Наташа Королева - Мужской стриптиз
– Да вы все такие… – Кушко поискал слово, чтобы не вышло слишком нагло. – Ритмичные такие, заводные…
– Не все, не все, – расхохотался Оло. – Ты думаешь, если негр, если черный – то утром он боксер, а вечером – дудит на саксе? Я на слово «негр» не обижаюсь, не в Америке родился. Вот что хотел спросить – ты в «Хамелеоне» уже работал, да?
– Четыре раза, – признался Сергей. – Меня твой друг Лелик звал, когда им на сольный номер некого было ставить. В команде плохо получалось, не умею…
– Тебе там нравится? Платят хорошо? Хочешь там закрепиться?
– Ну… как «закрепиться»? – почесал в затылке Сергей. – Деньги хорошие, но к утру я никакой. Трудно совмещать с основной работой. Да к тому же… народ там сложный.
– Пристают, да? – посочувствовал Оло.
– Научился отшивать. Но дело не в этом. Им – лишь бы разделся, еще лучше – догола. На сам танец начхать.
– Я в Москве первый год сильно замерзал, – поделился Дилан. – Прилетели втроем, из Африки, да. Поступили в университет, год учились. Я смотрю – не могу прожить на стипендию, а родители мои небогатые. Когда меня в Россию провожали, отец денег занял, тысячу долларов. Это очень большие деньги, да. Африка, понимаешь? Здесь быстро кончились… – Дилан засмеялся. – Здесь тысяча долларов – не деньги, так, закусить в кабаке. Я сказал друзьям – не могу так жить. Не хочу варить макароны каждый вечер, а до диплома еще далеко. Я стал думать, что я умею делать? Баскетболом занимался, танцевать люблю. Баскетбол никому не нужен. Стал танцевать для женщин, один.
– А мне сказали, никому это не надо…
– Надо, надо… В Москве очень интересно жить, но надо не спать. – Дилан заразительно рассмеялся. – Надо крутиться, так это здесь называют. Мне нравится, я не хочу домой уезжать. Юристом я не буду. Мне нравится раздеваться для женщин, танцевать для женщин. Здесь еще не понимают, я видел в других странах. Во Франции видел, как это делают. В первый раз очень боялся, да. Потом понял, что ничего страшного. Здесь женщины еще больше боятся, но они горячие, ух! Ваши девчонки очень горячие, но стесняются. Тогда я понял – надо делать особые пати, вечеринки, только женские. Это трудно, но можно. Но я – черный, не всем нравится…
– Да брось ты! Я ж видел, ты танцуешь лучше всех белых, всем нравится!
– Ты говоришь про геев. Я никогда не хотел для геев работать, мне это не дает кайфа, как и тебе, понимаешь? Мне нужен напарник, белый. Иногда женщины боятся до черного дотронуться. Очень хотят дотронуться, но им никак себя не победить. Если будем вместе, тогда можно поставить красивое шоу, черный и белый. У меня есть кассеты, видеозаписи, как надо делать стриптиз.
– Вот дела… А почему я? Вон, Марат же есть и Стас, у Лелика парни лучше меня гораздо…
– Потому что ты скоро станешь мне конкурентом, – стукнул по столу Дилан. – Они не конкуренты, а в тебе – потенциал. Ого, вспомнил слово – по-тен-ци-ал! Зачем мне тебя отпускать? Вместе мы станем короли!
– Я подумаю… – В голове Кушко все смешалось. – А как же салон? Я не смогу ездить, работу потеряю. А еще я обещал Стасу и Лелику, что приду на кастинг в «Вверх и вниз».
– Сходи, попробуй, – не стал отговаривать Дилан. – Это хороший опыт. «Вверх и вниз» – на ступеньку лучше, там качество. Я уверен, что тебя возьмут. Ты выделяешься, ты лучше других. Только учти – у них свои понятия.
– Бандиты? – засмеялся Сергей. – Этим не напугаешь, я когда-то директором в бандитской фирме работал. Вот где страшно было!
– Не сравнивай, – одернул Оло. – У них другие… – Он пощелкал пальцами, подыскивая слова: – У них так: понравился человек, заберут себе.
– Меня не заберут, – шутливо расправил плечи Кушко.
Но Оло впервые не улыбнулся в ответ. Неделю спустя Сергей, захватив для смелости Стасика, отправился на кастинг. Клуб «Вверх и вниз» подавлял издалека, точно языческий храм Баала. Охранники здесь носили на пальцах толстые печатки. Покручивая шеями, они прогуливались вдоль крыльца и небрежно болтали через йоки-токи. Юноша с квадратным затылком проводил соискателей в кабинет директора. Кабинет больше смахивал на склад антикварной мебели. В глубине склада дымил сигарой дряблый человек, похожий на пожилого скотч-терьера. Напротив, в дворянских креслах сидели двое – один тонкий, холеричный, в полосатом костюме. Другой – в кружевах, приземистый, с круглой плешью.
