Ирина Потанина - Неразгаданная
Вовка взял сигарету и вдруг взгляд его принял обычное насмешливое выражение..
— Более того, эта броня нужна окружающим. Она дарит им остроту ощущений. В этом мире надо или быть сильным или не быть совсем, — Володя поднял Ритино лицо за подбородок и, погрузив теплые лучи своих глаз в самую глубину Ритиного печального взгляда, громким шепотом проговорил, — Не смей сдаваться! Никто не должен знать о твоей боли, а я тем более… Каждый человек в этой жизни борется сам за себя. Не позволяй мне причинять себе боль, — он провел рукой по ее волосам, стараясь смахнуть страх вдруг появившийся на лице девочки, — Мы справимся, безумия ты мое, не можем не справиться, в нас слишком сильно развит инстинкт самосохранения…
С первыми лучами рассвета Рита засыпала, положив голову на колени Владимиру. Он, спустя пять минут, аккуратно перекладывал девочку на подушку, и, полюбовавшись на ее, становившийся во сне совсем детским и спокойным, профиль, отправлялся спать. Однажды Рита написала об этих вечерах.
Остановите время,
Сейчас опять все растопчет рассвет.
Самое тяжкое бремя,
Смотреть, как формой становиться силуэт.
Ночь меня кормит жизнью,
Я вдыхаю ее каждой клеткой, до боли.
Возбуждаясь от лунной пыли,
Познаю, наконец, ощущение воли.
День вынуждает к старту,
Черт, надо вынырнуть из его взгляда.
Пусть не наступит завтра,
Не надо мне будущего, не надо.
В Ритином дневнике появилась тогда странная страничка.
“Мне стали сниться странные сны. Сны-кинофильмы, отражающие реальные события куда более правдоподобно, чем мы их видим. Вот например: я находилась на чьей-то кухне, за столом, мирно попивая чай, сидела престранная компания. Жуткий, отвратительный ящер, едкого, зеленого цвета, с коротко остриженной огненной гривой, уставившись своими маленькими серыми глазками в чашку, злобно рычал, “Я голоден, я очень очень голоден”. Рядом сидел, нет, скорее сидела фигура напоминающая ящера по форме, но резко отличающаяся по цвету, она была матово-бежевой, голову ее украшала копна длинных черных волос. Она также пристально смотрела в свою чашку и монотонно повторяла: “ Как меня все достало, как достало”. Третья фигура в точности повторяла ящера окрасом. Это была маленькая, бесформенная жаба, развалившаяся в кресле, она также глядела в свою чашку, при этом, несколько пафосным тоном напевала “ Мистика, твоей кухни. Мистика твоей кухни”
Б-рр, я что попала в клуб медитации чудовищ? И тут жаба явно обратила на меня внимание. Она пристально вгляделась в мое лицо, после чего угрюмо произнесла: “Страшна, как вся моя жизнь!”
Это я-то???!!!
Из бесформенных очертаний жабы появилась рука, принявшаяся поправлять прическу. Моя рука почему-то последовала ее примеру. Что это со мной? Кажется, жаба думает, что я — ее зеркальное отражение. Боже, не хочу! И тут опять что-то произошло в моей бедной голове. Стоп, кто я? Кажется, я и есть эта жаба… Какая жаба? Нет, просто я, я, как всегда я.
Монстр сидел на кухне и пил чай.
— Заяц, — привычно обратился он к НЕЙ, — ну сооруди чего-нибудь съедобного,
— И мне, если можно… — ой, кажется, я опять навязываюсь.
— Вот шаровик-затейник, — непримянул заметить Монстр, — ну, Заяц, ну жрать хочу.
— Я вам не домохозяйка, — устало отозвалась Жена Монстра, — как пожрать, так я, а как…
— Ну почему же только пожрать, еще и попить,…
— А еще постирать, погладить, прибрать. Вот, Ребенок, — это Она мне, — все мужики такие… Все, что им надо от жены, это кухня… А общение это не со мной… — мелко подхихикивая, она принялась готовить.
— Тебе помочь что-нибудь?
— Не, ребенок, столь ответственное задание, как кормежка, я тебе не доверю… — вот вечно так, а почему собственно? Какой-то напряженный сегодня вечер… Еще бы, эх, слишком все сложно. Хотя… у них всегда так. Все сложно и все больно… По крайней мере, для меня… Но именно это дает мне силы. Именно эта боль кормит меня. Я давно знала, что Монстр для того и существует, чтоб кормить нас. Здесь всех, даже самых хладнокровных существ озаряют необходимостью действовать. Эта потребность в сочетании с отсутствием возможностей что-либо предпринять причиняет неимоверную боль. Именно за этим сюда и ходят. Почувствовать боль и убедиться, что еще жив. Раз ещё что-то способен чувствовать, значит не труп, значит, дышишь…
Я люблю Монстра, люблю запах Его кухни, люблю ощущение горя, которое он несет, потому что именно от него проявляется интерес к жизни, желание что-то делать…
— Ну-с, что у нас новенького? — Монстр вопросительно поглядл на меня.
