Ирина Волчок - Чужая невеста
И здесь Алексей с Ксюшкой послушно посидели за столом, послушно выпили еще по бокалу шампанского, послушно поцеловались при всем честном народе, слегка касаясь губами, послушно станцевали в освобожденном для этой цели углу комнаты, а потом переглянулись, взялись за руки и пошли в сад, где между двух деревьев висел новый нейлоновый гамак. Сели рядышком, все так же держась за руки, молча понаблюдали издали за кипящим, бурлящим и фонтанирующим весельем домом, переглянулись и одинаково насмешливо фыркнули.
— И долго это будет продолжаться? — спросила Ксюшка.
— Это ты у меня спрашиваешь? — изумился Алексей. — Это я у тебя спросить хотел.
— Ужас какой-то, — пожаловалась Ксюшка. — Никогда больше замуж не пойду.
— Верное решение, — одобрил Алексей. — Поддерживаю целиком и полностью. Я тоже никогда больше не женюсь.
Он повернулся, подхватил ее, посадил к себе на колени и с чуть заметной улыбкой стал пристально разглядывать ее лицо — каждую черточку, каждую веснушку, каждую ресничку, как уже разглядывал однажды, давным-давно, жарким июньским вечером, на веранде теть Надиного дома. Тогда Ксюшка впервые смутилась от его взгляда. Тогда он впервые сделал ей предложение… Если не считать того, что она не слышала.
И сейчас Ксюшка смутилась, вспыхнула, опустила ресницы и неожиданно сказала чуть испуганно:
— А я тогда слышала…
— Что? — поразился Алексей. — Когда? Что ты слышала?
— Ну, там, на веранде. У тети Нади… — Ксюшка слегка откинулась в кольце его рук и глянула на него. Глаза у нее были виноватые, но веселые. — Я слышала, как ты сказал: «Замуж за меня выходи». Только я не поверила.
— Как не поверила? — оторопел Алексей. — Почему не поверила?
— Ушам своим не поверила, — объяснила она. — Думала, померещилось. Ты приехал такой… такой… ну, я объяснить не могу. Я сроду таких не видела. А я кто? Я никогда не думала, что ты меня даже и заметишь…
— Ксюшка, — потрясенно шепнул Алексей, глядя ей в глаза. — Ксюшка, что ж ты такое говоришь, ты хоть понимаешь?
Он еще что-то шептал, притягивая ее к себе, ловя губами ее губы, и совершенно точно знал, что такое счастье.
— Эй, — сказала Ксюшка смущенно. — А если увидят?
— Пусть видят, — бормотал Алексей, придерживая ладонью ее затылок, чтобы не сумела отвернуться. — Пусть видят… Пусть завидуют… Ты моя жена. Я твой муж.
— Ты мой муж, — эхом повторила она. — Я твоя жена…
— Леший! — пронзительно зазвенел от дома голос тети Нади. — Ксюша! Где хоть вы делись?
— Кто хоть ее пригласил? — сурово спросил Алексей, с трудом отрываясь от Ксюшки.
— Ты, — ответила Ксюшка, переводя дыхание.
— Я идиот, — доверительно сообщил он, поднимаясь с гамака и поднимая Ксюшку на руках. — Закрой меня фатой, может, не заметит.
— Вот они где! — тоненько запела тетя Надя, семеня к ним и держа что-то в высоко поднятой руке.
— Ох, тетка Надька!.. — Алексей поставил Ксюшку на землю и стал выпутываться из облака ее фаты. — Если ты сейчас скажешь, что мы нужны гостям, я тебя задушу.
— А на кой вы гостям? — весело удивилась тетя Надя, подходя ближе. — На фиг вы гостям не нужны. Они и без вас расчудесно назюзюкаются… Я тебе ключи принесла. Ни Верка с Игорем, ни ребята сегодня туда уж не поедут, да и завтра — очень сомнительно… Так что Игорь велел ключи тебе отдать, ты-то свои в куртке оставил. Так что езжайте себе, а то тут дальше еще скучнее будет. Я там в машину кой-чего поесть положила. На сегодня-завтра-послезавтра, поди, хватит, а потом и сами приготовите чего. Ребята говорят, овец они загнали. Птица за сеткой. Сегодня кормленная. Коров они Степановым пока отвели, коров пару дней и покормят, и подоят, и обиходят, так что за хозяйство ты печенку не трави. А если что — звони, они быстренько заявятся. Все понял?
— Так точно! — бодро отрапортовал Алексей, беря ключи, и строго спросил у Ксюшки: — Эт-то кто ее пригласил?
— Я, — ответила Ксюшка, скромно опуская глаза.
— Ты — гений, — признал Алексей, взял ее за руку и повел к гаражу в обход людной террасы, мимо парников на заднем дворе, через пересеченную местность со множеством препятствий, преодолеть которые можно было только с Ксюшкой на руках, с закрытыми глазами и слившимися в поцелуе губами. Таким способом они теперь все препятствия преодолевать будут.
