Пэлем Вудхауз - Шалости аристократов

На некоторое время в квартире установилась напряжённая атмосфера, потому что Клод и Юстас не разговаривали друг с другом. Вы не представляете, до чего утомительно жить с двумя деятелями, каждый из которых делает вид, что другого не существует на свете. Я думал, это будет продолжаться вечно, но, разрази меня гром, как выяснилось, я ошибался. Впрочем, если бы накануне кто-нибудь пришёл ко мне и сказал, что это произойдёт, я бы иронически улыбнулся. Я имею в виду, мне давно уже казалось, что только взрыв бомбы может избавить меня от близнецов, поэтому когда Клод скользнул в гостиную в пятницу утром и сообщил о своём намерении, я сначала решил, что ослышался.

— Берти, — сказал он, — я тщательно всё обдумал.

— Что «всё»? — спросил я.

— Вообще всё. То, что я остался в Лондоне, а не отправился в Южную Африку. Я поступил нечестно, — заявил он с надрывом в голосе. — Я поступил несправедливо. Короче говоря, Берти, старичок, завтра я уезжаю.

Я едва устоял на ногах.

— Правда? — выдохнул я.

— Да. Если, — тут душа у меня ушла в пятки, — ты пошлёшь старину Дживза за билетом. Боюсь, мне придётся взять у тебя денег на дорогу. Не возражаешь?

— Нет! — воскликнул я, с чувством пожимая ему руку.

— Ну, тогда порядок. Да, кстати, чуть не забыл. Ни слова Юстасу, ладно?

— Но разве он с тобой не едет?

Клод задрожал с головы до ног.

— Слава богу, нет! При мысли о том, что я могу оказаться на борту парохода с этим придурком, меня тошнит! Так что не вздумай ему сказать. Послушай, а ты сможешь достать мне билет всего за день до отплытия?

— Конечно! — Я готов был купить этот дурацкий пароход, лишь бы не упустить такую возможность.

— Дживз! — крикнул я с порога кухни. — Мчись быстрее ветра в кассу пароходства и купи билет на завтра мистеру Клоду. Он уезжает от нас, Дживз!

— Да, сэр.

— Мистер Клод не хочет, чтобы мистер Юстас знал о его отъезде.

— Да, сэр. Мистер Юстас высказал такое же пожелание, когда попросил меня достать ему билет на тот же пароход.

У меня отвалилась нижняя челюсть.

— Он тоже уезжает?

— Да, сэр.

— Очень странно.

— Да, сэр.

Если б у нас были другие отношения, в эту минуту я наверняка излил бы Дживзу душу. Ну, сами понимаете, посетовал бы на то, что было, и порадовался бы, что всё так хорошо закончилось. Но штрипки воздвигли между нами невидимый барьер, и, должен с сожалением признаться, я не упустил возможности утереть Дживзу нос. Я имею в виду, малый вел себя так безразлично и отчуждённо как раз тогда, когда его молодой хозяин нуждался в утешении, что я не преминул указать ему, как прекрасно всё получилось без всякого вмешательства с его стороны.

— Вот так-то, Дживз, — сказал я. — Полный порядок. Я знал, что рано или поздно всё станет на свои места, если не суетиться. На моём месте многие суетились бы, Дживз.

— Да, сэр.

— Бегали бы по всем знакомым и просили бы совета, помощи, ну, и всего прочего.

— Весьма возможно, сэр.

— Но только не я, Дживз.

— Нет, сэр.

Я ушёл, дав ему время на раздумья.

Даже мысль о том, что мне придётся ехать с дядей Джорджем в Харроугэйт, не особенно печалила меня в ту субботу, так как, побродив по квартире, я окончательно убедился, что Юстас с Клодом её покинули. Они ушли украдкой, один за другим, сразу после завтрака. Юстас отправился в Ватерлоо, чтобы сесть на поезд, а Клод — в гараж. Я боялся, что придурки встретятся на вокзале и передумают ехать, поэтому предложил Клоду отправиться в Саутгэмптон на моей машине.

Я лежал на добром, старом диване, умиротворённо глядя на ползающих по потолку мух, наслаждаясь тишиной и покоем и думая о том, как прекрасен мир, когда Дживз вошёл в гостиную с конвертом в руке.

— Мальчик-посыльный принёс вам письмо, сэр.

Я вскрыл конверт, и первым делом из него выпала пятифунтовая купюра.

— Боже великий! — воскликнул я. — Это ещё что?

Достав листок бумаги, я прочитал:

Дорогой Берти, передай деньги своему слуге и скажи, мне жаль, что, я не могу сейчас дать ему больше. Он спас мне жизнь. Впервые за неделю я вздохнула свободно.

М.В.

Дживз поднял пятёрку с пола.

— Можешь оставить её себе, — сказал я. — Как выяснилось, она твоя.

— Сэр?

— Я говорю, пятёрка твоя. Её прислала тебе мисс Вардур.

— Очень любезно с её стороны, сэр.

— Да, но с какой стати? В письме говорится, ты спас ей жизнь.

Дживз мягко улыбнулся.

— Мисс Вардур переоценила мои услуги, сэр.

— Какие услуги, прах побери?

