Надежда - Шевченко Лариса Яковлевна
— На себе испытали?
— Да. Старшего сына при родах акушерка оставила без присмотра. Я потом двенадцать лет ставила его на ноги. Изо дня в день, из ночи в ночь — одни заботы, одни волнения. И ему, бедняжке, досталось. Боялись, калекой останется... Мы с ним очень любим друг друга.
— Оптимизм помог все выдержать?
— Я никогда не отличалась светлым бездумным оптимизмом. Выручала привычка: «Надо, обязана». Еще любовь и жалость к больному ребенку. Надежда помогала. Этот хрупкий цветок надо лелеять в душе, оберегать.
— А если у ребенка никого нет, кого ему любить?
— Мечту о родителях.
— Во всех случаях?
— Не знаю.
— Скажите, пожалуйста, а почему истопник дядя Леня такой злой? Он же детдомовский, пережил много.
— Видно, не встретился ему человек, который сумел бы его понять.
— Мне кажется: злой человек не может быть счастливым.
— Наверное.
— Бабушка часто рассказывает мне о своих корнях, о семейных традициях. А как же быть детдомовским? Память о родителях заставляет думать о том, что их ожидает такая же участь. Но они же не должны быть Иванами, не помнящими родства? — задала я очень важный для меня вопрос.
— Если есть, кого помнить, то они помнят. Для них важнее знать, что жизнь — это борьба не только с большими проблемами, но и с тысячами едва приметных пересекающихся каждодневных трудностей быта, что качества борца: напористость и убежденность, — нужны всем и всегда. Они должны понять, что надо самим делать свою жизнь, а не ждать милостей, самим любить и быть добрее; цель иметь, жить, а не прозябать в жалобах на невезение. Мир не мрачный, он печальный. Печаль неизбежна, но каждому надо стремиться жить так, чтобы доброе и радостное перевешивало.
Мне кажется, что основа человеческой морали заключается в увлеченности настоящим делом и в ответственности. Эти чувства не существуют во времени, не меняются. Моему двоюродному брату в немецком госпитале хотели ампутировать ногу, а он не позволил. Изобрел специальный шприц, сам делал себе вытяжки и уколы, а через месяц танцевал с медсестрой, которая помогала ему доставать медикаменты. И в мирной жизни он продолжает быть таким же упорным, твердым, оставаясь при этом заботливым отцом, верным другом, интеллигентным человеком. С упоением и восторгом относится к работе. Всех вокруг увлекает своей энергией, любовью к жизни. Ты своим детдомовским друзьям расскажи о нем. В детстве брат беспризорником был, — мягко попросила Александра Андреевна.
— Но ведь основы характера закладываются в детстве, а некоторые мои детдомовские друзья такого навиделись! Не пожелаешь никому, — возразила я.
— Так это основы. Человек всю жизнь изменяется, развивается, — успокоила меня Александра Андреевна.
— А Бог им не поможет?
— Ты же знаешь: «На Бога надейся, да сам не плошай». Моя мама говорила, что «основа веры: первоначальное достоинство человека, его великое предназначение. Божественная природа человека в его нравственности. Пока она сохраняется, его достояние растет. Как только возобладает жестокий нрав, безудержная жадность, утратится благопристойность, то его внешне прекрасная жизнь будет представлять постыдное зрелище...
Русский народ нежен, тонок душой, как сама природа. В этом его двойственность, а может, и беда. Наверное, он в большей степени нуждается в религии потому, что главное в ней — чувства. Церковь всегда была хранительницей истин более высокого порядка. Ее волновала душа, озарение и прочее. Самый тяжелый крест тот, на котором был распят Христос. Русская нация несет этот крест до сих пор...» Это мама, видно, вспомнила о своем муже, погибшем в концлагере, — понизив голос, произнесла Александра Андреевна. — Радуйся, что у тебя пока детский ум, не способный все понять и осмыслить. В этом тоже заключается очарование детства...
