Дия Гарина - Пойти туда...
Андрей и Витька рысцой подбежали к Миле и, не дав ей опомниться и испугаться, одним четким движением водрузили на носилки. Она даже ойкнуть не успела. Первыми носильщиками вызвались стать Степан Сергеевич и Андрей. А мы с Витькой навесили на себя их рюкзаки, и, помянув недобрым словом обрушившееся на нас невезение, неторопливо тронулись в путь. А попробуйте торопливо с этакой тяжестью…
Тут я заметил, что экстрасенс, перед тем как взяться за носилки, наскоро порылся в своих карманах и, воровато оглянувшись, бросил что-то зазвеневшее в россыпь упавших на нас камней. Проходя мимо, мне удалось разглядеть, что это были обычные копейки. Н-д-а-а-а. Очевидно еще одна теория подкупа злого рока в действии. Я хотел догнать Андрея и выпытать у него всю правду, но тут меня самого догнали, и стали пытать с пристрастием и без зазренья совести. Потому как совести у моего друга детства ни на грош медный.
– Ты что творишь, кот мартовский?! Стоило только смазливой мордашке появиться в радиусе 10 километров, как ты уже и хвост трубой?! Я ведь не слепой: у тебя на лице все написано!
И этот туда же. Да что это сегодня за день такой, читают меня все кому не лень, как открытую книгу!
– Это не твое дело, Виктор, – попробовал я осадить его. Куда там.
– Ты Ольгу хоть пожалей. Совсем извелась, на твои заигрывания глядя.
– Вижу я, как она извелась. От экстрасенса не отходит, будто он медом намазанный.
– Так это же защитная реакция, тундра! Думает, что ты ее хоть приревнуешь… И вообще, я не позволю тебе из экспедиции публичный дом устраивать. Как главнокомандующий запрещаю!
– А иди ты… Раскомандовался… Вместо того, чтобы другу руку помощи протянуть, соль мне на рану сыпешь.
– На какую такую рану? У тебя еще и раны нет. Но если ты Ольгу будешь и дальше с грязью мешать, то обязательно будет, – уже без тени шутки, продолжил Курицын. И, видимо, чтобы до меня лучше дошло, проникновенно сжал мое правое плечо своей ручищей.
Тут мне тоже стало не до шуток. Мой непроизвольно вылетевший вопль наверняка распугал все местное зверье на милю вокруг.
– Ты что? – опешил Витька, глядя, как я кривлюсь и шиплю ругательства, – что с плечом?
– Камнем задело.
– А ну, показывай!
– Да, ерунда…
– Показывай!!!
Когда на Витьку находит приступ упрямства, спорить с ним не только бесполезно, но даже опасно. Пришлось скидывать рюкзаки и расстегивать рубашку. Когда Витька увидел мое посиневшее и распухшее плечо, то на мгновение показалось, что он меня сейчас прибьет на месте, чтобы потом уже не мучиться.
– И ты молчал!!! – возмущению его не было предела, что, тем не менее, не мешало Курицыну сосредоточенно ощупывать меня на предмет поиска перелома. – Да ты же завтра рукой пошевелить не сможешь!
– Я и сегодня уже не смогу. А что говорить? Ушиб… Нужен холод, а тут все равно ни речки, ни ручья… Вот доберемся до Шум-горы – там речка должна быть.
– А ты почем знаешь?
– Ну, – смутился я, не рассказывать же Витьке о своих ночных приключениях, – если археологи на этой горе лагерь устроили, должна же быть там какая-то вода…
– Ладно. С тобой все ясно. Носилки ты не унесешь, да и рюкзаки с тебя хорошо бы снять…
– Рюкзаки я донесу.
– Может и донесешь, но тогда завтра ни на что годен уже не будешь. Сделаем так: раскидаем твой рюкзак между Ольгой и Валентиной. А я три рюкзака понесу. И не вздумай мне возражать, молодогвардеец хренов!
Вот так я и оказался налегке (с двумя ружьями), впереди нашего отряда. Разведчик, так сказать, – Чингачгук Большой Змей. Альфа вертелась под ногами, наивно полагая, что если хозяин впереди, то все будет хорошо. В этом то я, как раз сомневался. В моем, как его, астральном выходе тоже все начиналось с синяка на плече, а кончилось ножом в спине. Не повторилась бы история… Я оглянулся на растянувшийся отряд. Ольга и Валентина усердно пыхтели, пригибаемые к земле потяжелевшими рюкзаками. Андрей и Степан осторожно несли носилки с Милой, а Витька, перевший сразу три рюкзака, являл собою ожившую иллюстрацию к бессмертным строкам классика детской литературы "В гору движется гора всевозможного добра…" Как у него только сил хватает?