— В деле мистера Клода и мистера Юстаса, сэр. Я надеялся, она не упомянет о нём, сэр, так как не хотел, чтобы вы подумали, что я допустил некоторую вольность.

— Что ты имеешь в виду?

— Я находился в комнате, сэр, когда мисс Вардур жаловалась, что мистер Клод и мистер Юстас навязывают ей своё общество. В данных обстоятельствах я осмелился предложить ей использовать небольшую уловку, чтобы избавиться от пристального внимания молодых джентльменов.

— Великий боже! Ты хочешь сказать, что всё-таки приложил руку к их отъезду?

Я почувствовал себя последним ослом. Ведь не далее как вчера мне казалось, что я утёр Дживзу нос.

— Я посоветовал мисс Вардур, сэр, проинформировать мистера Клода и мистера Юстаса, каждого в отдельности, о том, что сегодня она отплывает в Южную Африку с целью заключения там контракта. Таким образом желаемый результат был достигнут. Они заглотили наживку вместе с крючком, если вы позволите мне использовать это выражение, сэр.

— Дживз, — сказал я (мы, Вустеры, можем допустить промашку, но всегда честно в ней признаемся). — Ты единственный и неповторимый!

— Большое спасибо, сэр.

— Да, но послушай! — В голову мне пришла ужасная мысль. — Когда придурки сядут на пароход и убедятся, что её там нет, разве они не примчатся в ту же секунду обратно?

— Я предвидел такую возможность, сэр. По моему совету мисс Вардур сообщила молодым джентльменам, что совершит сухопутное путешествие до Мадейры и только там поднимется на борт.

— А где пароход останавливается после Мадейры?

— Нигде, сэр.

Со стоном облегчения я откинулся на диванные подушки. Я жалел только об одном.

— Единственное, о чём я жалею, Дживз, — сказал я, — что на таком огромном пароходе мерзавцы с лёгкостью смогут избегать встреч друг с другом. Я имею в виду, мне бы очень хотелось, чтобы Клод почаще находился в обществе Юстаса и visa versa.

— Так оно и будет, сэр. Я купил им двухместную каюту. У мистера Клода одна койка, а у мистера Юстаса — другая.

Я чуть не задохнулся от счастья. Если б не поездка в Харроугэйт с дядей Джорджем, мой восторг был бы полным.

— Ты уже упаковал мои вещи, Дживз? — спросил я.

— Вещи, сэр?

— Для поездки в Харроугэйт. Сегодня я отправляюсь туда с дядей Джорджем.

— Ах да, конечно, сэр. Я совсем забыл вам сказать. Сэр Джордж звонил сегодня утром по телефону, пока вы спали, и просил передать, что планы его изменились. Он не поедет в Харроугэйт.

— Ох, послушай, но это же просто блеск!

— Я рад, что вы довольны, сэр.

— Он не говорил, почему передумал?

— Нет, сэр. Но из слов его камердинера, Стивенса, я понял, что сэру Джорджу стало значительно лучше и больше он не нуждается в лечении. Я позволил себе дать Стивенсу рецепт моего коктейля, который вы всегда так хвалили, сэр. Сегодня утром сэр Джордж заявил Стивенсу, что чувствует себя, как новенький.

Сами понимаете, мне оставалось только одно, и я не стал колебаться. Да, я страдал в душе, но у меня не было выбора.

— Дживз, — сказал я, — мои штрипки.

— Да, сэр?

— Тебе они правда не нравятся?

— Чрезвычайно, сэр.

— Ты не думаешь, что со временем твои взгляды изменятся?

— Нет, сэр.

— Ну, хорошо. Хорошо. Ни слова больше. Можешь их выкинуть.

— Благодарю вас, сэр. Я сжёг их сегодня утром, перед тем как подать вам завтрак. Спокойный серый цвет намного приятнее для глаз, сэр. Спасибо, сэр.

ГЛАВА 17. Бинго и его жёнушка

Примерно через неделю после отъезда Клода и Юстаса я неожиданно встретился с малышом Бинго в клубе «Старых либералов». Малыш полулежал в кресле, закатив глаза и открыв рот, а седобородый деятель, сидевший неподалёку, смотрел на него с такой откровенной неприязнью, что я пришёл к единственно возможному выводу: Бинго увёл у него из-под носа его любимое кресло. Так всегда бывает, когда посещаешь незнакомый клуб, — без злого умысла наступаешь то на одну, то на другую мозоль его постоянным обитателям.

— Привет, старый хрыч, — сказал я.

— Привет, старый пень, — сказал Бинго, и мы пошли пропустить по рюмочке перед ленчем.

Раз в год комитет нашего клуба «Трутень» решает, что помещение необходимо помыть, подкрасить, ну и всё такое, поэтому нас выкидывают за дверь и временно поселяют в каком-нибудь другом клубе. На этот раз мы свили гнездо в «Старых либералах», и лично для меня это было жутким испытанием. Я имею в виду, когда ты привык к весёлому, живому обществу, и тебе достаточно швырнуть в парня коркой хлеба, если ты хочешь привлечь его внимание, тебя несколько угнетает пребывание в клубе, где самому молодому члену недавно стукнуло восемьдесят семь и считается дурным тоном заговаривать с кем бы то ни было, если ты не участвовал с ним вместе как минимум в осаде Трои.