Ингрид Нолль - Натюрморт на ночном столике
— Ну и что же?! — крикнула я в запале. — Ты поверила в эту мерзость и решила захомутать Райнхарда?
Тут Сильвия — обычно такая трепетная, нервная, легковозбудимая, Сильвия, которую так легко смутить, сбить с толку, запутать, — овладела собой, успокоилась, стала холодна и самоуверенна, как настоящая леди, и ничего больше отрицать не стала. Она даже как будто гордилась своим бесчинством:
— Ничего другого мне не оставалось, дешево и сердито. Ты — мне, я — тебе, все по-честному.
Я между тем все мешала ложечкой в чашке с кофе, хотя там не было никакого сахара, мешала, мешала, и в конце концов побоялась этот кофе пить. Не напомнить ли Сильвии о бутылке с соком? Я нацепила такую же салонную дипломатическую мину, что и она, и какой-то бес пихнул меня изо всех сил:
— Что-то я последнее время ужасно много пью воды. Уж не диабет ли у меня, как у моей бабушки? Знаешь что, кофе совсем жажды не утоляет, не принесешь ли мне стакан сока, грейпфрутового, пожалуйста?
Никогда мы еще так церемонно не общались. В прежние времена я просто принесла бы сама себе из кухни минералки. Как бы то ни было, Сильвия при упоминании об отраве даже не вздрогнула.
— Я специально для тебя сварила кофе, а ты его не пьешь. Извини, но кроме яблочного с мякотью никакого другого сока у нас доме нет, — отвечала она с нарочитой, убийственной вежливостью.
— Правда? — удивилась я деланно. — А когда мы заезжали за твоими очками, мне показалось, я где-то видела грейпфрутовый.
— Где же это? — она вздернула брови. Я снова струсила и пробормотала только:
— Да уж теперь и не знаю, может, в подвале. Моя бывшая подруга резко встала:
— Пойдем, покажешь!
До сих пор она избегала на меня смотреть, тут же взглянула, и если бы взгляд мог убивать, я бы была уже мертва.
Она пропустила меня вперед, на крутую лестницу в подвал. Ой, не нравится мне это все! Едва я шагнула на ступеньку, как мне под ноги попалась швабра, и я полетела в темноту.
Внизу я долго хватала ртом воздух, задыхаясь, прежде чем закричала от боли и бешенства. Тишина. Через минуту попыталась встать. Ой, больно! Кряхтя, поднялась на ноги, включила свет и заковыляла к лестнице, подгоняемая страхом. Какая же я дура — явилась одна, без сопровождения в дом к убийце!
Дверь в подвал была не заперта, Сильвии нигде не было видно. Я стиснула зубы и поплелась к машине. Все тело ужасно болело. Я медленно тронула машину, даже на сцепление нажимать толком не могла, меня всю передергивало от боли, и я каждый раз ругалась на чем свет стоит во весь голос.
Лара, сгорая от любопытства, открыла мне дверь, я даже ключ достать не успела. Она пожирала меня глазами. Я доковыляла до гостиной и рухнула на софу.
— Ну и видок у тебя! — воскликнула дочь. — Что с тобой, в аварию попала?
— Почти, — простонала я. — Сильвия столкнула меня с лестницы в подвал.
Лара опешила. Может, бешенство Сильвии только подтверждает мою вину?
— Это Удо, наверное, ей наврал, — негодовала я, — она ведь и вправду верит, что у меня с ним что-то было! Господи, но его же теперь уже не допросишь!
Глядя на мои страдания, Лара стала мягкой как масло.
— Может быть, заварить травяного чаю? — засуетилась она.
— Да, пожалуйста, — ответила я, — а еще принеси аптечку и перебинтуй мне ногу покрепче. И обезболивающее какое-нибудь было бы кстати.
Совершенно неожиданно для меня моя десятилетняя дочь стала ухаживать за мной, как за ребенком. Мне сразу полегчало, но все-таки роль сиделки не для нее, поэтому, как только появился Йост, я услала обоих в магазин за цветной бумагой и альбомами для рисования. Но прежде строго-настрого запретила Ларе кому бы то ни было рассказывать о моем падении в подвал и о сплетнях Сильвии. Только правда — никому! Не хочу быть похожей на свою бывшую подругу, которая распускает грязные слухи.
— А Сузи можно? — встрепенулась дочь.
Но я так энергично замотала головой, что ей сразу все стало ясно.
Болела нога, трещала голова, просто раскалывалась. Завтра по всему телу наверняка пойдут синяки, стыдно будет людям на глаза показаться. Подумают еще, что меня муж поколотил. Не позвонить ли Люси или Эллен, может, чем утешат? Я схватила трубку и тут же ее бросила. А потом нашла в телефонной книге номер Имке.
— Да? — тихо произнесла она на том конце провода.
