Бахыт Кенжеев - Иван Безуглов
- Не будьте так щепетильны, - усмехнулся миллионер. - Деньги еще никому и никогда не мешали. Кроме того, на десять тысяч долларов вы сможете безбедно просуществовать в Москве добрых три года. Правда?
- Правда, - прошептала Таня, на лице которой отражалась борьба с соблазном. - Нет, Поль, я не буду проживать эти деньги.
- Что же вы на них сделаете?
- Куплю бриллиантовое кольцо и буду носить его постоянно, чтобы не забывать, из какого я рода. А своей будущей дочери завещаю его, как фамильную драгоценность. И обязательно надо рассказать об этом бабушке. Мне кажется, она одобрит мой выбор. Можно мне позвонить ей, Поль?
Поль указал ей на изящный, строгих современных линий телефонный аппарат, стоявший на его обширном столе.
- Междугородная связь в Канаде вообще безотказна, - заметил он, - а если пользоваться аппаратом фирмы Белл, то она превращается в сплошное удовольствие. Кстати, мне дают большую скидку на разговоры - ведь фирма ведет их на многие тысячи долларов в год. Звоните.
Таня, трепеща, набрала номер монастыря, и попросила перевести разговор на аппарат в бабушкиной келье. Поль вышел из кабинета, а когда через несколько минут вернулся, увидал, как по разрумянившемуся лицу Тани текут радостные слезы.
- Она была так счастлива моему решению!
- Во всяком случае, оно показывает, что честь рода Петровско-Разумовских для вас превыше всего.
Таня спокойно кивнула.
- Ах, моя прекрасная москвичка, почему с каждым вашим поступком я увлекаюсь вами все сильнее? - Он приблизился к Тане и обнял ее за плечи. - Как пленяет меня в вас, при довольно скромной внешности, это небывалое сочетание простоты, ума и врожденного аристократизма - того самого, чего мы почти лишены здесь, в Северной Америке! Мне кажется, - он наклонил свои полные, чувственные губы к самому ее уху, - что с каждым днем я влюбляюсь в вас все больше и больше.
Таня в испуге отпрянула от Верлена. О, как трудно было ей, скромной москвичке, противостоять напору этого опытного донжуана в самом сердце его обширных владений!
Она помнила об Иване, и помнила о жене Поля (которую он не пригласил ни на один из их деловых ужинов). и все же не могла заставить себя отстраниться, когда изящная, почти женская рука Верлена прикоснулась к ее щеке и этим мимолетным прикосновением вдруг в единую секунду заставила Таню вздрогнуть от внезапно пробудившегося темного, сладостного, почти животного восторга. Нет, это был опытный, знающий свое дело противник! И самое ужасное, что он понимал свою власть над нею - и потому, довольный той сладкой судорогой, которая готова была пробежать по ее телу от одного его прикосновения, тут же отстранился.
- Я не так пошл, чтобы отбивать вас у Ивана прямо здесь, в Канаде, - он помрачнел. - Более того, я вижу по этим десяти тысячам, что деньги для вас - не главное в жизни. И однако, Таня, подумайте хорошенько. За деньги в Канаде можно купить все...
- Кроме любви, - не удержалась Таня.
- Даже любовь, - возразил Поль, - у меня с этим никогда не было серьезных затруднений. У вас здесь было бы много денег... очень много... и к ним добавилась бы моя вечная преданность и мой вес в обществе...
- И ваша законная жена, - Таня дрожала от негодования.
- Неужели вы не можете подняться над условностями? Поймите, мне жаль ее. Она воспитала моих детей, она любит моих внуков. Мне не хочется омрачать ее старость.
Легкий звонок селекторной связи не дал Верлену закончить: секретарша объявила о прибытии русской делегации.
- Мы закончим этот разговор в Москве, Таня, - торопливо прошептал он, - обещаю, что здесь я не вернусь к нему больше.
И он выполнил свое обещание. Всю дорогу до Ниагарского водопада, весело объясняя спутникам устройство своего маленького личного самолета, обращая их внимание на особенно красивые виды за иллюминаторами серебристой, изящной, стремительной машины, первую посадку сделавшей на одном из самых удивительных аэродромов планеты - расположенном на острове Торонтского озера, в считанных шагах от каменного леса офисов и небоскребов. Быстро прокатившись по городу в лимузине, оглушенные его грохотом и темпами жизни, несравнимыми с монреальскими, они перекусили в таиландском ресторане и продолжили свой путь к водопаду. Еще через каких-то два часа океан падающей воды уже громоздился перед ними сплошной стеной, заглушая слова, заставлляя поежиться перед величием природы, которую, вероятно, никогда не удастся покорить человеку.
