ЛЕВ КВИН - ЗВЕЗДЫ ЧУЖОЙ СТОРОНЫ
– Зато у них есть. А нам теперь по их уставам жить… Погодите, не кипятитесь. Дайте хоть сначала поздравить вас. – Он энергично тряхнул мою руку. – Шесть сгоревших танков, четыре автоцистерны, двадцать три разбитых вагона. Я своими глазами видел, до сих пор все лежит, только поскидали в канаву, пути освободили.
– Всего шесть? – переспросил я.
– Ого! Видал, Бела-бачи! Ему мало!
– А что! Мне тоже, – рассмеялся старик. – Шестьсот было бы ровно в сто раз лучше… Комочин, я пойду – ты знаешь куда. Есть захотите – все в духовке. Но лучше обождите меня. Скучновато одному челюстями двигать – отвык.
Он ушел.
– Ну, рассказывайте, Саша, как у вас все вчера получилось?
Комочин слушал очень внимательно, не перебивая, не задавая вопросов. Только когда я рассказал, как заместитель коменданта города назначил меня в патруль, а потом объявил благодарность от имени коменданта, его вдруг покинула обычная сдержанность. Он хлопнул рукой по столу:
– Вот кстати! Как нельзя более кстати! Я даже не знаю, что важнее: эшелон или заместитель коменданта… Капитан Киш?
– Фамилию он не сказал. Но капитан.
– Он, он. Второй заместитель у коменданта майор. Очень хорошо! Как раз Киш в комендатуре ведает размещением подразделений. Хорошо! Очень хорошо!
Он радовался, а я не понимал, чему он радуется. Как он сказал – не знает, что важнее: танки или этот нелепый случай с патрулированием?
– Почему хорошо? Может быть, вы мне все-таки скажете, в чем дело?
– Потом как-нибудь, потом.
Это его небрежное «потом» показалось мне очень обидным.
– Все конспирируете! Таитесь от меня, словно я невесть какой болтун или даже хуже! – выпалил я единым духом.
– Саша…
– Нет, честное слово, товарищ капитан, мне все это уже начинает надоедать! И не напоминайте, пожалуйста, что вы старший группы, что я должен вам подчиняться, не задавая никаких вопросов…
Я уставился взглядом в стену и забарабанил по столу пальцами.
– Вы правы, Саша… Понимаете, я дни и ночи занят этим делом и… Я просто не подумал. Словом, простите меня. Так получилось. Непредумышленно.
Сразу стало неловко. Вот уж этого-то я никак не ожидал: он просит у меня прощения!
– Сейчас я вам все расскажу.
– Как хотите. – Я торопливо прикрыл свое смущение завесой безразличия.
– Помните, Бела-бачи говорил о дезертирах, которые свободно живут в селе под видом команды ПВО?.. Так вот, я подумал тогда: а нельзя ли устроить нечто подобное в городе? В больших масштабах. Отдельное воинское подразделение.
Тут я уже больше не мог скрыть интереса:
– Например?
– Есть разные варианты. Скажем, штаб отдельного вспомогательного рабочего батальона. Или армейский склад со своей охраной. Но склад труднее – нужно для видимости хоть какое-нибудь военное имущество.
– На чем же вы остановились?
– Отдельная химическая рота.
– Чем она лучше?
– Прежде всего тем, что подчиняется непосредственно Будапешту. Потом, у нее специфический характер деятельности. Пусть, если хотят, попробуют проверить. Химзащита, подготовка к применению боевых отравляющих веществ…
– Ого! Вы уже сейчас говорите, как профессиональный химик, – не удержался я от ехидного замечания.
И неожиданно услышал в ответ:
– Я всегда считал вас наблюдательным парнем. Действительно, я когда-то учился на химическом факультете… Так вот, отдельная химическая рота как раз то, что нам нужно.
– А для чего это нам нужно? – я сделал упор на слове «нам». – Помочь укрыться дезертирам?
– Вы напрасно иронизируете. Многие из тех, кто сейчас дезертирует из венгерской армии, – наши друзья… Но роту мы создаем не для спасения утопающих. Те, кто думают только о собственной шкуре, к нам не пойдут. Они предпочитают прятаться по бункерам и чердакам. Между прочим, последние дни я с одним товарищем из комитета борьбы как раз и занимался отбором людей в роту.
– Ого! Это что, уже решенное дело?
– Да. И многое сделано. Раздобыли оружие. В основном, укомплектовали роту людьми. В основном, – подчеркнул он.
Я понял намек…
– Остается только ждать провала. И ручаюсь – недолго. О вашей роте немедленно узнает комендатура.
– Конечно! – Капитан улыбался, и я понял, что промахнулся, что это им предусмотрено. – Больше того. Мы сами сообщим о себе в комендатуру. Каждое подразделение, которое прибывает в город, обязано стать на учет в комендатуре гарнизона.
– Но комендатуре нужна бумага.
