Мишель Уэльбек - Возможность острова
Первая лекция начиналась в восемь утра; сегодня её читал как раз Мицкевич, и называлась она «Человеческое существо: материя и информация». Глядя, как он поднимается на кафедру, сухопарый, серьёзный, со стопкой листков в руке, я подумал, что он и в самом деле был бы абсолютно уместен на каком-нибудь студенческом семинаре третьей ступени, но здесь — здесь это уже менее очевидно. Он торопливо поприветствовал аудиторию и сразу приступил к изложению материала: никакой оглядки на публику, ни грана юмора и тем более ни малейшей попытки пробудить какие-нибудь коллективные эмоции, хоть какое-то человеческое или религиозное чувство; только знание в чистом виде.
Посвятив полчаса генетическому коду (в настоящее время прекрасно изученному) и модальностям (пока ещё плохо известным) его проявления в белковом синтезе, он, однако, прибегнул к небольшому сценическому эффекту. Двое ассистентов принесли и с некоторым усилием водрузили перед ним на стол пластиковый контейнер размером с мешок цемента. Контейнер состоял из расположенных рядами прозрачных пакетов различной величины, содержавших химические вещества; самый большой, намного больше остальных, был заполнен водой.
— Перед вами — человеческое существо! — воскликнул Учёный чуть ли не с пафосом; впоследствии я узнал, что пророк, прислушавшись к замечаниям Копа, просил его немного оживить изложение и даже записал его на ускоренные ораторские курсы, с видеотренингом и участием профессиональных актёров. — Этот контейнер на столе, — продолжал он, — имеет точно такой же химический состав, как взрослый человек весом в семьдесят килограммов. Как видите, все мы состоим главным образом из воды… — Он взял узкий нож и проткнул прозрачный карман; оттуда вырвалась тонкая струйка. — Естественно, существуют большие различия… — Представление было окончено, к нему понемногу возвращалась серьёзность; карман с водой опадал, становился плоским. — Все эти различия, сколь бы важны они ни были, можно обозначить одним словом — информация. Человеческое существо есть материя плюс информация. Состав материи известен нам сегодня с точностью до грамма: речь идёт о простых химических элементах, широко распространённых уже в неживой природе. Об информации нам также известно, по крайней мере, главное: она целиком записана на ДНК — ядерной и митохондриальной. ДНК содержит не только информацию, необходимую для создания целостного организма, для эмбриогенеза, но и ту, что впоследствии управляет функционированием этого организма. Отсюда вопрос: зачем нам обязательно проходить стадию эмбриогенеза? Почему бы на основании необходимых химических элементов и схемы, которую даёт ДНК, не изготовить прямо взрослое человеческое существо? Не подлежит сомнению, что в будущем наши исследования пойдут именно по такому пути. Люди будущего станут рождаться прямо во взрослом, восемнадцатилетнем теле, именно эта модель будет воспроизводиться в дальнейшем, именно в этой идеальной форме они достигнут — мы с вами достигнем, если мои исследования будут продвигаться так быстро, как я рассчитываю, — бессмертия. Клонирование — примитивный метод, просто калька с естественного способа репродукции; развитие эмбриона из оплодотворённой яйцеклетки не привносит ничего, кроме вероятности девиаций и ошибок; как только мы получаем в своё распоряжение план всей конструкции и необходимые материалы, оно превращается в бесполезную стадию.
Однако с человеческим мозгом, и я хотел бы привлечь ваше особое внимание к этому моменту, — продолжал он, — с мозгом дело обстоит иначе. Конечно, есть определённый, грубый силуэт индивидуальности; ряд базовых элементов, относящихся к наклонностям человека и его характеру, заложен в его генетическом коде; но в основе своей человеческая личность, то, что составляет нашу индивидуальность и нашу память, складывается постепенно, на протяжении всей жизни, посредством активации и химического усиления узлов нейронных сетей и соответствующих нервных окончаний; одним словом, личная история человека создаёт саму его личность.
После трапезы, такой же скудной, как и накануне, я уселся рядом с пророком в его «рейнджровер». Мицкевич плюхнулся на переднее сиденье, один из охранников сел за руль. Дорога, вгрызаясь в скалу, уходила куда-то вдаль, за палаточный городок; нас быстро окутало облако красной пыли. Через четверть часа машина остановилась перед абсолютно белым параллелепипедом, квадратным в сечении, длиной метров двадцать и высотой примерно десять; в нём не было ни единого отверстия. Мицкевич достал пульт дистанционного управления; массивная дверь на невидимых петлях повернулась внутрь, открывая проход.
