Александра Маринина - Дорога
Люба заглянула в комнату к дочери и застала странную картину. Леля в пижаме стояла перед открытым шкафом, ее одежда была свалена на полу и на кровати, и девочка судорожно что-то искала на полках.
– Лелечка, что случилось? – обеспокоенно спросила Люба. – Ты что-то ищешь? Может, я знаю, где это лежит?
– Кофточку ищу, – коротко ответила Леля.
В душе у Любы шевельнулась недобрая мысль, но она постаралась отогнать ее.
– Какую кофточку?
– Мою любимую, голубую. И куда я ее засунула? Ты не видела, мам?
– А зачем она тебе? Завтра в школу ты наденешь форму. Эта кофточка для лета, зимой в ней слишком холодно. Или ты собираешься в ней спать? – Люба постаралась перевести все в шутку.
– Нет, она мне не нужна. Но она всегда висела в шкафу, на плечиках, и я каждый раз, когда открывала шкаф, ее видела и радовалась, что она такая красивая. А сегодня я открыла шкаф, чтобы повесить свою одежду, а кофточки там нет. Куда она делась, мам? – В глазах Лели стояли слезы, голос дрожал. – Она же утром была, я помню, она была! Когда я утром одевалась, я ее видела, а теперь ее нет.
В голосе девочки было такое отчаяние, что у Любы сжалось сердце. Она присела на корточки перед дочерью.
– Лелечка, прости меня, пожалуйста, я очень виновата перед тобой. Я дала эту кофточку Ларисе.
– Ларисе?! – в ужасе воскликнула Леля. – Зачем?! Зачем ты ей отдала мою любимую кофточку?
– Я не отдала, я дала ее на один день. Только на один день, чтобы она один раз ее надела. Пойми, Лелечка, у тебя так много красивых вещей, которых у Ларисы никогда не будет, а ей ведь тоже хочется носить красивую одежду. Она такая же девочка, как ты сама, ей тоже, как и тебе, хочется хорошо выглядеть, и ей, точно так же, как и тебе, очень нравится эта голубая кофточка. Лариса сказала, что у нее есть мечта: хотя бы один раз в жизни надеть эту кофточку и побыть такой же красивой, как ты. Я подумала, что до весны тебе кофточка не понадобится, и дала ее Ларисе на один день. Только на один день. Она один раз ее наденет, походит в ней перед зеркалом и вернет.
– А если она ее порвет?
– Она не порвет.
– А если она ее испачкает?
– Не испачкает. А даже если и так, я ее постираю и поглажу, и она будет как новенькая.
– А если она ее не отдаст?
– Ну почему же не отдаст? Отдаст. Завтра же, – уверенно ответила Люба, хотя на самом деле ни в чем не была уверена, кроме одного: злосчастную кофточку взяла Лариса. – Прости меня, доченька, я должна была попросить у тебя разрешения отдать твою вещь. Но я подумала, что ты не станешь возражать, потому что ты ее все равно пока не носишь.
Леля с трудом успокоилась и улеглась спать, а Люба вернулась к недоглаженному белью. На душе было паскудно, она все пыталась мысленно выстроить предстоящий разговор с бабкой Кемарской и ее внучкой, чтобы разрешить ситуацию с наименьшими потерями и без взаимных обид.
На другое утро Люба вышла пораньше, чтобы успеть зайти к соседям. Лариса только-только встала и открыла дверь заспанная и неумытая.
– Тетя Люба? – хмуро сказала она вместо приветствия.
– Ларочка, я на минутку, – мило улыбнулась Люба. – Леля заметила, что ты взяла кофточку, и очень расстроилась. Давай вернем ее назад.
– Но я ее даже еще не надела ни разу!
Лариса и не думала ничего отрицать, и от этого Любе сразу стало легче. Значит, девочка не воровка, она просто дурно воспитана и не понимает, что нельзя брать чужое без спроса.
– Тогда надень, – предложила Люба. – Надень прямо сейчас, мы с твоей бабушкой посмотрим, какая ты в ней красавица, ты тоже посмотришь на себя в зеркало, и потом я ее заберу и отнесу домой. Мы с тобой не спросили у Лели разрешения, и она очень расстроилась. Она не любит, когда без спроса берут ее вещи.
– А если бы я спросила, она бы разрешила? – прищурилась Лариса.
– Наверняка, – заверила ее Люба.
Из кухни выползла Татьяна Федоровна, которая готовила завтрак под громогласное радио и звонка в дверь не услышала. Узнав, в чем дело, она заохала и замахнулась на внучку рукой с зажатой в ней ложкой, выпачканной сметаной.
– Я тебе дам – чужое брать! Я тебе покажу! Управы на тебя нет! Вся в отца, ну вся в отца, тот супостатом и душегубом оказался, а ты воровкой выросла.
Любе стоило немалых усилий успокоить пожилую женщину и убедить ее, что все в порядке, ничего страшного не случилось, но кофточку надо вернуть и больше ничего без спроса не брать.
