Сергей Мирный - Ликвидаторы. Чернобыльская комедия
КОЛЯ: О, привет, однополчанин! А я думал – тебя уже в простынку завернули…
КОТКО (с обидой): У нас тут в пластик заворачивают!
КОЛЯ: А что это за ботва у тебя на стульчике лежит?
КОТКО (обиженно): «Ботва»… Это петрушка! Я в календаре для дачников прочитал – петрушка эрекцию повышает. (Жует ее.)
КОЛЯ: Да ты все перепутал! Надо не петрушку, а морковку! А лучше хрен… И не ботву – а корни!
КОТКО: Есть?!
КОЛЯ: Да не есть, а привязывать! Говорят же, не занимайтесь самолечением… Ты заметки для огородников до конца дочитывай. Ну, за нас! Мы того сто́им!
Утро. Обход. Врач сидит на кровати Сергея, в его руках восемь прямоугольных карточек различных цветов.
ВРАЧ: Выбирайте цвета поочередно: тот, что больше всего вам нравится, потом из тех, что останутся, снова тот, который больше вам по душе…
КОТКО (сбоку): А что это?
ВРАЧ: Тест Люшера. Не мешайте.
Разноцветные карточки на обороте пронумерованы от 0 до 7.
КОТКО (уважительно): Наука!
СЕРГЕЙ: «Влияние предсмертного состояния мойвы на качество фарша из нее»…
КОТКО: А мне?
ВРАЧ: Да с вами и так все ясно.
Сергей тычет в карту. Врач забирает ее, записывает номер цвета в журнал, тасует карты, которые остались, – и снова, держа веером, дает Сергею выбрать… Снова и снова…
Врач смотрит на образовавшуюся строку цифр. Заглядывает в книжку с расшифровками… «Остро нуждается в любви»[36].
СЕРГЕЙ: Ну и…
ВРАЧ (закрывает журнал): Да как у всех. Не волнуйтесь. (Бормочет себе тихо под нос.) Это все равно неизлечимое… Как у всех.
Лежа на животе, Котко заполняет огромную кипу листов.
КОТКО (Сергею): Ты на новую анкету науки уже отвечал? Вот здесь… «Вы считаете, что мочитесь чаще, чем другие?[37]» Ты что ответил?
На тумбочке у изголовья Сергея лежит такая же кипа. Сергей – под капельницей, полубредит, капли пота на лице, глаза лихорадочно блестят…
СЕРГЕЙ: Надо поставить эксперимент…
КОТКО (смотрит на Сергея, печально): Да, нас всех тут залечат… «Наука требует жертв»… (Вдруг его озаряет.) Не-е-е! Если эти эскулапы нас всех переморят – их же самих разгонят! Кого ж им тогда лечить?
СЕРГЕЙ (капли пота на лице): А если они нас всех вылечат?
Зеленый прозрачный листочек липы просвечивается на солнце – на его краешках зубчики лучатся… Крошечная ажурная салатная гусеница – прозрачная, несколько кубических миллиметров, капля жизни – десантируется с листка на ниточке-слюнке, вращаясь медленно…
Старый парк больницы. Зелень, скамьи, солнечные зайчики на лицах. Сергей гуляет по парку не очень уверенной походкой…
…Муха, в ее фасеточных глазах – целый мир… Миры. Она крутит головой, что-то там себе соображает. Потирает лапки перед мордочкой, чешет себе бочок – и вдруг куда-то бежит…
Сергей задумчиво наблюдает за ней, опершись подбородком на сложенные ладони. Лежит на деревянной скамье в парке.
Волосатая пестрая гусеница ползет по окрашенной лавке, куда-то спешит: складывается пополам, выгибает спинку сдвоенным столбом – тянется вперед, – подтягивает заднюю половину, складывается – спинка дыбом, – снова распластывается вперед…
МЕДСЕСТРА: Молодой человек, вам плохо?
СЕРГЕЙ: Наоборот, хорошо…
Немощный Сергей наблюдает за муравьем, бегущим по краю зеленого листка, – вот он завис, перебирает в воздухе передними ножками… Сергей подставляет палец, пересаживает его на кору дерева… Муравей бодро бежит по стволу…
Сергей смотрит вниз.
…Асфальт – старый, потрескавшийся, с мелкими камешками-включениями разных цветов, размеров и фактур. Целая поэма древней жизни – вселенная рассеянных камешков-планет, между которыми бодро продвигается жучок…
За лавкой стоит большой облупленный щит:
БОЛЬШОЕ ДЕЛО ТРЕБУЕТ БОЛЬШИХ ВЛОЖЕНИЙ.
ПРИРОДА ДЕЛАЕТ ВЕЛИКОЕ ДАРОМ.
Ниже щита болтаются в воздухе ноги в кроссовках!
Сергей вскакивает – неужели кто-то повесился?