«...Церковь утверждает, что существует механизм вмешательства в дела и чувства людские высшей силы, Бога и что, помня о существовании зла, надо всегда надеяться на лучшее. Одни и те же проблемы рассматриваются наукой и религией в двух разных плоскостях, с применением различных подходов. Вот и пусть занимаются каждый своим делом». Так мама мне объясняла свои взгляды.
Я во многом не согласна с ней, считаю, что все правила жизни придумали люди. И умные заповеди тоже. Мне кажется, Бог тут ни при чем. Заповеди — основа духовности. На них держится человеческий мир. Невыполнение, забвение норм морали ведет к гибели цивилизаций. Это уже доказано наукой. А Бог, мировой разум или вселенская глобальная мудрость это что-то пока неизведанное, не изученное.
Человек рождается с определенными наклонностями, но без всяких идейных установок и религиозных предпочтений. Человечество не отвергает свою связь с Мирозданием, считает себя частичкой чего-то общего, еще не познанного, и всегда стремится к осмыслению уже известных научных данных по этому очень сложному вопросу.
Но любая новая идея с трудом пробивает себе дорогу, так как существует инерционность мышления. Все, что не отвечает каким-то устоявшимся признакам общества или основам старых научных теорий, заранее считается несоответствующим истине. Часто на защиту спасовавшего ума выступает гордыня, которая тоже не способствует прогрессу.
Когда-то все думали, что Солнце вращается вокруг Земли, потом механика Ньютона многое прояснила в головах людей, теперь Эйнштейн властвует умами. Мы пока живем, как живем, на том уровне понимания, на котором находимся. Разногласья между наукой и религией неизбежны. Заметь: все войны на земле происходят из-за передела областей влияния, власти, денег и религии, — подвела итог своим рассуждениям Александра Андреевна.
— Я знаю, что все вещи в природе тайно соединены между собой невидимыми связями, хотя внешне разрознены. И когда я думаю о бесконечности мироздания, то понятие Христа теряет для меня глобальность. Оно кажется примитивной сказкой, придуманной когда-то людьми. Но что-то внутри меня противится такому взгляду. Я будто бы чувствую неловкость от таких мыслей. Ведь многое умные люди творили и совершали великие дела с именем Христа на устах. Из истории я знаю, что религия занимала большое место в жизни не только отдельных людей, но и целых поколений, стран, цивилизаций. Я прихожу к выводу, что она была нужна людям, раз так долго не отмирала. Или ее насаждали умышленно? Мне кажется, надо на этом свете жить достойно и не надеяться на тот, потусторонний.
Совсем я запуталась в различных аспектах этой проблемы! И доклад отказалась делать на эту тему, хотя очень долго готовилась к нему. Я же не нахожу ответа даже на маленькие, конкретные вопросы. Религия нужна, чтобы держать человека в нравственной узде? Бог, если он существует, влияет только на нашу планету или на всю вселенную? Как объяснить предчувствия, предопределение, предсказания судьбы по линиям на ладони?
Мой голос прерывался от волнения. Я ожидала единственно верных ответов, но учительница только предположила:
— Наверное, жизнь человека рисует эти линии, а не высшие силы. Не сильна я в этом вопросе. В институте мимоходом касалась. В основном литературой бредила. Не хочу высказываться определенно, не изучив проблему досконально. Как-то ездила в город. Ожидала от посещения церкви ясности, радости, а получила только эстетическое наслаждение от прекрасных фресок. Издержки материалистического воспитания!.. Запомни одно: категоричность и склонность к крайностям даже великих людей приводили к абсурдным выводам. Она может привести к фанатизму. А он опасен в любых проявлениях, потому что не знает ни логики, ни сомнений.
— Ладно, Александра Андреевна, — сменила я гнев на милость, — я понимаю, что надо любую проблему уметь рассматривать с разных точек зрения, надо много знать. Но это так трудно!
— Никто и не говорит, что легко. Не зря в школе ценят не зубрежку, а умение мыслить. Ответы на все жизненные вопросы не выучишь.
— Стараюсь, да плохо получается, — вздохнула я.
— У тебя для этого вся жизнь впереди, — успокоила учительница.
