Джеффри Арчер - Прямо к цели
— Но…
— Я так давно люблю тебя, Бекки.
— О боже мой, — проговорила Бекки, охватывая голову руками.
— Извини, — сказал Чарли. — Я думал, ты знаешь об этом. Дафни мне говорила, что женщинам всегда известно о таких вещах.
— Я не имела понятия, Чарли. Настолько я была слепа и глупа одновременно.
— Я ни разу не посмотрел ни на одну другую женщину с того самого дня, когда вернулся из Эдинбурга. Все это время я надеялся, что хоть немного нравлюсь тебе, — сказал он.
— Ты всегда нравился мне, Чарли, но, боюсь, что влюблена я только в Гая.
— Счастливец. А ведь я встретил тебя первый. Знаешь, твой отец даже задал мне однажды трепку в лавке, когда услышал, как я дразнил тебя Толстушкой. — Бекки улыбнулась. — Понимаешь, мне всегда удавалось схватить в жизни все, чего по-настоящему хотелось, и как только я упустил тебя?
Бекки слушала его, не поднимая глаз.
— Конечно же, он офицер, а кто я. И этим все сказано. — Чарли перестал ходить по комнате и остановился прямо перед ней.
— Ты генерал, Чарли.
— Но это не одно и то же, верно?
Глава 12
97 Челси-террас,
Лондон ЮЗ 3
20 мая, 1920 г.
Любимый мой Гай!
Это самое трудное письмо из всех, которые мне приходилось писать в моей жизни. На самом деле, я даже не знаю, с чего начать. За три с лишним месяца после твоего отъезда в Индию произошло кое-что такое, о чем, я чувствую, ты должен знать. Я только что была у доктора Дафни на Харли-стрит и…
Бекки остановилась, внимательно прочла те несколько предложений, которые написала, глубоко вздохнула и, скомкав лист, бросила его в стоявшую возле ног корзину для бумаг. Она встала, потянулась и пошла мерять шагами комнату в надежде на какой-нибудь подходящий предлог, чтобы не продолжать свое занятие. Времени было за полночь, и она могла пойти спать, сказав себе, что слишком устала, чтобы продолжать писать, но ей было хорошо известно, что заснуть она не сможет, пока письмо не дописано. Она вернулась за стол и попыталась устроиться поудобней, прежде чем, вновь взявшись за перо, начать все сначала.
97 Челси-террас,
Лондон ЮЗ 3
20 мая, 1920 г.
Мой дорогой Гай!
Боюсь, что мое письмо может стать для тебя неожиданным, тем более, что еще месяц назад я и сама не была ни в чем уверена. Я все откладывала это письмо в надежде, что мои страхи окажутся беспочвенными. К несчастью, это оказалось не так, и обстоятельства одолевают меня.
После того как я провела с тобой самую прекрасную ночь накануне твоего отъезда в Индию, у меня в следующем месяце случилась задержка, но я не стала беспокоить тебя в надежде, что…
«О нет», — подумала Бекки и, порвав свои последние старания, вновь швырнула клочки в корзину. Притащившись на кухню, вскипятила чайник и после второй чашки чая с неохотой вернулась к письменному столу и принялась писать заново.
97 Челси-террас,
Лондон ЮЗ 3
20 мая, 1920 г.
Дорогой Гай,
Я очень надеюсь, что у тебя в Индии все хорошо и что тебя Tie перегружают работой. Я не могу выразить, как я скучаю по тебе, но из-за предстоящих экзаменов и стремления Чарли стать вторым мистером Сэлфриджем эти первые три месяца после твоего отъезда в Индию пролетели как одно мгновение. Думаю, что тебе будет интересно узнать, что ваш бывший командир, полковник сэр Данверс Гамильтон, стал…
«А я, между прочим, беременна», — вслух произнесла Бекки и в третий раз разорвала свою писанину. Пора прогуляться по площади, решила она и отложила ручку. Взяв с вешалки в холле пальто, бегом спустилась по ступенькам и выскочила на улицу. Утратив чувство времени, она бесцельно бродила по пустынной улице, пока не обратила внимание на вновь появившиеся вывески «Продано» на магазинах 131 и 135. Возле бывшей антикварной лавки она на секунду остановилась и, заглянув в окно, к ужасу своему обнаружила, что мистер Рутерфорд вывез из помещения абсолютно все, даже кронштейны газовых светильников и каминные доски, которые, как она полагала, крепились к стенам. «Это научит тебя более внимательно изучать предложения в следующий раз», — подумала она, продолжая вглядываться в пустоту, где единственным обитателем была мышь, носившаяся по полу.
