Ирина Мартыненко - Граничные хроники. В преддверии бури

Тот не удивился просьбе. Тролль, как и Винсент, начал измельчать цветные мелки юного некроманта. Вот только поддавались они, на удивление, туго и до невозможности тяжело.

– Ого, – на них, видимо, обратил внимание и Дэзмунд Смитт, – что вы делаете?

– Помогите, – обратился вместо ответа к нему паренек, – нам необходимо как можно быстрее закончить, только не трогайте синий и черный мелки. Они мне еще нужны.

– Вы же не держите свою силу в мелках, – заметил серкулус, немного сощурившись.

– Нет, но в них есть часть того, что можно использовать вместе с тленом и моей кровью, господин серкулус.

– Ты думаешь, тебе хватит сил?

– Да, – отрезал Винс. – Хватит.

– Тогда хорошо, – Дэз нагнулся так, чтоб не терять из вида проход, – синие и черные не трогать… Я понял…

Вот и оно. Последний разломанный мелок трухой рассыпался по цветному крошеву. Винсент понимал, что подобное делать недопустимо, но сейчас не до того. Если вспомнить, сколько правил за сегодня он уже нарушил, то и не сосчитать вовсе.

Паренек схватил пригоршню цветного порошка и кинул его за пределы круга. Он не смотрел, как крошка от мелков рассыпалась по пеплу, точно капли дождя на снегу, оставляя лишь глубокие следы от своего приземления.

Он повторял свой жест еще и еще, пока не осталось практически ни одной соринки от следов безвременно почивших мелков в самом их круге. Только следы вовне. Винс еще раз кольнул маленьким ножиком так и не затянувшуюся рану и, попытавшись сцедить кровь побольше, окропил ею пепел по ту сторону круга.

Юный некромант вслушался в свои ментальные сети. Стиснул зубы так сильно, что едва не поломал их. Боль на руке пронизывала и отупляла действия, а ему нельзя было терять контроль над своими поступками. Он аккуратно подставил рану под четвертый узел и, сжавши ее, сцедил пару капель в самый центр желтого пятна.

Потом паренек схватил здоровой рукой синий мелок и, превозмогая усилившуюся боль, стал рисовать недостающие линии. Он верил, что у него все получится.

Вот черта от узла времени к дому ветра, потом от мира к огню, затем от хаоса к воде – энергия замыкается на доме земли, дальше все пустить по циклу. Черный мелок в руке, выпустить ходы, заарканить недостающие узоры. Еще немного. Он дотягивает линию, завершая свой сложный узор. Осталось за малым. Винсент встает в центр импровизированного рисунка, подошвами ботинок наступая прямо на желтые узлы. Мгновение – и парня пробивает дрожь. Вот она, активация, теперь ничто не в силах остановить магию некроманта.

Винс шепотом произносит сложные заученные им формулы. Напрягается, чтобы не перепутать слова, а потом…

Круг, защищающий их от мряки, с треском рушится. Его яркое свечение пропадает. Юный путник слишком увлекся ворожбой, оставив недосмотренным старый узор. Теперь уже нельзя останавливаться. Он, понимая это, продолжает шептать древнее заклятие, едва сдержавшись от вскрика, когда из темноты, точно почуяв слабину, к ним начали приближаться щупальца.

– Огонь! – не растерялся серкулус.

Тролль сориентировался на мгновение раньше и успел уже отбить внезапный удар. Грохотание разряда эхом отдалось от стен коридора. Очередная вспышка – и вновь до ушей Винсента доносится грохот, но паренька он не отвлекает. Все почти готово. Мальчишка чувствует, как подрагивают дома на его узоре. Они пульсируют, открывают потоки, и вот уже энергия с силой начинает виться по закоулкам некромантичного рисунка. Цвета от мелков пылают. Они огнем загораются на черном полу. За старым барьером круга, в такт им, в пыли заискрились крупицы растертых мелков. Голос Винсента неожиданно стал звучным. Он чуть ли не кричал, стараясь пересилить клекочущую в висках энергию. Парень закрыл глаза, стараясь внутренним зрением сосредоточиться на узоре, который благодаря этому жесту стал еще более заметным. Теперь, когда вокруг него не было ничего, он попытался дотронуться до домов и вывести энергию из круга цикла, направив ее на мряку. Винс до конца сомневался в своем успехе, ведь дом ветра закрыт едва ли на всю силу. Юный некромант знал наверняка, что может случиться, сорвись его заклятие, поэтому старался изо всех сил.

Вот высвободилась энергия из дома земли, за нею последовали другие дома: вначале воды, следом огонь, и наконец, немного поддев, освободился и дом ветра. Рисунок парня еще сильнее запылал. Все линии, некогда отсвечивающие различными цветами, стали чем-то одним – ярко-желтым потоком невероятной силы, пульсирующим под ногами Винса.

