Andrew Лебедев - Скотство и чуть чуть о плохих грузинах
Зинаида на этот раз была одета не так, как разряжал ее в театры ее супруг Иван Иванович, но на ней были демократические джинсы черного вельвета, туфли без каблука и красная курточка из мягкой синтетики, выгодно оттенявшая ее разметанные по плечам волосы цвета пляжного песка в Ницце.
– Да! – воскликнула Алиса, – а теперь посмотрите на эти кадры, посмотрите, как этот с позволения сказать ценитель, мочится в вазу, стоимостью сто пятьдесят тысяч долларов.
– Нет, не этот кадр, этот кадр не показывайте, его надо вырезать, – крикнула Алиса… На экране, вместо писающего в вазу голого Максима пошли кадры того, как Зинаида вытаскивает Максима из своего хаммера.
– Это промотайте и отсюда снимаем заново, – скомандовала Тина Демарская с укоризной посмотрев на ассистента Колю, – гнать тебя надо в три шеи за такие проколы.
– Мы сегодня собрали у нас в студии несколько так сказать жертв любвеобильности нашего секс-символа современности, каким себя наверное не без оснований, мнит сам Максим Тушников, – сказала Алиса, – просим в студию Марину Иванову и Марину Сидорову, просим!
Под аплодисменты зала в студию проследовали две девицы с девятимесячными животами, что тем не менее не мешало им шагать на семнадцатисантиметровых каблуках…
– Марина Сидорова, простая московская школьница, скажите, где вы познакомились с Максимом Тушниковым?
– Я познакомилась с Максимом в библиотеке, в доме Пашкова куда я пришла писать реферат по литературе по теме женского общественного сознания в романах Тургенева.
– Скажите, а что там делал Максим Тушников? – поинтересовалась Алиса.
– Он сидел за соседним столом и листал какие-то порнографические журналы, а потом он предложил мне сниматься в кино в роли Аси из Дворянского гнезда.
– И вы поверили этому человеку? – патетически воскликнула Алиса, – и вы поехали с ним?
– Да, и я поехала с ним на этот, как он сказал, на кастинг, – всхлипывая и оглаживая свой арбузообразный живот, сказала Марина номер один.
– А вы где и как познакомились с отцом вашего будущего ребенка? – обратилась Алиска к Марине номер два.
– А я гуляла в парке и собирала гербарий для урока ботаники, – сказала Марина номер два, – а Максим в это время распивая спиртные напитки подошел ко мне, взял меня вот тут и вот тут, – Марина показала руками, как Максим взял ее за грудь, – и когда он меня взял вот тут и вот тут, он предложил мне поехать на кастинг, где якобы снималась программа посвященная вопросам садоводства и собирания гербариев…
Марина номер два заплакала, принявшись энергично мять и оглаживать свой выдающийся живот.
– Вот негодяй! – выкрикнул кто-то из массовки.
– Да, вот таких людей нам приходится терпеть на нашем телевидении, – резонерски заключила Алиска…
***А программу с Алискиными родичами снимали в клубе Максим Деголяс.
Вести программу на этот раз пригласили известного питерского историка Льва Бурэ.
– Наша тема, это собрать здесь в этом клубе несколько поколений питерцев из так называемой экономической эмиграции, из тех, кто так или иначе в разные времена покинул нашу родину, дабы поселиться в тех краях, где лучше, – улыбчиво сказал интеллигентный Бурэ, – Сегодня у нас в гостях несколько наших бывших земляков ставших экономическими эмигрантами, которые в совершенно разные времена и периоды экономического развития нашей страны, решили, что если рыба ищет где поглубже, то человек ищет где получше и посытнее.
Кроме Лены с Васей в просторном холле клуба Максим Деголяс собралось несколько парочек совершенно разнообразного вида и возраста, причем Лена и Василий очевидно представляли здесь самое старшее поколение эмигрантов.
За одним столиком рядом с ними посадили парочку, приехавшую на съемки из Франции.
Их звали Ира и Володя. Ира была явно главной в этой парочке, – Володя программист, а я работала в интуристе переводчицей, – сказала Ира.
– И чем занимаетесь теперь там? – скорее из вежливости, чем из истинного любопытства поинтересовалась Лена. Ее давно уже не волновали судьбы бывших соотечественников, и находясь там, за кордоном, они с Василием всячески старались позабыть, что они по своему онтогенезу не европейцы.
И кабы не обещанные по договору триста тысяч рублей, хрена с два поехали бы они сюда.
– Мы имеем свой бизнес, – горделиво подернув прической сказала Ира, – Володя по вызовам чинит сантехнику, а я сижу с чужими детьми, десять евро в час.
– Очень мило, – бесстрастно сказала Лена.
