Инна Карташевская - Прошлое должно умереть
– Так что ты будешь делать?
– Что ж, могу вам сообщить, что мы с матерью решили, что мне лучше срочно поехать в Израиль и немедленно забрать их к себе. Если отцу нужна будет операция, лучше ее делать там. Завтра утром она вышлет мне документы. Так что вы, по всей видимости, разговариваете сейчас со своим новым менеджером. Ну, как?
Шполянский с минуту ошеломленно смотрел на него, а потом радостно захохотал, ударяя себя, по своей всегдашней привычке по колену.
– Так, значит, решился. Значит, будешь евреем и израильтянином. Ну, молодец, ну, слава богу. Значит, будем там пробиваться вместе.
Вдруг он стал серьезным, вскочил, налил рюмки, и, высоко подняв свою, торжественно объявил:
– Ну, так выпьем за то, что нас стало на одного хорошего человека больше.
Потом, не выдержав, снова захохотал, раскрыл Олегу объятия и сказал сразу на трех языках:
– Ну, брухим хабаим, ингеле, welcome to the club.
***
Константин Сергеевич задумчиво рассматривал сидящего перед ним мужчину. Итак, это и есть муж убитой Арсеньевой, Виталий Арсеньев. Вроде бы интересный мужчина, высокий блондин, но чего-то в нем явно не хватает, энергии, что ли. Какой-то он вялый, говорит безразличным тоном. Хотя, наверное, в такой ситуации каждый был бы таким. Приехал забрать убитую жену, а ведь она его давно бросила. Но все равно именно ему придется возиться с этим малоприятным делом.
Завгородний передал ему подписанное разрешение забрать тело и решил на всякий случай спросить:
– Скажите, вы ничего не знаете о бывших знакомых вашей жены? Я имею в виду в прошлом, в ее студенческие годы? Ведь она здесь все-таки три года прожила.
– Почему три? Два, – также вяло поправил его Виталий.
– Как два? Она поступила в Университет в 80-м году, а вышла за вас замуж в 83-м.
– Но когда мы поженились, она только перешла на 3-й курс. Я это прекрасно помню. Она и перевелась тогда на третий курс на заочное отделение.
– Так, так, – Завгородний снова почувствовал, что именно здесь что-то кроется. Почему Лаврова ни разу не упомянула о таком несовпадении. Нюхом опытного следователя он вдруг почуял, что становится на след. У него даже ноздри задрожали, как у собаки-ищейки.
– Ну, хорошо, хорошо, мы это выясним, – больше себе, чем бывшему мужу убитой пообещал он.
– А этот мужик, ну, который с ней ездил, он не мог убить? – вдруг спросил Арсеньев. Но тут же сам себе и ответил.
– Хотя зачем ему ее убивать, ему, наверное, с ней неплохо было.
– Ну, мотив у него вообще-то был, у них вроде деньги были общие.
– Да, нет, деньги он мне вернул, – неожиданно сказал Виталий.
– Вернул? – следователь не смог скрыть удивления. – Сам вернул?
– Сам. Еще и позвонил мне, уговаривал. Я сначала и брать не хотел. Зачем мне нужны ее деньги, да еще неизвестно как заработанные. Но он сказал, что это она собрала за те два года, что они ездили, и что деньги принадлежат детям. Вообще-то это так. Так что я взял.
Он неуверенно посмотрел на следователя, как бы ожидая его одобрения, или, наоборот, порицания. Но тому было не до него. Он был занят собственными мыслями.
Так, так, значит, сам отдал да еще уговаривал взять. Неужели такой порядочный? Или решил избавиться от единственного мотива, свидетельствующего против него. А не поговорить ли еще раз с Марианной?
Он решил поехать к ней сейчас же, поговорить об Олеге, хотя сам давно уже не верил в его виновность. Разгадка таилась в прошлом. Весь его опыт и интуиция следователя кричали об этом. Но нужно было еще поставить точку на этой части расследования.
Он рассеянно попрощался с Виталием, еще раз отметив про себя, что тот вроде бы и видный мужчина, но нет в нем самого главного: характера, уверенности в себе, в общем, того, без чего мужик, не мужик, а так, ни рыба, ни мясо.
Всю дорогу, пока он ехал к Марианне, он обдумывал неожиданную мысль, а есть ли у него эта уверенность в себе, или он тоже производит такое же впечатление. В конце концов, он решил, что у него все в порядке. Жена его любит, дети его уважают. А то, что у него вид слишком интеллигентный для работника милиции, то ведь он и вправду из интеллигентной семьи, имеет высшее образование. И необязательно казаться крутым. Вот взять лейтенанта Коломбо. Вроде бы тихо, мирно разговаривает. Преступники перестают опасаться, думают, ну, этот тихоня, что он там может. А он им тут, раз, и выдает все, и они от удивления тут же раскалываются. Вот и у него тоже раскрываемость выше, чем почти у всех в их отделении.
Константин Сергеевич вдруг опомнился. О какой ерунде он думает, вообразил себя ни с того, ни с сего лейтенантом Коломбо. Он чуть не засмеялся вслух. Ладно, хватит. Лучше нужно подумать, о чем говорить с Марианной, то есть, с гражданкой Марией Гагариной с псевдонимом или кличкой Марианна.
Марианна открыла ему дверь далеко не сразу. Он долго звонил, стучал. За дверью слышались звуки работающего телевизора, потом кто-то вроде бы сказал «сейчас», и снова долго не открывали. Когда Марианна, наконец, открыла, лицо у нее было растерянное. Она явно не ожидала увидеть его снова. Но это как раз было ему на руку. Он не любил, когда к допросу были готовы заранее. Когда отвечают экспромтом, легче добраться до истины.
Хозяйке явно не хотелось приглашать его в свою квартиру, но деваться ей было некуда. Запахивая и придерживая руками легкий халатик, она отступила в сторону, давая ему пройти. Он прошел в комнату, заметив по дороге, что дверь в кухню плотно закрыта. Там точно кто-то был. Учитывая, что девица была в только что накинутом халатике, можно было догадаться, что там мужчина.
Быстро же ты забыла любимого человека, насмешливо подумал он. Интересно, как же ты будешь изображать несчастную влюбленную, когда за дверью прячется новый хахаль.
– Я на минутку, – сразу же сказал он и удовлетворенно отметил, что она облегченно вздохнула, правда, стараясь это сделать незаметно.
– Ничего, я все равно дома, – она снова начала входить в роль милой невинной девушки-домоседки.
– Я вас слушаю, – любезно продолжила она, – садитесь, пожалуйста.
Он уселся основательно, явно собираясь остаться больше, чем на минутку.
Она уселась напротив него, послушно, как маленькая школьница сложила руки на столе и широко раскрыла огромные наивные глаза.
Завгородний усмехнулся. Итак, актриса готова, можно начинать.
– Я, собственно говоря, зашел только уточнить кое-что, – начал он. – Так вы говорите, Олег собирался убить Арсеньеву, потому что хотел забрать ее деньги?
– Конечно.
– Как же вы объясните тогда, что он вернул ее деньги ее мужу, еще и уговаривал его взять их?
– Что? Идиот несчастный, – вырвалось у нее. Все напускное смирение мгновенно исчезло с ее лица. Перед Константином Сергеевичем сидело злобное, полное ненависти существо. Потом она попыталась овладеть собой и быстро сказала:
– Конечно, он ее убил, а потом испугался и решил отвести от себя подозрение.
– Может быть, и так, может быть и так, – охотно поддакнул Константин Сергеевич, ни минуты не веря ей. – А вот как насчет вашего алиби?
– Моего? – не поверила своим ушам девица. – Причем здесь я? – возмущенно фыркнула она.
– Ну, у вас ведь тоже была причина. Вы бы избавились от соперницы, и деньги тоже, в конечном счете, достались бы вам.
– Интересно, как бы я пригласила ее в парк и распивала бы там с ней коньяк? Даже смешно представить это.
– Тем не менее, алиби у вас нет. Где же вы находились в тот вторник во второй половине дня?
– Дома была, где же еще.
– Это кто-то может подтвердить?
– Да ведь я одна живу. Кто же может подтвердить?
– Ну, может, соседка какая-нибудь заходила одолжить что-нибудь, например.
– Я не поддерживаю дружеских отношений с соседями, – она презрительно поджала губы.
– Даже с теми, что напротив?
– А с этими тем более.
– Почему же с этими тем более?
– Да они вечно жалуются, если я музыку слушаю. А у самих ребенок всегда орет. И вот как раз в этот вторник, они что-то там сверлили целых три часа после обеда, часов с трех до шести. Шум стоял сумасшедший. Мы, когда с Олегом разговаривали, друг друга совсем не слышали.
– Так, значит, Олег был здесь с трех до шести?
Она огорошено посмотрела на него. А Константин Сергеевич уже довольный вставал со стула.
– Ну, вот, все и выяснилось. Зачем же вы пытались оклеветать любимого человека?
Поняв, что ее версия с Олегом в роли убийцы окончательно провалилась, Марианна прекратила притворяться.
– Ну, ладно, – она тоже встала. – Мне уже надоело вся эта история. Убивал он, не убивал, мне до этого уже нет никакого дела. Я ее тоже не убивала, и вам пришить мне это дело не удастся, а остальное ваша проблема. И оставьте меня в покое.
