Макс Нарышкин - Sто причин убить босса
— Я правильно понял, вы хотите посадить меня в кресло президента «Вижуэл»? — уточнил я. — Вы хотите не спасти «СВП», а сразу отдать мне «Вижуэл».
— За десять миллионов и шестьсот тысяч долларов, — усмехнувшись, напомнил он. — «СВП» вы реорганизуете в «дочку», но на нее я не претендую. Это ваши деньги. Примерно такой ход событий я и предполагал. Я знал, что вы заварите свою кашу, а потом сами попадете в замес. И тогда мне нужно предлагать вам большее, потому что работать из соображений двадцати процентов от одного миллиона долларов, что стоит ваша «СВП», мне бессмысленно. Мои затраты на мероприятие обойдутся дороже. Итак, время идет, а мы все разговоры разговариваем. Поймите меня правильно, Женя, я не один в Златоглавой. Ваше решение?
— Я говорю — «да».
— И это правильное решение, Женя, — решительно похвалил он меня, и мне показалось, что он настолько испытывает наслаждение от причинения другим крупных неприятностей, что, решись я поторговаться, он согласился бы и на десять процентов. — Садитесь в машину, сегодня у нас будет много работы, которую я ненавижу, бумажной работы. Но я всегда занимаюсь ею, смакуя и предчувствуя начинку, которая кроется за этой толстой бумажной оберткой.
Я ошибался, когда думал, что неподалеку от Красногорского лесопарка его дом или офис. Дом находился на Рублевском шоссе, в Барвихе. Неподалеку от «Дачи», облюбованного золотой молодежью места.
Глава 24
— Как же пятница, перед концом рабочего дня?
— Бывают случаи, когда нужно подождать.
Он не смотрел на меня. Он чувствовал себя Наполеоном, готовящим ввод в битву новых сил, о которых не подозревает неприятель. Но я никаких сил не видел. И потом, четверг по отношении к пятнице — это, в моем понимании, не подождать, а поспешить.
Четыре дня тянулись медленно, мне казалось, что ничего не произойдет. После того как мы подписали с Корнеевым — так звали мужчину — кое-какие документы, свидетельствующие о нашем совместном владении «Вижуэл», мы не виделись три дня. И сейчас мне кажется, что за эти дни случилось нечто, что Корнеева сейчас волнует. Он, как великий мастер мистификаций, сидел в «Мерседесе» поодаль от эпицентра им же устроенных событий и наблюдал. Пока ничего не происходило. Я видел офис, в котором прожил пять последних лет жизни, в него входили и выходили люди, большая часть из которых была мне знакома, и чувствовал себя полным идиотом.
Вынув телефон, Корнеев позвонил и велел мне и двоим своим помощникам следовать к крыльцу.
— Ты только молчи и ничего не говори, партнер, — велел мне Корнеев. — Что бы ни происходило.
Через три минуты, когда взошел на крыльцо, я почувствовал за своей спиной движение. Такое впечатление, что жуки-скарабеи со всего Египта, объединившись в единое войско, признали меня предводителем. Я машинально обернулся…
Я люблю Корнеева. Впервые в жизни вижу человека, который реализует национальные проекты без телекамер и путинских улыбок. Он просто делает свое дело.
Следом за мной по мраморным ступеням поднималась, держа в руке папочку, неземной красоты девушка с погонами старшего лейтенанта. Голубые просветы на ее погонах настолько органично гармонировали с цветом ее глаз, что я невольно остановился и залюбовался. Будь эти глаза зелеными, девушке стоило работать в погранвойсках, ей-богу… Но эти два бездонных озера, в которых застыло время, в которых отражается вселенная и в которые хочется рухнуть…
— Двигайтесь, двигайтесь, господин Медведев, — хрипловато проговорила она, и я поспешил вынырнуть и быстро и стыдливо натянуть портки на берегу этих озер.
На крыльце нас встретила немало удивленная охрана. Вообще в «Вижуэл», за все время его существования, случился только один неприятный случай, и его инициатором был именно я. Поэтому неподготовленная охрана просто встала и преградила нам дорогу. Нам — это мне, судебному приставу-исполнителю, двум ее коллегам и пятерым сотрудникам в штатском. Кто они, откуда, зачем здесь — знал только Корнеев.
В глазах охранников засверкали огоньки страха. Это неудивительно, поскольку если бы сейчас в холл вломились четверо в масках и стали стрелять, все было бы ясно и понятно. Но происходило обратное — офис давили государственные службы. Кто-то из пареньков — я видел его впервые — поднес к губам рацию, но это не меняло положение вещей. Две стены — охрана и мы — двигались к лестнице, мой пристав голоском простуженной Маши Распутиной говорила: «Разойдитесь, разойдитесь, друзья, я — судебный пристав…»
Но все дело как раз в этом и было. Никто не любит судебных приставов. Приставы никогда не приносят, они всегда уносят.