Когда до предполагаемого расположения археологической экспедиции по моим подсчетам осталось совсем немного, я ускорил шаг, чтобы побыстрей добраться до места, и заранее переговорить с врачом. Карта, которую под мою персональную ответственность выдал Степан Сергеевич, оказалась вполне приличной, так что заблудиться мне не грозило. Опередив отряд метров на двести, я неожиданно для себя вышел из плотного подлеска на открытое пространство. Сразу бросились в глаза несколько палаток, а также живописная группа из семерых мужчин с лопатами и заступами. Я облегченно вздохнул. Слава богу, добрались!
Однако члены археологической экспедиции видимо испытывали совершенно иные чувства. Все семеро как-то сразу подобрались и перехватили орудия труда поудобнее, ни дать, ни взять собрались отражать нежданное нападение. И тут до меня дошло, что всему виной мой нестандартный внешний вид. Кажется, я уже упоминал, что решил в походе не бриться. И за эти дни у меня отросла серьезная щетина, сплошь черного цвета. При моих русых волосах борода и усы у меня всегда отрастали абсолютно черные. Говорят это признак породы, знать бы еще какой?. А теперь представьте, что из кустов на вас вываливается мужик с черной щетиной, ружьем на перевес и безумным блеском в глазах. Это они у меня от радости заблестели, но откуда же другим об этом знать? Нужно срочно их успокоить.
– Добрый день, – вежливо начал я, и поразился своему огрубевшему голосу, – скажите, пожалуйста, есть у вас врач или фельдшер? У нас произошел несчастный случай, необходима экстренная помощь.
Это я на всякий случай, про экстренную помощь, чтобы вопросов лишних не задавали. Ответом мне было напряженное молчание. Может быть, они подумали, что мы кого – то подстрелили?
– У нас нет ни врача, ни фельдшера… – ответил самый старший из группы, скорее всего начальник.
– Как нет? У вас же археологическая экспедиция, если не ошибаюсь. Значит, должен кто-то быть…
– А вам, простите, откуда известно, что мы археологи?
Тут пришел мой черед растеряться. Не говорить же им, что мы конкурирующая фирма. Но в это время из леса показался наш маленький дружный отряд. Увидев носилки и женщин, археологи заметно расслабились. И тут Мила, неподвижно лежавшая с закушенными от боли губами (все-таки ей досталось от тряски), неожиданно села и радостно вскрикнула:
– Саша!!!
Один из археологов, высокий крепкий парень, встрепенулся, на мгновение замер, и кинулся к носилкам, позабыв даже бросить лопату. Так с лопатой и добежал.
– Мила!!! Что с тобой?! Ты откуда?! Что случилось?!
Так вот он какой, ее сбывшийся сон. Хорош, ничего не скажешь… Парень, наконец, догадался бросить лопату и, опустившись на колени перед поставленными на землю носилками, как губка впитывал в себя тихий рассказ Милы.
– Я к тебе шла, – всхлипывала она, – у тебя ведь завтра день рождения! Хотела подарок тебе сделать, сюрпри-и-из.
И, не удержавшись, зарыдала. А Саша, прижимая ее голову к груди, водил рукой по запылившимся Милиным волосам, и шептал, что-то понятное только им двоим. Я отвернулся. На душе скребли не кошки, – тигры бенгальские. Случайно мне удалось перехватить страдающий взгляд Ольги. Черт! Пора срочно выправлять положение. Я подошел к жене и здоровой рукой обнял ее за плечи, причем вполне искренне. Может быть, оно и к лучшему. Никогда не умел сидеть сразу на двух стульях. А терять такой классный стул как Ольга, выше моих сил.
Чуть позже, когда накал страстей основательно спал, ситуация более менее прояснилась. Оказалось, что застолбившаяся на Шум-горе археологическая экспедиция, не совсем официальная. Просто трое молодых археологов в свой законный отпуск решили проверить выдвинутую ими гипотезу о погребении на практике. В случае удачи все обретало официальный статус, а в случае провала, репутации института ничего не грозило.
Они действительно были молоды для археологов. В моем понимании. При слове "археолог" у меня в голове всегда возникал образ почтенного старца, задумчиво вертящего в руке череп. Этакий Гамлет назло Шекспиру доживший до почтенных седин. А крепким археологическим парням на троих и восьмидесяти годков не набиралось. Кирилл, Валентин и Саша… Молодые и напористые, жаждущие открытий и славы. Что ж, если я прав, с Шум-горой они не прогадали. А тот мужчина среднего возраста, которого я сперва принял за руководителя экспедиции, оказался одним из четверых рабочих, нанятых в ближайшем поселке за весьма скромную плату.
Все эти сведения я получил от Александра, преисполнившегося благодарности за спасение его милой Милы. Кстати, о Миле. Состояние у нее было не ахти, так что на срочном сводном совете археологов, уфологов и вольных любителей старины (это я про нас), было решено с первыми лучами солнца отправить ее в ближайший поселок, до которого пилить не меньше двух суток.