Он оглушительно прокричал последние фразы сложного заклятия и, направив руки ладонями к мряке, разомкнул свои веки. Из его пальцев потянуло промозглым холодом. Обжигающий жар под ногами никак не вязался с ощущением в кистях рук. В этом и заключалась часть его силы – в противоборстве стихий. С каждым мгновением их полярность становилась все невыносимей.

– Отступаем, – донеслось до Винсента далекое эхо голоса Дэзмунда Смитта. – Ложись!

А потом…

На мгновение весь коридор, все обозримое пространство: залы, комнаты и щели, в которых были хоть малые капли темноты – осветились. Свет был настолько ярким, что казалось, ему не будет конца. Свет был бесконечным. Всепроникающим и беспощадным. От него было невозможно ни скрыться, ни спрятаться. Все исчезало под его лучами. Все пропадало и испарялось. Любая тень, любой отголосок темноты. Все залилось бесконечным янтарным свечением, а потом….

Появились тени.

Винс, видя их, заново принялся выкрикивать заклятия. Его язык заплетался, а тело оцепенело от света, но он продолжал начатое дело. Теперь ему надо направить призванных духов, двинуть их к темноте морга, выжечь тьму из проклятого помещения.

Его голос чеканил слова, а тени, взявшись за руки, появляясь из ниоткуда, пропадали в проходе морга. Они цепью окутали пространство. Темные, сотканные из странных черт, с белесыми округлыми глазами, глядящими в никуда. Для них реальный мир не имел никакого значения. Руки Винсента практически полностью утратили чувствительность от холода. Он видел, как лед медленно покрывал его пальцы. Миллиметр за миллиметром окутывая их призрачным пленом концентрированной стужи. В то же время под ногами у него полыхал самый настоящий огонь. Винс чувствовал запах гари. Кажется, его ботинки оплавились, а он не мог с места двинуть своими ногами, чтоб хоть как-то защитить их от разбушевавшейся стихии. Ко всему прочему, внезапно проснулась пронизывающая до мозга боль на ладони. Слишком много порезов для одного дня.

Превозмогая боль, он продолжал ритуал.

Внезапно тени, точно взбесившиеся существа, заиндевели, а потом, прибранные внутренним содроганием, кинулись в проход. Так быстро, что юный некромант был не в силах разглядеть ни одну из них. Бесконечный поток. Бурлящий и вздрагивающий.

Вой. До Винса донесся страшный, жуткий, пробирающий до костей вой. Он раскатистым эхом разнесся по Темному этажу. Парень никогда не слышал ничего подобного до этого и не хотел слышать больше в своей жизни и после.

Это агоническое утробное завывание на мгновение оглушило паренька, но даже вся его бескрайняя мощь не вывела сосредоточенность юного некроманта из равновесия. Винсент продолжал вещать свое заклятие. Осталось совсем немного.

Яркий свет понемногу меркнет, тени исчезают, а вой становится далеким эхом собственного могущества. Все гаснет, растворяется… Исчезает, как в дымке холмы.

В воздухе звучат последние фразы, и истинный путник, теряя остатки сил, обессилено падает навзничь. Его подхватывают. Не дают упасть. Парень повис на чьих-то руках.

Он с трудом понимает, что происходит, а то, что еще недавно с ним случилось, еще не до конца улеглось в его голове.

– Молодчина, Винс, – обращается к нему огромная скала.

Парень слаб, он едва понимает, что перед ним тролль. Его собственная магия выжала из него все силы. Кровь. Ему нужно восстановить запас крови в теле. Но перед тем как его сознание кануло в зыбкое марево небытия, парень все же успел подумать о том, как лихо смог уделать мряку. После этого перед его глазами опустилась завеса спасительной темноты.

– Ты не спишь, Туркун? – обращается к Бору Микуна. – Я помню, как с такими широко закрытыми зенками кой-какие мастаки частенько того – и концы в Изнанку. А потом пиши пропало и адрес неизвестен. А за казенное имущество родственнички счета оплачивать будут. Посмертно. Наш казначей парень не промах, крылом его в зад, вечно всякую дрянь учудить горазд.

– Точно, – поддакивает командор, стараясь не слишком вникать в речи второго пилота.

– Запамятовала я один случай был вроде с этим… Как его… Куртка у него еще была со всяким хламом…

– Со знаками отличия, – со вздохом поправил Микуну Бор.

– Чего?

– Знаки отличия – их носят для субординации, – пояснил девушке командор.

– Да? Неужели?

– Ага, – кивнул он.