения насчет Толстого…
Боб Робинсон перебил меня:
— Дэвид, мы прекрасно слышим, что ты говоришь. И если честно, когда я прочитал текст, я подумал то же самое: это всего лишь пара строк — то там, то здесь, какая разница. Что же касается старой пьесы, то Толстой тут ни при чем. Любой человек, будь у него хоть одна извилина, поймет, что ты умышленно интерпретировал этот рассказ, привязав его к нашему времени…
— Спасибо, Боб, — сказал я. Чувство облегчения окатило меня, как струя мощного душа.
— Я еще не закончил, Дэвид.
— Прости.
— Как я уже сказал, я не считаю, что обвинения Макколла справедливы. Но перед нами встает проблема надежности. И нравится это тебе или нет, с выходом новой колонки ты переходишь в разряд подпорченного товара.
— Но, Боб…
— Дай мне закончить, — резко сказал он.
— Извини…
— Таковой нам представляется ситуация. Ты мог объяснить один случай непреднамеренного плагиата, и ты сделал это. Но еще четыре случая…
— Несколько проклятых строк, — сказал я. — И только.
— Несколько проклятых строк, которые Макколл привел в своей колонке, плюс еще несколько из «Заглавной страницы»…
— Но разве вы не видите, что этот урод хочет изобразить из себя Кеннета Стара[29] … Он вытаскивает пустяк и трансформирует его в Содом и Гоморру.
— Ты прав, — сказал Брэд, наконец присоединяясь к разговору. — Он урод. Он мастер губить репутацию. Теперь он решил покончить с тобой. И боюсь, твои сценарии снабдили его достаточным количеством мизерных примеров, чтобы замазать тебя кистью плагиата.
Тут вступил Боб:
— Обещаю тебе, что эта его статья будет подхвачена всеми печатными изданиями Америки. В результате не только ты будешь выглядеть подпорченным товаром, но и наш сериал окажется замаранным.
— Это чушь, Боб…
— Не смей указывать мне, что чушь, а что нет, — отрезал Боб, уже не скрывая злобы. — Ты хоть представляешь, какой вред эта история уже принесла? И я имею в виду не только тебя и твой сериал, я говорю о Трейси. Из-за этого слизняка Макколла ее надежность тоже подверглась сомнениям… причем до такой степени, что мы вынуждены принять ее отставку.
— Ты уходишь с канала? — сказал я, изумленно глядя на Трейси.
— У меня нет выбора, — тихо призналась она. — То, что мой давний роман с Крейгом стал достоянием общественности…
— Ты же не сделала ничего плохого, Трейси, — сказал я.
— Может быть, но создалось впечатление, что я попросила своего бывшего бойфренда написать статью в твою пользу.