В здании круглый год, днём и ночью, поддерживается постоянная температура и уровень освещения, пояснил он мне. Поднявшись по лестнице, мы оказались на широкой галерее, тянувшейся по периметру холла и на которую выходило множество кабинетов. Металлические стенные шкафы были полны DVD-дисков с тщательно наклеенными этикетками. На нижнем этаже находилась только полусфера с прозрачной пластиковой поверхностью; её орошали сотни прозрачных трубок, подсоединённых к полированным стальным контейнерам.
— Эти трубочки содержат химические элементы, необходимые для изготовления живого существа, — продолжал Мицкевич. — Углерод, водород, кислород, азот и различные микроэлементы…
— В этом-то прозрачном пузыре, — добавил пророк прерывающимся голосом, — и родится первый человек, зачатый полностью искусственным образом, первый настоящий киборг!
Я внимательно взглянул на обоих: впервые со времени нашего знакомства пророк был абсолютно серьёзен, казалось, он потрясён и почти напуган открывающейся перед нами перспективой. Со своей стороны, Мицкевич выглядел абсолютно уверенным в себе, ему явно хотелось продолжить объяснения; в этом зале господином был он, и пророку оставалось только умолкнуть. Я вдруг понял, что обустройство лаборатории, видимо, стоило больших, очень больших денег, что, наверное, именно на неё пошла большая часть пожертвований и доходов, — в общем, что этот зал и есть смысл существования секты. Словно отвечая на мои мысли, Мицкевич уточнил, что они уже сейчас в состоянии синтезировать всю совокупность сложных протеинов и фосфолипидов, необходимых для функционирования клетки; что им удалось также воспроизвести всю совокупность органелл, за исключением аппарата Гольджи (эту проблему он рассчитывал решить в самое ближайшее время); но что у них возникли неожиданные трудности при синтезе плазматической мембраны, поэтому пока они ещё не смогли создать полнофункциональную живую клетку. Я спросил, опережают ли они другие исследовательские группы; он нахмурился: я, видимо, не совсем понял, они не только опережают всех, они — единственная в мире группа, работающая над искусственным синтезом, при котором ДНК используется не для развития эмбрионального диска, а только для получения информации, позволяющей управлять функциями уже сформировавшегося организма. Именно это позволяет миновать стадию эмбриогенеза и напрямую изготавливать взрослых индивидов. До тех пор, пока мы остаёмся заложниками нормального биологического развития, для создания нового человеческого существа требуется около восемнадцати лет; когда же удастся воспроизвести всю совокупность процессов, это время, на его взгляд, можно будет сократить до часа и даже менее.
Даниель25,5
В действительности для достижения цели, поставленной Мицкевичем в первые годы XXI века, потребовалось три столетия; первые поколения неолюдей были созданы с помощью клонирования, от которого он предполагал отказаться значительно быстрее. И всё же его догадки в области эмбриологии оказались в конечном счёте исключительно плодотворными, что, к сожалению, заставило отнестись с тем же доверием к его идеям относительно моделирования функций мозга. Метафора человеческого мозга как машины Тьюринга с плавающими подключениями оказалась в конечном счёте совершенно бесплодной; некоторые процессы в человеческом уме попросту не могут быть алгоритмизированы, на что, в сущности, указывал ещё Гёдель в 1930-е годы, говоря о наличии недоказуемых утверждений, которые, однако, однозначно воспринимаются как истинные. Тем не менее и здесь понадобилось почти три столетия, чтобы, отказавшись от исследований в данном направлении, вернуться к древнейшим механизмам выработки условных рефлексов и обучения — однако в улучшенном, ускоренном и более надёжном варианте благодаря инъекции в новый организм белков, выделенных из гиппокампа старого организма. Этот гибридный метод, сочетающий биохимию и создание логических навыков, не вполне отвечает жёсткой позиции Мицкевича и первых его последователей; он притязает лишь на то, чтобы воплотить, согласно прагматичной и нагловатой формуле Пирса, «все лучшее, что мы можем сделать в реальном мире с учётом реального состояния наших знаний».