Алексей поехал длинной дорогой, очень осторожно и медленно. Третий день не было дождей, стояла совершенно летняя теплынь и сушь, и дорога была вполне сносная, и новые протекторы цепляли ее, как танковые траки, и его героическая «Нива» была достойно отремонтирована и даже еще пахла свежей покраской, и он нисколько не опасался всяких неожиданностей… Но вел машину медленно и осторожно, наслаждаясь сознанием, что торопиться некуда. Куда торопиться? Ксюшка рядом. Она теперь всегда рядом будет.
— Нам ведь некуда торопиться? — спросил он у Ксюшки в начале пути.
— Некуда, — спокойно согласилась Ксюшка. — Куда нам торопиться? Вся жизнь впереди.
И до самого дома они спокойно молчали, иногда одновременно начиная напевать одну мелодию, иногда переглядываясь и улыбаясь друг другу, иногда на миг касаясь руки друг друга, а когда машина остановилась у крыльца, одновременно сказали:
— Вот наш дом.
И четыре собаки Алексея — три овчарки и дог Телок, — и целая свора приблудных сегодня соответствовали торжественности момента, не носились, не лаяли, не кидались лизаться, а смирно сидели поодаль, нервно зевая и стуча хвостами о землю, внимательно наблюдая, как Ксюшка и Алексей выходят из машины.
— Стой здесь, — приказал Алексей. — И не шевелись.
А сам отнес корзину, собранную тетей Надей, на веранду, открыл входную дверь, внес корзину в дом, повозился там минутку, потом вышел, направился к Ксюшке, подхватил ее на руки и понес в дом. На пороге остановился, заглянул в прозрачную глубину ее глаз и сказал:
— Я все это во сне видел. Конечно, когда удавалось уснуть.
Ксюшка помолчала, пристально глядя в его горячие, напряженные, серьезные глаза, и тихо ответила:
— А мне это даже и не снилось… Я тебя так люблю, просто ужас какой-то.
И он, задохнувшись от счастья, слепо шагнул вперед, внося на руках свою жену в свой дом, в ее дом, в их дом, в свою жизнь — хозяйку его жизни.
Эпилог
Ровно через месяц после свадьбы, первого октября, в доме молодых супругов Лесковых собрались гости, чтобы отметить юбилей семейной жизни. Были только свои, самые-самые близкие, так что празднование заранее не готовили. Не считая, конечно, Зинаиды Семеновны, которая, по обыкновению, заставила Алексея приехать за двумя неподъемными корзинами, под завязку набитыми банками и кастрюлями. Алексей заметил даже банку с винегретом и удивился:
— Ма, это уже перебор. Зачем ты винегрет сама крошила? Знаешь, как моя Ксюшка готовит? Не хуже тебя, ей-богу. Не считая того, что она все делает даже быстрее, чем Верка.
Мать вдруг насторожилась, остро глянула на него, отвела глаза и вроде бы безразлично спросила:
— Так ты чего это, на всю ораву Ксюшку готовить заставляешь?
— Как же, заставишь ее! — Алексей смешливо фыркнул и расплылся в блаженной улыбке. — Плохо ты мою Ксюшку знаешь! Она сама кого хочешь заставит… Такую железную дисциплину установила! У нее не забалуешь. Игореша дом для бродячих собак строить начал. Представляешь? А ведь еще летом отстрелять хотел — одичали совсем, птицу стали таскать, да и развелось их… А Ксюшка сказала: строй, — он и строит. Ругается, а строит. Даже у меня не спросил. И Верка теперь не что попало готовит, а исключительно по заказу. Гудит — но готовит. А меня Ксюшка позавчера заставила капусту рубить. Четыре часа рубил, две бочки заквасили. Руки до сих пор ноют. А куда деваться? Если что — Ксюшка так отметелит! Ма, мне такая жена досталась, что прямо не знаю, куда и бежать…
— Трепло, — с удовольствием сказала мать, рассматривая его сияющую физиономию. — Ишь ты, жена ему какая досталась… А раньше куда смотрел? Других, что ли, мало? Смирных да послушных. Так нет, почему-то на Ксюшке женился.
— Каких это других? — изумился Алексей. — Ма, ты чего это говоришь-то? Другие какие-то… Ты других таких когда-нибудь видела? — Он поймал веселый взгляд матери, смешался и, недовольный собственным смущением, назидательно сказал: — Я богатую невесту искал, если ты не в курсе. А Ксюшка была самой богатой невестой в пределах досягаемости. Понятно тебе?
— С тобой мне давно все понятно… — Мать слегка шлепнула его по затылку и вздохнула. — Я вот Ксению что-то понять не могу. Она-то почему за тебя замуж пошла?
— Потому что я хороший, — терпеливо объяснил он. — Умный и красивый. И нечего так улыбаться, это не я придумал, это моя Ксюшка сама сказала, да.
— Езжай уж! — Мать подумала-подумала, и воткнула в переполненную корзину еще баночку грибов. — Езжай, а то твоя Ксюшка, чего доброго, отметелит тебя за опоздание. Завтра поезд не встречай, Ольга со своими передала, что сама тетю Надю привезет. А за нами с отцом да за Ксюшкиными стариками пусть Игореша заедет. Ты свою Ксюшку завтра одну не оставляй, юбилей все-таки… Вот интересно, а что за юбилей-то? Ситцевую свадьбу знаю, жемчужную свадьбу знаю, серебряную, золотую… А месяц после свадьбы — этот какой же юбилей? Не знаю.
