Мэтью Квик - Серебристый луч надежды

В первую очередь позволь сказать, что прочитать «Приключения Гекльберри Финна» я посоветовала тебе исключительно для удовольствия. Не надо искать в моей рекомендации никакого скрытого смысла. Судя по всему, что ты написал и что рассказала мне Тиффани, возможно, тебе стоит прочитать «Над пропастью во ржи». Эта книга о подростке по имени Холден, которому никак не удается примириться с окружающей действительностью. Холден хочет навсегда остаться в детстве, что делает его очень интересным и привлекательным персонажем, которому, однако, сложно найти себе место в мире. А у тебя сейчас как будто не получается принять действительность такой, какая она есть. С одной стороны, я очень заинтригована происходящими в тебе переменами, потому что в твоих письмах и правда проглядывает какой-то другой человек, лучше прежнего. Но при этом я беспокоюсь, как бы твой нынешний взгляд на мир не оказался слишком хрупок; возможно, именно он — причина тому, что ты годами не покидал психиатрическую лечебницу, так же как уже многие месяцы не покидаешь подвал родительского дома. Пэт, когда-нибудь придется выйти из подвала. Придется снова искать работу и зарабатывать деньги, и неизвестно, сможешь ли ты сохранить качества, которые приобрел за последнее время.

Конечно же, я помню Массачусетс. Мы такие молодые были. Это прекрасные воспоминания, и они останутся со мной навсегда. Но, Пэт: МЫ БЫЛИ ДЕТЬМИ! Уже больше десяти лет прошло. Я теперь не та женщина, что согласится провести ночь в дешевом мотеле. Может, ты по-прежнему готов сгонять со своей подругой в Мартас-Винъярд. Может, ты сейчас переживаешь второе детство, не знаю. Но одно я знаю точно, Пэт: ты не будешь переживать свое второе детство со мной. Я больше не ребенок. И я очень люблю своего нынешнего мужа. Я согласилась писать только для того, чтобы ты понял: второго шанса не будет. Я больше никогда не впущу тебя в свою жизнь. Все, чего я хотела, — дать тебе возможность попрощаться; расставить все точки над «i». Я хочу, чтобы между нами была полная ясность.

Письмо № 5, от 3 декабря 2006 г

Дорогая Никки,

в ночь после матча, в котором «Теннесси тайтанс» полностью уничтожили «Иглз» на их же поле, — матча, в котором Донован Макнабб порвал переднюю крестообразную связку, завершив таким образом сезон и, может, даже карьеру, — Андре Вотерс пустил себе пулю в лоб. Я понимаю, что смерть какого-то футболиста не имеет к тебе ни малейшего отношения, но, когда я был подростком, Вотерс был одним из моих кумиров. Он играл в защите, будучи важным членом так называемой «Зеленой банды» — грозы нападающих всей лиги. Ему столько раз впаивали штраф за то, что он слишком сильно толкал соперников на поле, что в результате его даже прозвали Грязным Вотерсом. И в детстве Вотерс был для меня богом. Джейк предположил, что он покончил с собой, не выдержав паршивой игры «Иглз» в матче против «Тайтанс», но, по-моему, это вовсе не смешно. Отец ни с кем не разговаривает — расстроен из-за травмы Макнабба, которая, кажется, рушит последние надежды на выход «Иглз» в плей-офф. В сторону теперешнего моего любимого игрока, Хэнка Баскетта, мячи почти не летят, зато на прошлых выходных в матче против «Индианаполис кольте» он сам подал пас, который у него перехватили, — «Иглз» пытались провернуть какой-то идиотский обманный маневр. «Кольте» выиграли. Ах да, и еще было твое письмо.

Кажется, в моем фильме начался эпизод, когда все становится плохо и ничего не ладится. Приходится напоминать себе, что в кино героям обязательно нужно пережить трудные времена, прежде чем они доберутся до своего счастливого финала.

Тяжело было две недели ждать ответа. Меня очень расстроило твое письмо, и за последние двадцать четыре часа я уже не меньше сотни раз начинал писать тебе.

Не знаю, читала ли тебе Тиффани те места из моего дневника, где я описывал кабинет своего психотерапевта, но там стоят два кресла — одно черное, другое коричневое. Мой психотерапевт предоставляет пациенту самому выбрать, в какое садиться, и по решению можно судить о том, в каком настроении человек пришел в кабинет. В последнее время я выбираю черное.

