Андрей Добрынин - Смерть говорит по-русски (Твой личный номер)
— Эй ты, — негромко позвал он. — А ну брось пушку.
Агент было заколебался, но тут же грохнул выстрел. Пуля пробила бочку возле самого его уха, и тугая струя воды залила его добротный костюм. Агент осторожно положил пистолет рядом с собой на землю. Снова прогремел выстрел, и оружие, бешено вертясь, отлетело на добрый десяток метров, исчезнув в траве, росшей вдоль стены дома.
— Ложись на брюхо, руки за голову, — приказал Корсаков агенту, не сводившему с него глаз. — И не дергайся, а то живо башку разнесу. Эй вы там, внизу, — наблюдая за выполнением собственной команды, произнес Корсаков, — ваш приятель у меня на мушке. Быстро кидайте пушки на середину двора, а то я его пристрелю.
— Ты что себе позволяешь, парень? — послышался снизу прокуренный бас шерифа. — Это сопротивление представителям власти!
— Бросайте пушки, тогда и поговорим, — сказал Корсаков. — Вы проникли с оружием в частное владение. Кто вас знает, чьи вы представители.
Внизу наступило молчание. Пауза затягивалась, и Корсаков со вздохом произнес:
— Ну что ж, парень, извини. Сперва прострелю тебе руку, а там посмотрим. Не хотят твои дружки по-хорошему.
— Эй, эй, парень, подожди, — примирительно пробасил снизу шериф. Три пистолета один за другим вылетели на середину двора и со стуком ударились об утоптанную землю. У Корсакова немного отлегло от сердца.
— Вот и молодцы, — одобрил он. — Теперь проходите в гараж и садитесь в машину, чтобы я вас видел.
Направляясь к джипу, толстяк-шериф оглянулся и посмотрел поверх настила, но увидел только светлый прямоугольник окна.
— За руль не садись, — предупредил его голос сверху, и шериф, сердито сопя, уселся на место рядом с водительским.
Двое его товарищей влезли на заднее сиденье. Агент,, лежавший во дворе с руками за головой, услышал глухой стук и, приподняв голову, обнаружил, что Корсаков поднимается на ноги после прыжка из слухового окна.
— Лежи, лежи, — бросил ему Корсаков, продолжая держать его под прицелом, затем стволом карабина закрыл дверь в гараж, вынул из кармана замок и запер дверь, оставив ключ в замке.
Широкие ворота, через которые в гараж въезжали машины, оставались заперты на засов. Корсаков, неторопливо нагибаясь, подобрал с земли три пистолета, затем подошел к стене дома, пошарил в траве и нашел четвертый пистолет — со свежей царапиной от пули на рукоятке, но, судя по всему, в остальном исправный. Три пистолета Корсаков рассовал по карманам, карабин закинул за плечо, с оставшимся пистолетом в руке подошел к лежащему агенту и старательно его обыскал, зная по собственному опыту, что серьезные специалисты редко имеют с собой только одну единицу оружия. Предосторожность оказалась не лишней: к щиколотке агента клейкой лентой был прикреплен маленький «кольт» 22-го калибра. Корсаков мысленно похвалил себя за то, что все время не спускал с парня глаз.
— Класть уже некуда ваши пушки, — проворчал он, отдирая от ноги агента револьвер. — У твоего приятеля тоже запасной ствол? Ладно, можешь не отвечать, это уже неважно. Иди и стань у двери, когда я скажу, откроешь замок.
Агент повиновался. Не упуская его из виду, Корсаков описал по двору полукруг и занял позицию сбоку от входа в гараж, укрывшись за штабелем бревен, которые ближе к зиме предстояло распилить бензопилой и поколоть на дрова. «Эх, жить бы здесь круглый год», — промелькнуло в голове у Корсакова. Угли в камине — словно дышащая теплом сокровищница, запах смолы от сосновых дров, бездонная тишина за окнами и снега, отражающие лунный свет... Корсаков скомандовал:
— Открой дверь, отойди на середину двора и сядь на землю.
Когда агент выполнил приказ, он гаркнул, чтобы его слышали в гараже:
— Выходи по одному! Сначала — парень в штатском! Руки за головой!
Вышедшему второму агенту Корсаков приказал повернуться спиной, крадучись подошел к нему и, ощупав его одежду, обнаружил в кармане пиджака точно такой же легкий револьвер, как тот, что отобрал у первого. Корсаков ухмыльнулся:
— Кажется, ты надеялся пострелять?
Когда все незваные гости расселись посреди двора, Корсаков обратился к ним, поигрывая пистолетом:
— Итак, джентльмены, ситуация определилась: я хозяин, вы у меня в гостях. Если будете вести себя прилично, вреда я вам не причиню. Оружие верну вам позже, когда пойму, зачем вы сюда пожаловали. Ну, выкладывайте.
Вместо ответа шериф полез в нагрудный карман. Увидев, что дуло пистолета в руке Корсакова слегка дрогнуло, он сделал успокаивающий жест раскрытой ладонью и обратился к своим товарищам:
— Я так и знал, что это не он. Посмотрите получше, сами увидите. Хозяева усадьбы — достойные люди, не станут они прятать преступников.