– Зовите меня Вольдемар, – предупредил тип с сигарой. – Без опыта мы никого не берем. Здесь вам не шалман. А то – таскается шпана весь день, работать не дают…
– Без танцевальной подготовки мы тоже не берем. – Полосатый развернулся вместе с креслом, поправил пилочкой ногти, посмотрел на претендентов сквозь накрашенные ресницы. – У нас отдыхают очень серьезные люди. Очень серьезные. Если вы сюда зашли, значит – вас кто-то рекомендовал.
Сергей с трудом сдержал порыв уйти сию же секунду. Стас назвал имя, но не Дилана. Директор кивнул, полосатый слегка расслабился.
– Покажите нам что-нибудь, – вяло предложила плешь. – Только недолго. Вы семнадцатый и восемнадцатый сегодня…
Первым показал Стасик. Станцевал своего любимого «умирающего лебедя», точнее – последние полминуты. Плешивый поковырялся в зубах. Директор Вольдемар воткнул какую-то игру, взялся за джойстик.
– Мы с вами свяжемся.
– Считай, что меня слили, – проходя мимо, сквозь зубы проныл Стас. – Не очень и хотелось. Будешь уходить, магнитофон не забудь.
Сергей решил – была не была, отступать глупо. Разделся за ширмой, накинул черный плащик с капюшоном. Идея этого незатейливого наряда родилась в «Хамелеоне», когда Лелик скрепя сердце разрешил Сергею первый сольный номер. Ко всеобщему удивлению, новичка встретили «на ура». Сергей появлялся на сцене под мрачные аккорды «Блэк Саббат», делал трагические пассы и понемногу обнажался…
– Вау! – возгласил полосатый, когда «черный маг» отбросил плащ.
– Согласен с коллегой, – откликнулась плешь.
– Вы нам подходите, – потряс мягкими щеками Вольдемар. – У вас есть только этот номер?
– Пока да, но я еще придумаю… – смутился Сергей. – В «Хамелеоне» пару раз выступал, вроде ничего…
– Смелее, смелее, – показал коронки Вольдемар. – Эдуард, займись плотненько.
Эдуардом звали полосатого. Он совмещал в клубе должность арт-директора и прочие творческие обязанности, доверить которые никому не решался. Плешь, в отличие от суетливого коллеги, креативом не увлекался. Он возглавлял кадры, снабжение, кухню и прочие скучные подразделения.
Клуб находился на подъеме, даже официантам сюда требовалось протеже. Еженедельно обновляли программу, кроили мебель и пространство. Свежую рыбу везли в бочках, как ко двору Ивана Грозного. В туалетах шалости возбранялись, там выскабливали стены, точно собирались делать операционную. Зато имелись две темные проходные комнаты с диванчиками…
Эдуард подсунул договор, на первый взгляд не включавший ничего спорного. Сергей сдуру подмахнул, но, как выяснилось позже, в документе было два подводных камня. Во-первых, танцор должен был участвовать в выездных выступлениях. Во-вторых, танцор не имел права отказываться от участия в постановках клубного режиссера. На фоне толстой пачки аванса Сергею показалось, что все это ерунда. К тому же какой смысл отказываться от режиссуры? Ведь он именно к этому и стремился, не вертеть тупо задом, а создавать спектакли!
Недели и месяцы понеслись в безумной гонке, в сладком угаре. С работой в салоне пришлось расстаться. Устроили трогательную отвальную. Шеф расстроился, но лично подстриг на память. Сергей опять сменил жилье, купил обстановку, задумался о покупке квартиры. К машинам даже не приценивался, всюду мотался на такси. Наконец стал регулярно отправлять деньги родителям, отважился спросить про бывшую жену. Отлегло от сердца, когда узнал, что не одна – нашла себе человека. Будто сбросил груз вины…
Деньги текли легко, столь же легко обновлялись девчонки, но все несерьезно: блокнот в номерах телефонов, а вспомнить некого. В какой-то момент Сергей поймал себя на мысли, что девчонки нужны не столько для интима, сколько снять гнетущую раздвоенность…
Раздвоенность. Невозможно полностью отрешиться от происходящего в зале. Трудно не замечать горящих, обкуренных, масляных глаз, трудно не замечать записочек, похабных окриков и навязчивых попыток познакомиться. Еще труднее увернуться от халявного спиртного, и совсем нельзя отталкивать деньги, которые норовят засунуть в остатки одежды. К столикам не ходил, хотя многие умоляли, показывали пачку «зелени». От отдельных купюр не отнекивался, когда приносили конверт – убирал руки за спину, вежливо отступал в тень. Цветы демонстративно не брал, но всякий раз находил их в гримерной. Порой приходилось скрываться от «охотников» через черный ход, случалось так, что на пути горячих поклонников вставали охранники. Слава богу, плешивый знал свое дело четко. До поры до времени Сергей убеждал себя, что сумеет продержаться…