«Может быть, нам стоит открыть здесь зоологический магазин», — вслух подумала она.
— Прошу прощения, мисс.
Бекки обернулась и увидела полицейского, который дергал за ручку двери 133-го магазина, проверяя замок.
— О, добрый вечер, констебль, — пробормотала Бекки, чувствуя себя без вины виноватой.
— Сейчас почти два часа утра, мисс, а вы говорите «добрый вечер».
— Да, разве? — Бекки посмотрела на часы. — О, действительно. Как глупо с моей стороны. Видите ли, я живу в 97-м доме, — чувствуя, что нужны какие-то объяснения, добавила она. — Не могу заснуть, поэтому решила прогуляться.
— Идите к нам на службу и будете ходить все ночи напролет.
Бекки рассмеялась.
— Нет, спасибо, констебль. Я лучше пойду домой и попытаюсь поспать. Доброй ночи.
— Доброй ночи, мисс. — Полицейский коснулся своего шлема, прежде чем убедиться, что пустующая антикварная лавка тоже надежно закрыта.
Бекки повернулась и решительно зашагала по Челси-террас. Отворив дверь дома, она поднялась в квартиру, сняла пальто и без задержки вернулась к письменному столу. Помедлив лишь секунду, взяла ручку и начала писать.
Слова легко ложились на бумагу, потому что теперь она знала точно, что ей нужно сказать.
97 Челси-террас,
Лондон ЮЗ 3
20 мая, 1920 г.
Дорогой Гай!
Я пыталась придумать сотни разных способов, как сообщить тебе о том, что произошло со мной после твоего отъезда в Индию, но в конечном итоге пришла к выводу, что только простые слова имеют смысл.
Вот уже почти четырнадцать недель, как я ношу твоего ребенка, мысль о котором наполняет меня безмерным счастьем и, должна признаться, немалым беспокойством. Счастьем, потому что ты моя единственная любовь, а беспокойством — из-за тех последствий, которые эта новость может иметь для твоего армейского будущего.
Я должна сразу сказать тебе, что у меня нет никакого желания препятствовать твоей военной карьере, заставляя жениться на себе. Благородное обязательство, продиктованное чувством некоторой вины, которое заставит потом всю жизнь притворяться из-за того, что однажды произошло между нами, безусловно, не должно устраивать никого из нас.
Что касается меня, то я не скрываю своей полной преданности тебе, но, если она не является взаимной, я никогда не попрошу пожертвовать блестящей карьерой из-за лицемерия.
Но, любимый мой, пусть у тебя не будет никаких сомнений в моей любви к тебе и моей неизменной заинтересованности в твоем будущем и твоем благополучии, ради которых я готова даже пойти на отрицание твоей связи со мной, если так будет лучше для тебя.
Гай, я всегда буду обожать тебя, и пусть у тебя никогда не возникнет никаких сомнений в моем полном одобрении любого твоего решения.
Со всей моей любовью,
БеккиОна не смогла сдержать слезы, перечитывая свои слова во второй раз. Когда лист уже был сложен, дверь спальни распахнулась, и на пороге появилась заспанная Дафни.
— У тебя все в порядке, дорогая?
— Да, только слегка подташнивает, — сказала Бекки. — И я решила немного подышать свежим воздухом. — Она незаметно засунула письмо в ненадписанный конверт.
— Раз уж я поднялась, — зевнула Дафни, — не приготовить ли тебе чашку чая?
— Нет, спасибо, я уже выпила две чашки.
— Ну, а я выпью, — Дафни исчезла в кухне. Бекки опять быстро взяла ручку и написала на конверте:
Капитану Гаю Трентаму, военный гарнизон,
2-й батальон Королевского фузилерного полка,
Веллингтонские казармы, г. Пуна,
Индия
Морская почта
Она вышла из квартиры, опустила письмо в почтовый ящик на углу Челси-террас и вернулась назад еще до того, как у Дафни закипел чайник.
Если Чарли время от времени получал письма от Сэл из Канады, сообщавшие о появлении у него очередного племянника или племянницы, и изредка виделся с Грейс, когда она могла оторваться от своих госпитальных обязанностей, то визиты Китти были действительно редкостью. Но если она появлялась, то с единственной целью.
— Мне нужно всего пару фунтов, Чарли, только чтобы свести концы с концами, — объяснила она сразу же, как только вошла, усаживаясь в единственное удобное кресло.