— Как ты поживаешь? — поинтересовалась я. О себе рассказывать не стала. — Не вспомнишь ли чего-нибудь, о чем мне еще не сообщила?
— Не знаю, насколько это важно, — ответила Имке, — недавно я заглянула в окно к Сильвии и увидела там Райнхарда. Но они не целовались, наверное, обе дочки дома были.
— Чем же они занимались?
Я сама устыдилась своего вопроса. Господи, я чувствовала себя каким-то извращенцем, которому доставляет удовольствие подглядывать в замочную скважину.
— Они сняли со стены картину с подсолнухами, — отозвалась Имке, — а за ней оказался сейф. Только открыть его не смогли. Сильвия еще долго рылась в письменном столе, должно быть, искала шифр.
— Когда это было? После смерти Удо или до? — не унималась я.
— После, разумеется! — Имке отвечала так уверенно, будто уже давно выстроила всю цепь событий.
Хороша же я, однако! Психически неустойчивая барышня шпионит для меня за моим же мужем!
— Имке, а ваш терапевт знает, что вы следите за Райнхардом?
— Нет, не знает, — откликнулась она, — в конце концов, я не обязана отчитываться ей за каждый свой шаг.
Не успела я сказать ей спасибо и положить трубку, как силы меня оставили. Значит, речь идет о деньгах, вот что Сильвию так беспокоит — ценные бумаги, наличные, документы на недвижимость. Удо, должно быть, оставил всего этого добра предостаточно. Да, вдовушка, очевидно, рассчитывает на крупный куш. Наверняка она и моего муженька приманила кругленькой суммой.
Что теперь будет со мной? Я в опасности? Глупо было упоминать о грейпфрутовом соке! Если Сильвия разнюхает, что я у нее на хвосте, она и со мной церемониться не станет, разделается по-свойски, она это умеет. Никогда не ожидала получить от нее удар в спину! Мне казалось, женщины друг с другом так не поступают, по крайней мере, до последнего времени я была в этом уверена.
Телефон! Меня бросило в дрожь. Кто?! Сильвия? Райнхард? Имке вспомнила еще что-нибудь? Оказалось, что моя мать.
— Мышка моя — что-то вы совсем пропали. Все в порядке, я надеюсь? — проворковала она.
— Ну конечно, мама, лучше не бывает! Только работы много, — ответила я.
В трубке послышалось тихое гудение — спинка «больной» кровати поплыла вверх. Мамочка устраивается поудобнее — значит, разговор предстоит долгий.
— Что тебе подарить на сорок лет? — полюбопытствовала она.
— Господи, мама, это еще так не скоро! — воскликнула я вне себя.
— Ну так я и хочу знать заранее. Хороший подарок нужно готовить заранее, — не унималась она.
Мне на ум пришел старый фильм Хичкока — «Окно во двор». Там один фотограф из газеты сломал ногу и теперь лежит дома. Из своего окна он наблюдает одну сцену, которая напоминает убийство. Моя нога болела ужасно, но я все-таки могла двигаться. Перелома, скорее всего, нет, кажется, только растяжение. Но следующие несколько дней придется дома посидеть, как Джеймс Стюарт в том фильме. Либо это западня, либо большая удача. По крайней мере, будет немного времени, чтобы обо всем поразмыслить. Об ужине в восемь вечера сегодня можете забыть…
Когда же, интересно, началась история между Сильвией и Райнхардом? Когда я с детьми и Эллен уехала в отпуск? Говорила мне мать: не оставляй мужа одного на три недели без присмотра! А что означает таинственный счет из дорогого ресторана? А новые конюшни, что Сильвия заказала моему мужу? Может, это был только предлог, своеобразное алиби для ежедневных встреч?
А Удо? Как Сильвии могло прийти в голову, что у нас роман? Впрочем, она была способна заподозрить его в очередной измене всякий раз, когда у него появлялся новый одеколон. Что, если она увидела одну из девиц в журнале, похожую на меня, и это восприняла как доказательство наших с ним отношений? Все выстраивается в один ряд: слишком много ложных, но подозрительных признаков, она интерпретирует их по-своему и в результате сама верит в то, чего нет. Признаюсь, со мной самой такое бывало, но только мое чутье не вело меня по ложному следу.
Вполне вероятно, что Удо и впрямь воспылал страстью к какой-нибудь особе, о которой давно мечтал, и Сильвия почуяла неладное, но не угадала, кто это был. Нет, я не собиралась ее оправдывать и даже не стремилась понять. Неважно, обидела я ее или нет — она вела себя со мной неоправданно агрессивно и бессовестно!
Тянуться за блокнотом и карандашом мне не хотелось, поэтому я просто выудила из-под стола ранец Йоста. В тетрадке по математике, наполовину уже исписанной, измусоленным цветным карандашом я набросала:
