Andrew Лебедев - Все голубые фишки
Начальник службы безопасности треста Универсал вылетел в Штаты через три дня, как туда убыли отец и дочь Столбовы… и жених Чуваков…
– И это у них в Америке называется рестораном? – хмыкнул Столбов, присаживаясь на диванчик, типа кухонного уголка, символизирующего тихий уют малогабаритной кухни – этакой среднестатистической мечты о счастье бедной инженерки с толстой талией, которая живет в общежитии и которую замуж никто не берет.
– Папа, у них есть офигенно дорогие клубные рестораны, где официанты выучены говорить по французски, – со снисходительной улыбкой выговорила Лёля своему игнорантному папашке, – знаешь, мы гордились тем, что у нас аристократия в девятнадцатом веке по французски говорила, а между прочим, теперь богатые американцы все сплошь своим дочкам гувернанток и гувернеров из Парижа выписывают.
– Мосье Трике француз убогий, – вспомнил – таки Столбов и загордился перед дочкой, тем что вспомнил…
– Вот-вот, – кивнула Лёля и принялась щурить свои близорукие глазки, дабы получше разглядеть списки "Goals for today" и "Duty meals", что висели над стойкой бара, заменяя более привычные для россиян картонные меню.
Она щурилась, а папа снова готов был слабодушно заплакать, глядя на своё любимое чадо.
– Вот помру, – думал теперь Столбов, – а этот Чуваков или Чувяков, как его там, бросит ее, или обидит… А она такая беззащитная.
– Ну что там есть пожрать то? – спросил он выражая нетерпеливость, дабы за этой нетерпеливостью скрыть нахлынувшую слабость свою.
– Пицца, гамбургеры, омлет, мясной пирог, пирог с яблоками, – читала и сразу переводила Лёля.
– А творога или овощей тушеных у них нет?
– Нет, есть цыплята, чикен и пюре…
Столбов стеснялся при дочке доставать таблетки.
Не хотелось, чтобы она начала расспрашивать, зачем, да почему, да что за лекарства он принимает… Поэтому, дабы заглотить пару капсул "панкреофлата", Столбов отпросился у Лёлечки в туалет.
В туалете – лицом к лицу столкнулся с негром.
– Хай, Мэн, – улыбнулся негр, заметив некое замешательство на лице белого мужчины.
– Здравствуйте, – машинально ответил Столбов.
В туалете был фонтанчик для питья.
Столбов помнил такие были в России его детства.
Достал панкреофлат, выдавил из обертки две капсюлы, положил в рот, прильнул к фонтанчику, запил…
Когда вернулся к столику, нашел свою Лёлю в компании двух военных моряков в белых пилотках.
– Что, басурмане шапки то не снимаете за столом? – сделав грозное лицо, спросил Столбов.
Моряки что то быстро-быстро сказали Лёле по английски и уважительно поглядев на Столбова, вразвалочку продефилировали к выходу.
– Что? Клеились? – спросил Столбов.
– А! – пренебрежительно махнула рукой Лёлечка, – предлагали быстрый секс по-матросски.
– Что это такое? – удивился Столбов.
– Либо в их машине на заднем сиденье, либо в мотеле, но уже мотель за мой счет.
– Вот негодяи! – воскликнул Столбов.
– Не гоношись, папуля, – мягко положив свою ладошку поверх отцовской руки, сказала Лёля, – здесь так принято, здесь другая страна. Я отказала и они ушли.
Другую мамочку себе найдут.
– Мамочку? – переспросил Столбов.
– У них девушки под тридцать, это уже мом… То есть, мамочки. …
Мысль о том, что на следующей неделе уже можно будет получить деньги и уже на следующей неделе можно будет их тратить, будоражила мозг.
– Ах, скорее бы, – думал Минаев.
Он выписал каталоги недвижимости и вечером, перед тем как лечь спать, пролистывал глянцевые буклеты, разглядывая фасады, планы и интерьеры жилищ стоимостью в три, пять и даже восемь миллионов долларов.
Особенно ему понравилось бунгало в Палм Бич за три миллиона. С гаражом на три машины, с двумя бассейнами, с оранжереей, с пятью ванными комнатами и с холлом, где можно было устроить вечеринку, пригласив сразу сто гостей… И еще там была лужайка для барбекю и площадка для игры в мини-гольф…
Минаев думал, что купив такой дом в Майами, он сможет сделать Грэйс предложение.
А на период ураганов, осенью они будут переезжать в Нью-Йорк, где Минаев купит квартиру в районе Сентрал Парк. Двухэтажную квартиру за три миллиона.
И Грэйс не откажет ему.
И ее разговоры о том, что она что-то слышала про ту грязную историю с нелегальными иммигрантами в которую угодил когда-то Минаев, эти ее разговоры уже ничего не будут стоить.
Женщины любят, когда у мужчины много домов и много дорогих машин.
Это аксиома.