– Есть бумага и уже лежит в комендатуре. Доставили прямиком из Будапешта, фельдъегерской связью. Бланк, печать, подпись, все, как положено.
Я сразу вспомнил про недавнюю поездку Бела-бачи в Будапешт. Вон еще когда у них было все придумано!
– Сегодня коменданту будет дополнительный звонок из штаба – и убедительный… Нет, Саша, комендатура нам не страшна. Сейчас в городе столько частей, столько каждый день уходит и приходит. А чем ближе фронт, тем больше будет хаос и неразбериха. С этой стороны опасность меньше всего.
– Значит, вы считаете – провал исключен? – спросил я недоверчиво.
– Риск есть. Но риск оправданный. Есть смысл рисковать. Подумайте сами. Довольно большая группа вооруженных людей, решительных, готовых на все, совершенно легально обосновывается в городе. Во-первых, мы обеспечим все акции комитета борьбы. Вот у них сейчас трудности с типографией, нилашисты туда бегают. А мы конфискуем типографию для армейских нужд, поставим у двери часовых – пусть тогда сунутся… Или такие операции, как ваша вчерашняя. Опасно ведь, правда? А мы дадим подрывникам вооруженную охрану. Да и вообще, люди в военной форме, с автоматами, строем, – куда угодно пройдут… Но это только во-первых. А во-вторых… Вы представляете, какую неоценимую помощь может оказать такая рота советскому командованию? Особенно, когда наши части подойдут ближе к городу… Что молчите? Не согласны?
Я растерянно водил рукой по лицу. Все, что он говорил, было так неожиданно.
Впрочем, неожиданно ли? Смутные предчувствия появились у меня уже с того момента, когда он упомянул о денщике.
– Но ведь… Я не знаю… Совершенно другая армия, другие порядки.
– Минуту!
Капитан Комочин вышел в соседнюю комнату и вернулся с пачкой книг в руках.
– Вот! – Он положил книги на стол. – Их армейские уставы, наставления, учебники… «От сна восстав – учи устав, ложишься спать – учи опять». Тут вам работенки хватит.
– «Вам»!.. А вам?
– Дело в том… – он замялся; это было что-то новое. – Словом, я очень хорошо знаком и со страной, и с армией.
Покусывая губы, я полистал страницы, почитал оглавления книг и, решившись, наконец, спросил напрямик:
– Вы венгр, да? Из Ваца?
Он ответил не сразу. Встал, прошелся по комнате. Потом остановился, сложив руки на груди. Взгляд у него стал жестким.
– Сейчас вы на меня снова обидитесь.
– Опять не скажете?
– Нет, скажу. Скажу, что терпеть не могу, когда мне лезут в душу. Знаете про меня все, что нужно знать – и довольно! Я буду вам все говорить, все, что касается наших общих дел. У вас не будет больше никаких оснований обижаться, я ничего от вас не утаю. Но одно учтите, прошу вас: у меня нет ни малейшего желания делиться – не только с вами, дело не в вас, с кем бы то ни было! – нет ни малейшего желания делиться подробностями моей биографии.
Он был теперь такой же холодный и чужой, как тогда, в политотделе, когда я спросил, взяли ли у него заявление.
– Но почему вы так болезненно реагируете? Правда же, я не хотел…
– Тем лучше! – прервал он меня. – Можете считать, что у меня болезнь, странность, мания – что угодно. Но только просьбу мою учтите.
– Хорошо… Если вы так…
– Вот и отлично! – Комочин взял со стола одну из книг. – Вот. Начните с устава внутренней службы. Завтра пойдем в комендатуру – потребуется в первую очередь.
У него это здорово получалось – наговорить целую кучу неприятных вещей, а потом, как ни в чем не бывало, перейти к прежнему спокойному деловому тону.
Я так не умел. Мне требовалось время, чтобы отойти. И, кроме того, я не хотел оставить за ним последнее слово.
Я сказал:
– Откровенно, так откровенно. Я тоже хочу, чтобы вы знали: при первой же возможности, как только мы свяжемся с командованием, – по рации или еще как-нибудь, не знаю, – я немедленно оставлю вас и вернусь обратно.
– Можно поинтересоваться – каким образом? – спросил он с язвительной учтивостью.
– А хоть каким! Пешком через линию фронта, самолетом. Мне не доставляет ни малейшего удовольствия работать с вами. Я только подчиняюсь военной необходимости.
Он тонко улыбнулся.
– Можете вернуться… Если разрешат.
– Думаете – нет?
– Думаете – да? Люди проходят специальную подготовку, тратят драгоценные недели и месяцы, чтобы удержаться хотя бы короткое время во вражеском тылу, а мы с вами почти без всяких усилий оказались в такой ситуации, о которой разведчик может только мечтать! И вдруг – здравствуйте, пожалуйста! – лейтенант Мусатов запросился обратно. Почему? На каком основании?