– А вы сами сказали, что мы с Лелькой вашей как сестры! – вдруг заявила Лариса. – А сестры друг у друга разрешения не спрашивают, берут, что им надо, и все. Пусть она приходит к нам и берет у меня что хочет. Пожалуйста. Мне ничего не жалко. А ей жалко стало, да? Вы сами сказали, что она до весны эту кофточку носить не будет, потому что холодно. А я холода не боюсь, я бы поносила ее сама, пока Лелька не носит. Что ей, жалко?
Люба снова принялась объяснять, что дело не в этом, а в том, что нельзя брать чужое, не спросив разрешения. И, кроме того, Лариса всего год назад перенесла пневмонию, поэтому должна беречься и не простужаться. Эта тонкая летняя кофточка для зимы ну никак не годится, и носить ее в морозы категорически нельзя. Кончилось все тем, что Лариса принесла кофточку, изрядно помятую, и швырнула прямо на пол со словами:
– Да подавитесь вы своей кофтой! Она мне сто лет не нужна! Вот мой папа выйдет из тюрьмы и купит мне сто таких кофточек и даже еще в сто раз лучше.
Судя по виду Лелиной любимой одежки, Лариса выносила ее из квартиры Романовых, скомкав и засунув под свитер, который был на ней надет накануне. Взять вещь из комнаты Лели она могла только тогда, когда Родислав вышел, чтобы поговорить по телефону, а Люба с дочерью убирались в кухне. После этого соседи сидели еще полтора часа, пока не закончился фильм! Понятно, что многострадальная кофточка утратила товарный вид.
Люба молча подняла комок голубого трикотажа и вернулась домой. Леля уже завтракала на кухне.
– Лариса вернула кофточку, вечером я ее постираю, и ты снова сможешь повесить ее в шкаф и любоваться каждый день.
– Я не хочу, – печально ответила Леля.
– Чего ты не хочешь?
– Ничего не хочу. И кофточку эту не хочу. Пусть Лариса ее забирает и носит. Мне она больше не нужна.
Люба оторопела. Сколько нервных клеток ей пришлось потратить за вчерашний вечер, минувшую ночь и сегодняшнее утро, продумывая линию поведения с соседями, чтобы никого не обидеть и ни с кем не поссориться, а оказалось, что эта тряпка никому не нужна – ни Ларисе, пренебрежительно швырнувшей ее на пол, ни Леле, добровольно отказавшейся от любимой вещи.
– Лелечка, ты хочешь сказать, что готова подарить голубую кофточку Ларисе?
– Да, пусть забирает и носит.
– И тебе не жалко? – осторожно спросила Люба.
– Жалко, – призналась девочка. – Но Ларису мне тоже жалко. Она тоже хочет носить красивую одежду, а у нее нету, и взять негде, папа у нее в тюрьме, мама умерла.
На глазах у Лели выступили слезы. Люба обняла дочку, прижала к себе и крепко поцеловала.
– Спасибо тебе, Лелечка, ты у меня очень добрая и хорошая девочка, Оставайся такой всегда, пожалуйста. Ну все, – она взглянула на часы и заторопилась, – мне пора на работу.
* * *– И вот только попробуй сказать, что тебе чего-то не хватает в моем рассказе, – угрожающе заявил Ворон. – Помни, ты слово давал. Это еще только второй день.
– Ничего себе! – возмутился Камень. – Да ты рассказ на середине оборвал! Что там дальше было? Взяла Лариса кофточку?
– Да какая разница, – с досадой каркнул Ворон. – Это что, имеет принципиальное значение? Мы же про Романовых смотрим, а не про Ларису с ее бабкой.
– Нет, это очень важно, очень, – задумчиво ответил Камень. – Раз Лариса и ее бабушка становятся неотъемлемой частью жизни Романовых, мы должны понимать, как там складываются отношения и какие характеры у соседей, а то мы дальше ничего не поймем. Ты пойми, дружочек, это не пустые придирки, это действительно имеет большое значение.
– Ладно, твое счастье, что я досмотрел, – проворчал Ворон. – Так что за придирку считаться не будет. Лариса кофточку взяла, но не сразу, заставила Любу себя поуговаривать, морду воротила, как будто ей тухлую сосиску предлагают. Но потом, конечно, взяла. Люба кофточку эту предварительно выстирала, погладила, аккуратно сложила, ну как отказаться от такой красоты? Взяла, никуда не делась. Тут же напялила на себя и расхаживала в ней по дому. А на другой день еще и в гости к Романовым заявилась в новом наряде. Леля чуть не плакала, но молодец, удержалась, даже похвалила: дескать, как тебе, Лариса, эта кофточка к лицу. В общем, ничего, инцидент рассосался. Еще вопросы будут?
– Имей в виду, это не придирки, а просто вопросы, – предупредил на всякий случай Камень. – Если ты сочтешь, что я придираюсь, можешь не отвечать.
– Ну, валяй, – милостиво разрешил Ворон.
– Родислав написал диссертацию? Ты этот момент как-то упустил. Я не сомневаюсь, что ты знаешь, но мне-то забыл сказать.