— У Вас? Вам виднее… У меня ничего…
— Какие слухи ходят по Империи? Я ведь всего лишь отшельник и не знаю, что твориться там… — Монстр кивнул за окно…
Я знала, что он лжет… За широким окном простирались огромные просторы Нашей Империи… Монстр жил наверху. Выше всех… Он знал о нас все, до последней мелочи, но всякий раз расспрашивал, притворяясь несведущим. Что ж, очередное испытание… Я пройду его, как проходила миллион других.
Раскинувшись в вольготной позе на софе, я послушно принялась перечислять все, происшедшее за мой последний выход в Свет. Глаза Монстра и Его Жены пристально наблюдали за мной. Я говорила, пытаясь сделать свой голос как можно равнодушней. Монстр не любил эмоций, он любил информацию и меня… Хотя, наверное, только информацию. Комок слез подкатился к моим глазам. Но я справилась… Я всегда справляюсь…
— Ладно, уже поздно… — Его Жена уже насытилась потоком сплетен, она всегда насыщалась первая, — Пора спать. Пойдем.
И они ушли… Я закурила и задумалась… Вот уже целая вечность, как я находилась здесь… Я Училась. Меня учили есть. Пожирать себеподобных, получая от этого Великое Наслаждение. Монстр питался людьми. Это было его призванием. Когда-то он побеждал на турнирах, справлялся с Величайшими Людоедами Мира — это приносило ему Славу и почет. Потом, он уже не видел себе равных, и ему стало скучно… Но он нашел выход: набрал учеников. Он вкладывал в них все свое мастерство, а потом съедал их, получая удовольствие от борьбы. Наверное, это жестоко. Скоро он съест и меня… Хотя, быть может, мы сможем играть на равных. Может, я не обычная Жаба? Может, я тоже Гений? А вдруг я окажусь сильнее… Пощажу ли я его? Нет. Этого я себе позволить не смогу.
— Ребенок, ты спишь? — я знала, что Монстр придет… Он всегда приходил по ночам, когда Его Жена засыпала.
— Я ждала тебя…
— Кажется, я становлюсь предсказуемым? — он коснулся руки, и чувство покоя перелилось в меня. Мы сидели рядом, держась за руки. Я качала из него силу, он из меня преданность.
— Слушай, — в его глазах загорелся огонек азарта… — А ведь я становлюсь зависим, да? Зависим, значит, уязвим, понимаешь? Я не могу жить без тебя…
Бедный, глупый мой Монстр! Зачем ты опять мучаешь себя, зачем ты ищешь яркие ощущений там, где всё давно уже пусто? Мы с тобой — всего лишь самовнушение, нуждающихся в ярко-трагичной романтике шизофреников.
— Тебе нужны чувства, вот ты и придумываешь их, — здесь я всегда говорю, что думаю.
Эти слова заставили Монстра сосредоточиться на своей сигарете.
— Наверное… Хотя нет… Я тоже раньше так думал… Я не верил в слово Любовь, оно для меня было синонимом слову Игра, и вот, попался…
— Врешь ты все! — я попыталась улыбнуться, но слезы таки затопили щёки..
— Ты чего?
— Ты не поймешь… — отмахнулась по-жабьи бестолково, и в голос уже пошла крыть матом, — Я обычная! Понимаешь? Обычная болотная Жаба! Я хочу иметь семью, рожать детей, хочу ждать мужа с работы…
— Ну, — он усмехнулся, успокаивая, — все это еще у тебя впереди…
— Нет… Я хочу любить своего мужа… Но не смогу. Ты ведь знаешь: до встречи с тобой планка была очень высока, поэтому ничего не трогало меня всерьез… Когда я уйду, когда ты съешь меня, планка будет ровняться по тебе, то есть станет еще выше… Я просто не смогу полюбить… Я люблю тебя…
— Мы не имеем право на счастье… Ты будешь жить, может даже с кем-то, будешь делать его счастливым. Так надо.
— Я знаю.
Воцарилось молчание. Я крепче сжала его руку. Хоть это у меня есть. Я имею полное право держать его за руку…
— Я, наверное, скоро сойду с ума, — он сказал это тихо, и спокойно.
— Почему?
— Ты не вписываешься в мою реальность. Я должен есть. Есть а не Любить…
Его рука коснулась моей щеки, нежные, родные, любимые мои пальцы. Я коснулась их губами.
— Ну и ешь… А может, и я научусь. Будем есть вместе…
— С ума сошла? Если нас объединить в одну упряжку, то мы будем совершенно непобедимы… Это противоестественно, природа подобного не допустит.
— Будем непобедимы, — согласилась я, гася сигарету.
— Знаешь, а может ну их всех, а? Я устал… В этом мире не осталось незнакомого мне вкуса. Я слишком давно живу, я слишком хорошо знаю эту жизнь… Здесь мне скучно. Я последнее время все больше и больше хочу послать их всех к черту, хочу сгребсти тебя в охапку и завалиться спать.
