Андрей Ангелов - Театр мистера Фэйса
— Меня зовут — Поль Рыбник, а за куревом срулил мой напарник Том Литтл. Мы служим в полиции. Все, кто пытается по-лёгкому срубить денежку в этом районе, дрожат перед нами. От торговца гамбургерами до последнего драного бомжа. Знаешь, почему перед нами дрожат?
— Людьми движет благоволение перед законом?.. — предположил лорд.
— Страх перед законом! — усмехнулся Поль. — И такая Правда, как наша, у всех полицейских, ведь закон трактует именно полиция… Так вот…
Рыбник поднялся на ноги, отряхнул чистые коленки.
— У местной публики такая Правда, что копы — худшие из козлов, могут арестовать за неправильный взгляд или грязные руки, и парить за решёткой чёрт знает сколько времени. И это тоже настоящая Правда, потому что копы могут так сделать… Я понятно объясняю?
Принц тоже встал. Недоумённо прищурился. А… потом и вовсе нахмурился.
— Да, понятно… Если размыслить, то получится следующее. Ваша правда — это правда «силы закона». У всех, кто от закона зависит, имеется правда «страха закона»… В церкви говорят, что правда — это Бог. У политиков правдой считается государство… Но должна быть и «общая Правда», объединяющая все эти правды!.. «Правда Абсолютная»!
— «Абсолютная Правда» мне неизвестна, — категорично отозвался Рыбник. — И вряд ли кому известна вообще.
Однако, интуиция принца не ошиблась, а режиссёр не имеет привычки повторяться. Как и подобает гению… Если вчера курьер отвечал на полисменские вопросы, то сегодня бомж выступает опросчиком полисменов.
— Чья Правда самая справедливая? — спросил Игрок.
— Каждый считает свою Правду справедливой. Если я задерживаю грёбаного насильника и даю ему по морде, то это справедливо. Это моё право! И если насильник отворачивает свою морду от удара, это тоже справедливо — это его право!
— А когда насильник делает своё преступление? — воскликнул принц. Получите «вопрос на засыпку», что называется!
Рыбник не смутился и, казалось, каверзы даже и не уловил:
— Это называется «просто преступление». Ты путаешь понятия, мужик. Преступление насильника — тот поступок, который стоит вне любой Правды. И к каждому преступлению подход индивидуальный. Оно может быть правдой, а может и не быть.
Поль Рыбник аплодировал сам себе. Никогда он не был так красноречив! Вот за косноязычие его часто ругал полковник, повторяя, что в данном смысле Рыбник безнадёжен… Деньги не просто меняют людей, они их лечат от неизлечимых болезней, и частный случай лейтенанта полиции наглядный тому пример…
— Мне всё ясно, — благодарно кивнул аристократ. — Последний вопрос, мистер Рыбник. Бывает ли неправильная Правда?
— Ххех!.. — немедленно вскричал Поль. — Глупый вопрос… Конечно же нет! Ведь это правда, чёрт возьми!.. Как Правда может быть неправильной!?..
Подгрёб Литтл с пачкой курева в руках. Изрёк апатично:
— Я что-то пропустил?
Мистер Бомж не услышал его, да и не увидел. Он уставился куда-то за плечо Рыбника, вдаль. Бормоча будто умалишенный:
— Ведь неправильная Правда тоже имеет право на существование… Или… не имеет…
Поль в предвкушении потёр ладошки:
— Так как я могу получить свой миллион? Наличными? — толкнул локтем ничего не понимающего Литтла: — Том, верни-ка парню его мелочь. Не порть миллионеру впечатление о полиции… Ну!..
СНОБ И МОНАХИНЯ
К одноэтажному коттеджу подъехало такси.
Коттедж был приземистым и несколько нависал над соседними домами. В основательном облике архитектурно угадывался рояль. Ни ограды, ни клумб, дорожка из каменных плит — сорока футов длиной, соединяла улицу с крыльцом. Рядом припаркован «Бьюик».
Такси умчалось, а по ступеням крылечка поднялись запылённые женские ножки на высоких каблуках. Настойчивый кулачок громко стукнул по входной двери в форме рояльных клавиш. Изнутри дома послышались неспешные шаги… дверь отворилась с щелчком замка, и на пороге возник Альфонсо — хмырь, внешне похожий на известного актёра Харви Кейтела. На носу очки, на теле домашний халат, на лице — удивление. Кому приспичило стучать в дверь, когда есть дверной звонок!.. Альфонсо свысока оглядел посетительницу: юная монахиня, с сексуальными голыми ножками. Дева задрала подол рясы аж до живота, держа его трепещущими ручками… хорошо видно узкую полоску белых трусиков, скрывающую развратную щелку. Животик изрядно выпирает, не иначе как беременна… Альфонсо ощупал гостью глазами — с головы до ног, удивление на лице сменила снисходительность:
— Вам кого?