И вот-вот…
Скоро уже.
Всего одна неделька осталась.
Надо бы позвонить Поллаку.
Бенжамину Поллаку – его партнеру.
Ведь подписи под бухгалтерскими бумагами они ставят оба, а Эм-Пи Сивилл Инжениринг Универсал скоро получит из Москвы перевод на сто пятьдесят миллионов.
– Но почему так много людей, с которыми необходимо делиться? – раздраженно подумал Минаев, – какое свинство! И Беня Поллак, и эти – целая свора Краснокаменских уродов – Столбов, Богуш, Антонов… А за ними еще целая свора:
Кучаев, Вагран, потом какой-то Владимир Борисович…
А если убрать Поллака?
То по уставу компании, покуда наследники Бени не назначат доверенного лица, подписывать бумаги будет он – Дима Минаев.
И…
И что тогда?
А тогда можно будет перевести все деньги из первого транша на подставную фирму, созданную на его же Димы имя, а московской и Краснокаменской мафиям показать эти отчеты, как перевод средств под поставку горнопроходческого щита…
На подготовку подобного оборудования любая уважающая себя фирма берет от трех месяцев до полу-года.
Так что, забрав все деньги, Дима сможет смыться с ними и ничего не отдавать всей московско-Краснокаменской банде, имея в запасе три месяца на то, чтобы замести все следы.
Но тогда, как же дом в Майами?
Как же квартира в Нью-Йорке?
Если пойти на такое, придется уйти на нелегальное положение, придется менять имя, покупать новый паспорт, уезжать либо в Перу, либо в Панаму, либо в Мексику…
А поедет ли с ним Грэйс?
Дима отбросил в сторону глянцевый каталог недвижимости и придвинув к дивану столик с ноутбуком, включил на компьютере режим калькулятора.
Его обговоренный с партнерами процент с первого транша составит четыре с половиной миллиона…
Это крайне мало.
Это только вилла в Майами.
А ведь такая покупка сразу потянет за собой другие расходы – минимум на два миллиона. Это обстановка, электронная начинка, новые автомобили, страховка…
А где деньги на Нью-Йоркскую квартиру?
Минаев задумался.
Но если убрать Беню, если отодвинуть Поллака.
Ну, не убивать его, а сделать его недееспособным?
Тогда можно присвоить себе его долю.
А это как раз недостающие три миллиона. …
– Хай, Сквырыл.
Дима вздрогнул.
Он их сразу узнал.
Это были те два агента ФБР, которые тогда, четыре года назад вербовали его в Бостоне. Люис Бэрроу и Тимоти Хэндермит – Ты знаешь, что твой партнер Столбов, этот русский, он очень опасен? – спросил Бэрроу.
– Почему опасен? – переспросил Минаев.
– Потому что он неизлечимо болен, у него рак третьей степени, – ответил за товарища Тимоти Хэндермит.
– Он ничего мне не говорил.
– И не удивительно, – хмыкнул Бэрроу, – он не говорил, потому что тогда станет ясно, что ему нечего терять.
– В чем терять? Что терять? – спросил Минаев и вдруг пот страха прошиб его.
Они все-все про него знают.
Они даже знают о том, что он собирается кинуть своих партнеров.
– Не надо верить Столбову, – сказал Хэндермит, – он опасен, он захочет взять все деньги себе.
– А кому мне верить?
– Нам, – согласованным дуэтом ответили Бэрроу и Хэндермит.
– А сколько будет стоить это доверие? – поинтересовался Минаев.
– Вот это уже деловой разговор, – хлопнув себя по коленке воскликнул Бэрроу.
– Это в любом случае будет дешевле, чем делиться с Поллаком, – весело подмигнув, сказал Хэндермит.
– Вы что? – разыграл удивление Минаев, – вы призываете меня предать партнера?
– А зачем он нам нужен? – перемигнувшись, снова дуэтом пропели Бэррроу и Хэндермит.
Договорились, что Поллака ФБРовцы берут на себя.
Всего за полтора миллиона.
Но что же Столбов? ….
– Ты правда болен? – напряжно глядя в глаза спросил Минаев.
– Кто тебе сказал? – переспросил Столбов.
– Это неважно, люди сказали.
– Ага, Богуш с Антоновым разведали, они там в Краснокаменске следили за мной.
– Значит это правда.
– Да, болен.
– Мне еще сказали, что в такой ситуации ты пойдешь на крайний риск.
– Трепачи…
Глава 2.
Валиду Валидровичу приснилось, что он конь.
Гладкий гнедой конь.
Валид Валидович даже явственно почувствовал свои жесткие, гладкие и маслянистые ухоженные бока, в которые вонзала свои шпоры его лихая наездница.
Наездницей была Маша Бордовских.
Валид Валидович не мог видеть ее, так как она сидела у него на спине, но он знал, что она совершенно голая, но в кавалерийских сапогах с серебряными шпорами.