Я зачитывал Клиффу — это мой психотерапевт — отдельные кусочки твоих писем. Он ничего не знает про участие Тиффани в нашей переписке: я дал слово никому не рассказывать, что она согласилась выступать нашим посредником. Когда Клифф спросил, как мне удалось связаться с тобой, я отказался отвечать. Надеюсь, ты не против, что я прочитал ему твои письма. Забавная штука: Клифф постоянно намекает, что мне следует развивать отношения с Тиффани. Я знаю, Тиффани читает тебе это письмо, и всем станет неловко от того, что я скажу дальше, но ничего не поделаешь, придется Тиффани это проглотить — она же сама вызвалась быть посредником, а я свое уже оттанцевал, то есть выполнил свою часть соглашения.

Клифф говорит, у нас с Тиффани сейчас много общего, а с тобой мало, потому что мы находимся по разные стороны. Я думал, он хочет сказать, что ты в Мэриленде, а я в Нью-Джерси, но оказалось, он имеет в виду, что я все еще борюсь за свое душевное здоровье, а твоя психика вполне устойчива. Я спросил Клиффа, зачем он поощряет мои близкие отношения с человеком, который так же неуравновешен, как и я, а он сказал, что ты не способна поддержать меня так, как надо, оттого и развалилась наша семья. Я очень разозлился на Клиффа, когда он это сказал, тем более что я сам во всем виноват, но он заявил, что это ты позволила мне сделаться таким, каким я сделался за годы нашего брака, — ты никогда не ставила меня на место и так долго давала обижать себя. Он утверждает, что Тиффани мне так поступать не позволит и что наша с ней дружба основана на взаимной потребности и полной самоотдаче во имя совершенствования при помощи танца или физических упражнений.

Мы с Тиффани очень хорошие друзья, и я ценю все, что она для меня делает. Но она — не ты. Я все еще люблю тебя, Никки. А истинную любовь не удержишь и не изменишь.

Мама взяла в библиотеке «Над пропастью во ржи». Холден Колфилд мне очень понравился и вообще вызвал огромную симпатию, потому что он славный малый, все время пытался сделать хорошее своей сестре Фиби, хоть у него и не получилось ни разу, — например, он купил пластинку и разбил, так и не успев подарить. Еще мне понравилось, что он все время задавался вопросом: куда деваются зимой утки из Центрального парка? Правда, куда? Но больше всего меня порадовал конец: когда Холден ведет свою сестренку кататься на карусели, она садится на лошадь и пытается поймать золотое кольцо. «Я даже испугался — вдруг упадет с этой дурацкой лошади, но нельзя было ничего ни сказать, ни сделать. С ребятами всегда так: если уж они решили поймать золотое кольцо, не надо им мешать. Упадут так упадут, но говорить им под руку никогда не надо».[11] Читая эти строки, я обдумывал твои слова про второе детство и про то, что мне придется однажды «выйти из подвала». Но потом я решил, что все мои перемены к лучшему. Я выучился танцевать благодаря Тиффани — это и есть моя попытка дотянуться до золотого кольца, до тебя, Никки. Ты и есть мое золотое кольцо. Пусть я упаду с этой чертовой карусели, но я должен попытаться, так ведь?

Я хочу встретиться с тобой. Поговорить с тобой лично. Всего один раз. Потом, если ты не захочешь меня никогда больше видеть, — хорошо, я смирюсь с этим… Но дай мне шанс показать, как сильно я изменился. Всего один шанс. Одну встречу. Пожалуйста.

Письмо № 6, от 13 декабря 2006 г

Дорогой Пэт,

мне жаль, что герой твоего детства покончил жизнь самоубийством. Мне жаль, что Макнабб получил травму. И особенно грустно слушать про то, что твой отец по-прежнему позволяет результатам футбольных матчей влиять на отношения с самыми близкими людьми. Бедная твоя мама.

Из-за твоего решения пересказать мысли психотерапевта о Тиффани телефонный разговор вышел весьма неловким. Видно же, как она заботится о тебе, раз уж организовала всю эту переписку. Надеюсь, ты не станешь подвергать ее юридическому риску и воздержишься от дальнейших обсуждений этой договоренности с твоим врачом или кем бы то ни было. Неужели непонятно, что, показав Клиффу мои письма, ты поставил меня в крайне неприятное положение с точки зрения закона? Мне запрещено вступать с тобой в контакт, помнишь? Так что это мое последнее письмо. Прости.

Что касается Холдена Колфилда и золотого кольца, которое Фиби пытается поймать в конце романа, — пожалуйста, не считай меня своим золотым кольцом. Я больше не твоя жена. Я желаю тебе всего хорошего, но прав был твой психотерапевт, сказав, что мы несовместимы.

Я вижу, что ни к какому завершению мы не движемся, и жалею, что вообще вступила в этот диалог. Надеюсь только на одно: что когда-нибудь, когда твое душевное здоровье выправится, ты найдешь утешение в том, что я согласилась протянуть тебе руку после всего случившегося. Желаю тебе удачи в жизни, Пэт.