Ноги под щитом исчезают вверх… Появляются вновь. Снова исчезают вверх! Вновь появляются…
…Мужчина в белом халате, в джинсах и кроссовках подтягивается на горизонтальной ветке липы… Раз, еще раз… Подтягивается – и замирает… Наблюдает.
Над его рукой порхает большая, красивая бабочка-крапивница. Садится на кору дерева складывает крылья и – нет ее! Шедевр маскировки!
Почувствовав взгляд Сергея, он оглядывается и прыгает вниз. Тренированно амортизируется и выпрямляется – аккуратный мужчина астенического строения: худой, жилистый, с внимательным взглядом темных глаз и сильными ловкими руками.
МУЖЧИНА: Вы тоже здесь подтягиваетесь?
СЕРГЕЙ (с грустью): Да нет, только мечтаю о таком…
МУЖЧИНА: Что мечтать? Пробуйте!
СЕРГЕЙ: Чтобы снова отправили к психотерапевту? Вы тоже психотерапевт?
МУЖЧИНА: Нет, я спортивный врач. (Заинтересованно осматривает атлетическую фигуру Сергея.) А вы каким видом спорта занимаетесь?
СЕРГЕЙ (мрачно): Марафонским… сном. Психиатр везде видит одних психов, спортврач – спортсменов…
СПОРТВРАЧ (удивленно): Вы – не тренируетесь?
СЕРГЕЙ: Я – чернобылец. То есть больной, как здесь принято говорить…
СПОРТВРАЧ: Инте-ере-есно… Пойдем со мной, а?
В кабинете он держит пульс Сергея, смотрит на часы, считает… Меряет давление. Слушает сердце и легкие: «Дышите!», «Не дышите!». Сергей на кушетке – спортврач записывает его кардиограмму. С присосками на спине и груди, Сергей крутит педали велотренажера. От него тянутся провода к кардиографу…
СПОРТВРАЧ (задумчиво): Тестирование окончено… У тебя тут анализы брали?
СЕРГЕЙ: Кучу. Даже такое, что я и не знал, что сдают…
СПОРТВРАЧ: Наука. А где результаты?
СЕРГЕЙ (пожимает плечами): Не знаю. Не показывают.
СПОРТВРАЧ: А что говорят?
СЕРГЕЙ: Ничего не говорят.
СПОРТВРАЧ (изумленно): Как это, «ничего не говорят»?
СЕРГЕЙ: Да так. Наука…
СПОРТВРАЧ: Секретное здоровье. Как у президентов… Подожди меня здесь. Я на разведку.
СЕРГЕЙ: Какую еще разведку? Радиационную?
СПОРТВРАЧ: Боюсь, что боем…
За солидным письменным столом с табличкой «Директор института радиоактивной медицины» сидит функционер-от-медицины – располнелый, постаревший, с холеным румянцем на пышных щеках. Стол перед ним полностью уставлен микрофонами. Среди интервьюеров – Элмс. По обе стороны от функционера сплоченно сидят его сотрудники, числом до взвода.
МЕД-ФУНКЦИОНЕР (солидно, размеренно, убежденно): Последствия Чернобыльской катастрофы для здоровья населения колоссальные…
Делает паузу. Журчит последовательный перевод на английский…
МЕД-ФУНКЦИОНЕР: Нами собрано множество данных…
Указывает рукой в сторону, на стол у стены: горой Монбланом угрожающе громоздятся на нем отчеты, статьи, книги, журналы…
МЕД-ФУНКЦИОНЕР: Последствия эти, увы, коснутся и наших детей – до десятого колена… Отделом генетических последствий у нас заведует очень перспективный ученый, хотя и молодой, но хорошо известный. Разрешите представить…
Молодой человек справа от функционера кивает головой: он – копия мед-функционера, только стройнее.
МЕД-ФУНКЦИОНЕР: …И, по совместительству, так сказать (широко, сыто улыбается) – мой сын… Хочу еще раз подчеркнуть, что для исследования колоссальных последствий этой гигантской трагедии нам нужны средства. Немалые. Иначе мы не сможем помочь нашим детям…
Он бросает взгляд на свой стол…
…на длинню-ю-ющую фотографию изрядного семейства: сам функционер с женой, его сын с женой, сын сына с невестой и дальше пухленькие розовощекие функционерчики меньшего и меньшего калибра, как грибочки-боровичочки – крепенькие, пухленькие, симпатичные…
Журчит перевод на английский последней фразы…
Иначе мы ничем не сможем помочь нашим детям…
Спортврач заходит в регистратуру и обращается к дежурной. Та отрицательно качает головой.
Он настаивает.
Она категорически отказывает.
Он – мило, по-светски улыбнувшись – прощается. Она тоже мило ему улыбается, оценивающе провожает его фигуру взглядом.
Спортврач идет к выходу, открывает дверь, закрывает ее… не выходя из помещения! Согнувшись, крадется вдоль стеллажей, сверяется с буквами алфавита, написанными на полках, ориентируется, крутит головой… Нашел! На корточках между стеллажами, просматривает «дело Сергея»…