– А сколько вам пообещали за съемки? – поинтересовалась Ира, – нам вот оплатили дорогу в оба конца и пообещали по пять тысяч рублей, а вам сколько?
– Примерно столько же, – еще бесстрастнее ответила Лена.
Тем временем на середине сцены, оформленной в традиционном для подобных случаев стиле с неким архитектурным салатом из местных Петропавловской крепости с Адмиралтейством, что должны были обозначать родину и Эйфелевой башней с Лондонским Биг Беном, что должны были означать чужбину, на фоне этого задника, приплясывал полу-голый кордебалет, а впереди кордебалета стояли Лев Бурэ и Максим Тушников.
– Здравствуйте дорогие гости, здравствуйте, дорогие телезрители, – накатанным и отработанным басом рокотал Максим, – сегодня в нашем клубе мы рады приветствовать экономических эмигрантов что в разные времена и по разным причинам покинули наш город-памятник, променяв его на другие города и веси стран Европы, Азии и Америки.
– Когда нас раздевать то будут? – наклонившись к жене, спросил Василий.
– Наверное самыми последними, – ответила Лена.
Но она ошиблась.
– Мы начнем сегодняшний праздник с пары самых старших экономических эмигрантов, которые уехали из тогдашнего еще не Питера, а из Ленинграда и уехали в соседнюю Финляндию, которая тогда казалась нам экономическим раем, а теперь кажется нам чем-то хуже Ленобласти, мы приветствуем Лену и Василия! – истошно крикнул Максим и захлопал, подавая массовке сигнал, чтобы хлопала тоже.
– По правилам нашего стрип-бара и нашего стрип-клуба, – обняв поднявшихся на сцену Лену и Василия, сказал Максим, – по правилам нашего клуба, самые почетные гости у нас всегда исполняют добровольный стрип-танец, но…
Тут Максим прервал свою речь и повернулся к своему визави историку Льву Бурэ.
– Но мы сегодня устроим не просто обычный стриптиз, это было бы просто недостойно наших сегодняшних гостей, – с хитрой улыбкой сказал Лев Бурэ, – мы попросим наших милых гостей не просто раздеться, а сыграть с нами в сценку, советская таможня, или как мы, то есть вы тогда в те времена уезжали из СССР и вывозили на себе то, на что собирались там на чужбине, или наоборот, на земле обетованной, пожить и пожить неплохо.
Вот вам задание, вы должны спрятать на себе вот эту пачку долларов, они кстати настоящие, – Бурэ для убедительности потряс над головою пачкой зеленых купюр, – вот эту икону в ризе, вот эту картину Шишкина или Айвазовского, и наконец, вот эту стопочку золотых николаевских червонцев, и я обещаю, что если наш таможенный досмотр клуба Максим Деголяс не найдет этих ценностей, то ценности останутся при вас.
– Итак! – Максим хлопнул в ладоши, – итак, начинаем!
Заиграла энергичная музыка, в зале погас свет и в сплохах стробоскопа, как в покадровой демонстрации кино, стало видно, как Лена и Вася, раздевшись до белья, принялись оборачивать друг дружку живописными холстами и засовывать лежавшие на столике свертки в разные места своего гардероба.
Через три минуты музыка внезапно стихла и в зале зажегся яркий свет.
У стриптизерского шеста, задекорированного теперь под пограничный столб с надписью СССР стоял Максим Деголяс в фуражке российского таможенника а рядом с ним стояли две голые девицы с бутафорскими автоматами Калашникова и в касках с красными звездами вместо привычных кокошников.
– Покажите ваш багаж, – распорядился Максим, обращаясь к Лене с Василием, – везете ли с собой оружие, наркотики, золото-валюту-драгоценности?
– Нет, ничего такого не везем, – за себя и за жену весело ответил Василий.
– А вот мы сейчас посмотрим, – тоже весело крикнул Максим и дал музыкантам знак, чтобы играли.
Оркестр грянул "семь-сорок".
Сперва Лена сняла с себя кофту и осталась в джинсах и огромном бюстгальтере на который пошло около пяти квадратных метров кружев и дорогостоящего батиста.
– В сиськах, в сиськах у нее поищи! – кричали из массовки.
Максим Деголяс не торопясь, по хозяйски обходил глыбу Лены и расстегивал то тут то там, то пуговичку, то крючечек.
– Сиськи, сиськи кажи! – не унималась массовка.
– Да, в таком бюстгальтере можно всю Третьяковку с Эрмитажем вывезти, – пошутил Максим.
Массовка благодарно рассмеялась.
Когда Лена осталась в одних шелковых трусиках, узенькими ладошками пытаясь прикрыть свои глобусообразные молочные железы, Максим занялся Василием.