— В чем дело? — раздалось с лестницы, и я увидел Машеньку Белан, смотрящую на меня с легким презрением и плохо скрываемым отвращением. — Что здесь происходит?
— Я — судебный пристав Бельницкая, — представилась девушка и вжикнула замком папки. — Подскажите, пожалуйста, как мне найти руководителя компании «Ребус-Вижуэл»?
«Ребус»? — пронеслось в моей голове. — Какой «Ребус-Вижуэл»? Что происходит?»
Наверное, видом своим и мыслями я мало отличался от Белан.
— Я президент компании. Что вам угодно?
Девушка поднялась на несколько пролетов, так, чтобы оказаться непосредственно перед Машенькой, и выдернула из папки лист. Я и не заметил, как остался почти без внимания. Лишь два дюжих молодца встали ко мне поближе, как Сцилла и Харибда, остальные же зашли вперед и встали за спиной пристава.
— Ознакомьтесь с решением Ленинского суда города Мурманска. На его основании вам следует немедленно передать печать предприятия и документацию новому директору, Медведеву Евгению Ивановичу…
Подо мной закачался пол. Я мало что понимал из всего этого.
— Какого суда? — побледнела Машенька. — Это какое-то недоразумение!
— Так уж заведено, что нам не придется сейчас выяснять это, — с какой-то сатанинской иронией произнесла девушка и двинулась вперед.
Двое из ее (нашей) свиты тотчас положили руки на кобуры охранников, и Машенька — я впервые видел ее такой нервной — зацокала каблучками вслед за приставом.
— Вы можете объяснить? — доносилось до меня, двигаемого вперед двумя спутниками. — Что такое происходит?!
Это была истерика.
На втором этаже, в кабинете Рогулина, которого в кабинете, однако, не было, как не было и аквариума, и всего остального, что являлось частью Рогулина в «Вижуэл», закипели страсти. Поначалу мне показалось, что Машенька и пристав сцепились — на это указывало и оживление в рядах наших провожатых, однако выяснилось, что это не драка, а попытки успокоить Белан, которая пыталась звонить по всем телефонам, которые попадались ей под руку.
— Очень жаль, очень жаль, что у вас отключена телефонная линия, — слышал я, двигаемый молчаливой толпой присных голубоглазой девушки. — Но если вы сейчас не оставите в покое свой мобильный телефон, то мне придется позвонить в службу силовой поддержки и сообщить о необходимости ее присутствия.
— Да что происходит-то?! — сверкая то в мою сторону, то в сторону пристава огнями своих потрясающих глаз, заорала Белан.
— Случилось то, что в юриспруденции называется исполнением решения суда. Один из акционеров компании «Ребус-Вижуэл» обратился в суд по месту жительства с иском о признании незаконным решения совета директоров. Ленинский районный суд города Мурманска, исследовав материалы дела, обнаружил нарушения в процедуре слияния предприятий и выборе президента. В результате чего принял решение отстранить от должности Белан Эм… Отчества не помню, но тут написано. Печать и документацию Белан Эм должна передать арбитражному управляющему Медведеву Е…отчества не помню, но тут написано. Вот исполнительный лист, ознакомьтесь…
— Какого Мурманска?.. — вращая глазами, просвистела Машенька, сам же я слегка пошатнулся. Было приятно познать себя арбитражным управляющим. — Какого Ленинского районного… Вы что, спятили?
Девушка колыхнула голубыми озерами, и из-за ее спины, как по приказу, появились четверо с угрюмыми взглядами.
— Ознакомьтесь по-хорошему, — зловеще прошептала та, в чьих глазах я еще десять минут назад мечтал утопиться.
— Я не буду ни с чем знакомиться!.. Мне нужен адвокат!..
— Ваше право. Но любой адвокат вам сейчас посоветует сдать печать и документацию и покинуть здание, поскольку в противном случае ваши действия будут рассматриваться как сопротивление судебному приставу.
— Маразм! — вскипела Белан и наконец-то обратила на меня должное внимание. — Сукин сын, я засужу тебя! Это твои проделки, ублюдок?!
Я скромно потупился, потому что знал, чьи это проделки.
— Но здесь много личных вещей и записей… — побледнев, Маша решила сдать Москву, не сдавая Россию. Я не сомневаюсь, что она уже знает, что делать. Если Белан быстро успокаивается, это должно вызывать у окружающих тревогу.