— Дядя Аль, я Вики — твоя внучатая племянница! — быстро произнесла монахиня. Тон развязен, проститутскую ментальность растерять сложно… однако в глазках нешуточное волнение, ручки на округлом животе подрагивают.
— Вики?.. К-какая Вики?.. — непонимающе замычал Альфонсо. Непонимание — это самое малое, что может ждать при визите к малознакомому (по сути) человеку! Только времени на чужие воспоминания кровавый театр не даёт, нельзя многомиллионное сокровище носить завернутым в рясу по улице, вот так просто, как ты носишь носки. Надо положить камешек в надёжное место, а потом включать разные соображалки… Съёмную квартирку Вики надёжной хазой не назвать, обители подруг и кавалеров тем более. Но… память — полезная штука, а узнать в Лос-Анджелесе адрес по фамилии — дело техники.
— Дядя Аль, мы не виделись 15 лет, но это я — девочка в платье из ситца! — выпалила Вики нетерпеливо.
Альфонсо недоверчиво прищурился. У обеспеченных эсквайров не числятся в родственниках беременные монашки! А попрошайки горазды на выдумки… Вики быстренько выявила чужие сомнения:
— Ты ведь помнишь, как Мускус поднял тебя на рога?.. Мой отец застрелил Мускуса и спас тебе жизнь, дядя Аль!
— Здоровенный трёхлетний бык… — нежданно улыбнулся Альфонсо. — Без хвоста…
Гостье удалось окунуть дядюшку в воспоминания юности, крайне непривычное погружение для любого лос-анджелессца! Чаще здесь окунают в дерьмо и не по-децки…
От дороги донёсся визг тормозов! Кто-то резко остановил автомобиль на скорости 60 миль в час.
— Ай!.. — всплеснула монахиня ручками, заприметив лихую тачку. Задранный подол монашеской рясы немедленно опустился вниз. Из ткани выпал Алмаз и гулко стукнул по лаку крыльца.
— Вот чёрт!.. — Вики скоро нагнулась за Алмазом.
Беременность оказалась липой. Что, в общем, наплевать. У коттеджа нарисовалась полицейская тачка, а племяшка пришла в гости к дяде с нехилым камешком. И если на «дырявый целибат» можно легко забить, то на полицию забивать чревато. Альфонсо недовольно поморщился.
Копы с интересом смотрели на коттедж-рояль, сидя в тачке. На расстоянии в сорок футов сложно разглядеть лица и предметы маленького размера, но полицейское любопытство данным обстоятельством только подогревалось. Сама сцена-то, как на ладони!
— Что такое с монахиней? — размыслил Пиглет.
— Я бы спросил «что за такая монахиня»?.. — отозвался Свайн. — А вон и хозяин дома, похоже, — он кивнул на рожу в очёчках, торчащую из входных дверей.
Офицеры понаблюдали, как Вики суматошно заскочила в коттедж. Дик затушил сигарету, а Сэмми выплюнул жевательную резинку.
— Зайдём!
Холл был немного запылённым. И довольно богатым — по снобским меркам. О любви к музыке здесь напоминали статуи Паганини и Чайковского, и обои, стилизованные под ноты. Вики проскочила сюда мимо дядьки, и встала — в трёх футах от двери. Лихорадочно оглядываясь, куда дальше, вашу мать! Алмаз хорошо уже оттянул ручки, которые за последние два года тяжелее члена ничего не держали.
— Вики, ты украла эту вещь и поэтому за тобой гонится полиция? — коснулся сознания решительный голос дяди. — Я думаю, тебе лучше сдаться, я — честный гражданин и уважаю Закон!
Не теряйте голову! Жизнь наверняка захочет вас… ещё по ней погладить! Вики не стала скандалить, плакать и метаться. А сказала просто и искренне, через паузы:
— Нет, дядя Аль, я не воровка… Я пришла к тебе за помощью… потому что больше мне прийти не к кому. И хочу доверить тебе одну страшную тайну. Но только без полиции…
ПОДАРОК
Лили сидел на своём стульчике, за прилавком магазинчика, и читал газету. Царапина на плече, оставленная пулей Громилы — была смазана йодом и замотана бинтом. Чтобы не нервировать покупателей, Лили сначала перемотал царапину, а потом уже натянул рубашку.
Голова не кружилась, руки не дрожали, мозги излучали ясность. Лили сказал сам себе, что утром в его магазинчике был инцидент — кратковременный случай, без последствий. А не проблема — объёмная ситуация, оставляющая в твоей жизни следы! Иногда значимые, иногда не очень. Следов здесь нет, есть инцидент![39]
Звякнул дверной колокольчик, хлопнула открываемая и закрываемая дверь. На пороге возник покупатель — мужчина лет сорока семи, в синем пиджаке на белую рубашку. Без галстука. Клиент крупным шагом прошел к кассе и начал с всегдашней ухмылкой смотреть на Лили. Коммерсант положил газету на прилавок, поднялся со стула и любезно, «по-лакейски», улыбнулся.