Шахматова, держась в нарочитом отдалении от Ивана, изредка кидала на него многозначительные взгляды, как бы напоминавшие ему о том ультиматуме, который она поставила перед ним в баре на улице Кресент. А он, казалось, упорно не замечал этих пронзительных выстрелов ее прекрасных черных глаз. Вежливый и сосредоточенный со всеми, он предпочитал беседовать с Верленом, отдавая должное таланту и опыту своего канадского хозяина. Надо ли говорить, что Татаринов, по обыкновению, вел себя, как истинный шут, то и дело прикладываясь к плоской фляжке с чем-то коричневым, торчавшей у него из кармана потертых джинсов. В какой-то момент Таня даже засомневалась в его умении вообще владеть пером - его претенциозные сочинения выдавали человека хоть и ограниченного, но все -таки думающего, а от живого Тататринова мало что исходило, кроме желания поразить публику то пошлой шуткой, то высокоумным рассуждением, исполненным ложной многозначительности. И только Федор со Светой источали подлинное, ничем не замутненное счастье. Немудрено! Ведь они впервые оказались вдвоем с друг другом на несколько дней подряд, впервые получили возможность разговаривать часами, и пускай это были разговоры о деле - разве не дело в первую очередть интересовало их, разве не на общем деле собирались они, как начала подозревать Таня одновременно с Иваном, строить свою общую судьбу?.
- Таня, - Иван взял ее за руку, - Посмотри вниз.
На крошечной каменной площадке под обрывом, у самой грохочущей воды, среди фигур в ярко-желтых непромокаемых плащах, она различила обнимающихся Федора со Светой, а рядом с ними - долговязую, сгорбленную фигуру Татаринова. Видимо, кинозвезда тоже находилась в толпе любопытствующих, хотя, когда Верлен рассказывал об этой достопримечательности водопада - нарочно прорубленном тоннеле в древней скале, который вел прямо к воде, - она повизгивала и клялась никогда туда не спускаться. .
- Мы спустимся туда попозже, когда наши друзья вернутся. А пока я хочу кое-что рассказать тебе.
- Только не называй их всех нашими друзьями, прошу тебя, Иван. Вчера за ужином, стоило тебе отлучиться в бар, Татаринов, напившись, кричал, что ты идеальный герой комикса. Даже Анна была шокирована. Или этому не стоит удивляться? - вдруг добавила она с вызовом.
- Разве такой тип, как он, может меня уязвить? - Иван сдержанно улыбнулся. - Да и что плохого в героях комиксов? Это мужественные, простые, красивые люди, только проблем у них поменьше, чем у нас. А что до Анны... помнишь, как я говорил тебе о предательстве и о невозможности любить?
- Конечно, - вздрогнула Таня. Она не ожидала, что здесь, над рокочущим водным потоком, Иван заведет этот разговор.
- Мне было семнадцать лет, - задумчиво начал Иван, - я учился в школе на Чистых прудах. Круглые отличники редко бывают вожаками у товарищей, но я был исключением. Первый по всем предметам, из влиятельной семьи, незаурядный спортсмен... что еще нужно, чтобы завоевать уважение друзей?
- Многое, Иван, - не удержалась Таня.
- Значит, и это многое у меня было, - сказал Безуглов с неожиданной горечью. - Не стану скрывать, Таня, что я был влюблен, как и положено в моем возрасте. Это была любовь нежная и чистая, но все одноклассники были уверены - Иван Безуглов и первая красавица нашей школы дали друг другу слово пожениться, как только им исполнится по девятнадцать лет. Какое это было золотое время, Таня! Никогда не забуду зимних вечеров на катке, когда Анна, в пушистой беличьей шубке и вязаной шапочке, резала лед Чистых прудов своими фигурными коньками. А вечера в нашей квартире, когда мы вместе готовили уроки- А любительские спектакли, на которых уже тогда блистала Анна! Никто не сомневался, что этой паре суждено большое будущее. Анна уже тогда успела сняться в кино на двух-трех эпизодических ролях, и место в актерском институте было ей обеспечено. Меня ждал университет и карьера экономиста, скорее всего - международника. Анна очень нравилась отцу, да и мать была от нее в восторге, хотя и предупреждала меня об опасностях, подстерегающих любого простодушного мужчина, связавшего жизнь с этой ослепительной и, что греха таить, самовлюбленной красавицей. Но я был ослеплен, я верил, что на всю жизнь буду счастлив и беззаботен, я верил всем клятвам, которые мне давало это чистое существо...
Грохот водопада заглушал слова Ивана, и Таня пододвинулась к нему совсем близко. Она видела, что в этот миг решительного прощания с прошлым он, как никогда, нуждался в ее помощи. Внизу по пенистой поверхности воды сновал утлый кораблик с туристами, задиравшими любопытные головы к сплошной стене ревущей влаги. Она пристально посмотрела в глаза Ивану, не в силах разобрать, слеза ли катится по его мужественной щеке, или капля воды, брошенная резким порывом ветра.