Вынув из нагрудного кармана фотографию, шериф помахивал ею в воздухе. Уловив смысл его слов, Корсаков весь похолодел. «Как это — «не он»? — лихорадочно замелькали в мозгу мысли. — Кого же они здесь ловят? Может, тут какая-то ошибка? Нет, я чувствую, что они приехали за мной... Значит, я сам на себя не похож? Что они сделали с моим лицом?!» Он с огромным трудом подавил порыв тут же кинуться к джипу и посмотреться в зеркальце. Тем временем агенты в штатском тоже вынули фотографии и рассматривали их, бросая на Корсакова сравнивающие взгляды. Наконец один из них произнес:
— Мистер, мы — агенты ФБР, — он показал значок и спрятал его обратно во внутренний карман пиджака. — Мы ищем одного парня, он убил четверых полицейских. Посмотрите, может быть, вы видели его где-нибудь поблизости.
Хотя .Корсаков, пребывал в смятении, голос его стал заметно жестче.
— Сидеть! — скомандовал, он, заметив, что агент собирается подняться. — Это все пока одни разговоры. Я не такой дурак, чтобы верить словам, значкам и всякой такой ерунде. Ну-ка дай взглянуть.
Он сделал шаг вперед, держа пистолет наготове, протянул руку, взял у шерифа снимок и снова отступил на шаг. Рука с наведенным пистолетом не дрожала, и все же в следующие полторы минуты пленные могли бы с легкостью обезоружить Корсакова, потому что он не мог оторвать взгляда от небольшого, но очень четкого цветного фото, на котором был изображен он сам — в военной камуфляжной форме без знаков различия, в каком-то помещении на фоне голой стены, выкрашенной в светло-желтый цвет. Судя по форме и по тому, что человек на снимке выглядел привычно и не казался Корсакову чересчур молодым, фотография была сделана совсем недавно — скорее всего в Ливане. Корсаков в сотьш раз мельком подумал о том, что за спиной воюющих в наше время вечно трется всякая сволочь с фотоаппаратами и подслушивающими устройствами; затем ему показалось, будто он узнает место где его снимали; затем он подумал, что вспоминать место сейчас некогда, и только после этого в полной мере осознал: четыре ищейки с весьма наметанным глазом, рассматривая его в упор, не могут его опознать по его собственной фотографии. Он ощутил противную слабость в ногах и снова подумал: «Что же они сделали с моим лицом?»
— Нет, такого парня я здесь не видел, — сказал он. — Фотографию на всякий случай оставлю себе.
Пленные стали подниматься, разминая затекшие ноги и перебрасываясь веселыми репликами, однако озадаченно умолкли, когда Корсаков вновь рявкнул на них:
— Сидеть, мать вашу! Кто разрешил встать?! Они замешкались, но тут же грохнул выстрел, и
пуля обожгла щеку помощнику шерифа. Тот поспешно сел, а за ним и все остальные.
— Ты что, парень? --' удивленно спросил шериф. — Мы же во всем разобрались, разве нет?
— Разобрались, да не совсем, — процедил Корсаков, отступая на пару шагов. После минутного размышления он скомандовал: — Ну-ка вставайте и топайте к сараю. И без фокусов — в случае чего я не промахнусь.
Он знал, как поступят агенты, если он вернет им оружие: возьмут его под арест и повезут в город, где снимут отпечатки пальцев. Не такие они простаки, чтобы отпустить кандидата на электрический стул только потому, что он не похож на свою фотографию. Бывали хитрецы, которые сводили себе капиллярные линии на пальцах и делали пластические операции, однако их все равно выводили на чистую воду. Поэтому Корсаков вовсе не считал инцидент исчерпанным. Он бросил помощнику шерифа ключи от замка и приказал отпереть сарай, а когда тот распахнул дверь, велел пленным войти внутрь, открыть люк в погреб и спуститься вниз. Когда те, недовольно ворча, один за другим исчезли в люке, он включил в погребе свет и встал над освещенным проемом.
— Значит, так, ребята, — начал он. — Мне очень жаль, но вам придется просидеть здесь несколько часов. Пол крепкий, люк — тоже, так что ломать и то и другое вряд ли имеет смысл. Впрочем, дело ваше, помешать вам я все равно не смогу. Оружие ваше найдете в домике на столе в гостиной, — правда, для этого вам придется высадить дверь, потому что ключи я вам оставлять не намерен. жратвы в погребе полно, всяких соков и вин — тоже, так что можете ни в чем себе не отказывать. Когда я закончу свои неотложные дела, то дам знать в полицию, где вы находитесь. Думаю, что они хватятся вас еще до этого. Ну, привет, не поминайте лихом, — заключил он, захлопнул створки люка и приладил к их ручкам тяжелый замок. Пройдя в дом, он поставил карабин в оружейный шкаф. Затем ему пришлось сходить в гараж и без помощи лестницы взобраться на настил, чтобы вернуть на место оптический прицел. Благодаря его врожденной аккуратности в комнатах домика царил порядок, и убираться ему не пришлось. Он, правда, начал было вытирать отпечатки пальцев, но тут же, выругав себя, прекратил это занятие, поскольку уничтожить всё отпечатки, оставленные им в усадьбе; не представлялось возможным. «Ладно, оставлю свои пальчики им на память, — подумал он. — В конце концов то, что я здесь жил, само по себе преступлением не является». Он поймал себя на том, что затеять бессмысленную протирку мебели его заставило желание оттянуть тот пугающий момент, когда он посмотрит в зеркальце джипа и увидит в нем свое новое лицо. Привыкнув ни в чем себе не потакать, он тут же направился в гараж. Там он включил свет, уселся в джип на место водителя и повернул зеркальце к себе.
