Владимир Чеповой - Перекресток

– Если ты о вечной «лебединой верности», то брось, Гел, это нереально! – не сдавался Клим. – Ты, конечно, идеальный и высоконравственный парень, обитаешь там у себя, в Облаках, но в земной жизни практически невозможно удержать постоянство – мужчина, который не соблазнится видом красивой и эффектной женщины, или совсем ослеп, или уже умер!

– И не говори! – воодушевленно подхватил Хранитель. – Нужно быть действительно полным шизофреником, чтобы замкнуться в четырех стенах и провести всю жизнь только с одной женщиной. Это такая скукотища! Хорошо, что есть выбор, правда, Клим? – Ангел с иронией посмотрел ему в глаза. – Всегда можно избавиться от серой монотонности и переключиться на яркое разнообразие, не забывая при этом, ЧТО ЗА ВСЕ ПРИХОДИТСЯ ПЛАТИТЬ. А цена в данном случае может оказаться такой «неподъемной», что, пожалуй, будет лучше унять свой пыл и наводить порядок в своем «возу»! Человек, который потратил «налево» свою драгоценную божественную энергию, – допустил утечку в своем «внутреннем контуре», то есть в семье. Следовательно, здесь и произойдет замещение энергий в зависимости от истории взаимоотношений. Удар может задеть жену, коснуться детей, перенестись на здоровье мужа… Да как угодно! Это очень похоже на бухгалтерский дебет-кредит: с одного счета ушло, а на другой – пришло.

Хранитель сделал паузу, будто предоставляя своему собеседнику возможность прочувствовать и осознать все услышанное. Климу тоже не хотелось нарушать внезапно возникшую тишину. Его «петушиный» настрой внезапно развеялся, как легкая тучка на лазурном небе, уступив место чувству покоя и умиротворения.

– Спасибо тебе, Гел, – тихо произнес Клим. – За сегодня – особенное спасибо. Не могу сказать, что я принял «на ура» абсолютно все и сразу, но из нашего долгого и откровенного разговора вынес для себя много важного.

– Не буду спрашивать, что именно, – лучезарно улыбнулся Хранитель.

– Потому что ты и так слишком много обо мне знаешь! – шутливо заметил Клим, но тут же воспоминания о красно-синем мяче из чужого и недоступного настоящего и о прекрасной женщине из своего, но отвергнутого прошлого опять грустью выплеснулись из глубины его сердца. – Гел, а ведь я ПОТЕРЯЛ свою настоящую Любовь! – печально произнес он.

– Ты не потерял свою ЛЮБОВЬ – ты только сейчас смог действительно ее ПРОЧУВСТВОВАТЬ! – мягко сказал Ангел. – Раскрой свое Сердце и поблагодари его за эту удивительную возможность. Для того, чтобы получить ЛЮБОВЬ, ее нужно сначала дать!

Он проснулся с чувством тоски. По ней. Первый раз почти за десять лет. Но, как сказал гениальный классик, «печаль моя светла». Осознание давно сложившейся ситуации помогло Климу не выпустить свои чувства за разрешимые пределы, где уже начинались губительные уныние и глубокая депрессия. Да, это была светлая и легкая, как прозрачная паутинка бабьего лета, грусть. О том искреннем, чистом и настоящем чувстве, которое было только тогда и только с нею.

«Я должен ей сказать главные слова! Пусть она сделает вид, что не помнит, пусть вначале бросит трубку, пусть скажет, что я – самое грязное пятно в ее жизни! Не важно! Я хочу сказать ей эти слова!» – Клим с самого утра знал, что ему нужно делать, точнее, что ему ХОЧЕТСЯ. Сейчас, когда у него есть только одно: энное количество оставшегося времени, он уже привык слушать исключительно свое сердце.

На поиск телефона Надежды ушел не один час. По известному теткиному номеру ему нахамили новые хозяева квартиры, Надины подружки давно канули в Лету и в свои неизвестные судьбы, а на ее бывшей работе произошла «смена караула». Наконец через «пятые-двадцатые» руки, от «товарища товарища» и «подруги ее подруги» он раздобыл домашний номер Надиной мамы.

Казалось, что длинные гудки длились бесконечно…

– Алло… – уставший женский голос явно принадлежал не ЕЙ.

– Я могу поговорить или как-то связаться с Надей? – Клим постарался придать своему голосу спокойную уверенность.

– Кто вы? – безжизненный голос резко вздрогнул и наполнился напряженными нотками.

– Это… Вас беспокоят с ее бывшего места работы по вопросу…

– Вы что, ничего не знаете? – перебили на другом конце провода. – Надюши уже давно нет.

– Как нет? Она уехала? – испугался Клим.

– Она умерла, – после паузы прошептал голос. – Скоро будет десять лет…

На него обрушилась тяжелая могильная плита.

– Что… Что случилось? – выдал непослушный язык.

– Наденька умерла… – голос матери задрожал от нахлынувших воспоминаний и разбуженной старой боли. – Одним словом… Одна операция у нее прошла неудачно, начались серьезные осложнения… В общем, она ушла очень быстро…

– Какая операция? – спросил Клим чужим голосом, хотя ответ он и так знал.

– Извините меня… – сорвался голос, и в трубке прозвучали короткие гудки.

Он пришел в себя только на стареньком районном кладбище, очнувшись среди тесных и простых могил. Неподалеку ожидало такси, которое Клим заказал по маршруту «туда и обратно». Водитель с настороженным интересом наблюдал за своим странным пассажиром, очередной раз пытаясь определить, кто он: псих, наркоман или, что еще хуже, безумный маньяк. «Нет, скорее псих! Заплатить бешеные бабки, чтобы смотаться из столицы в эту тму-таракань, побродить по кладбищу и вернуться обратно!»

Он на удивление быстро нашел ее могилу. То ли удача (не применимое к этой ситуации определение), то ли заботливый Хранитель молча вел его в нужном направлении… Короткая надпись: «Наденьке с бесконечной любовью», высеченная вдоль ее портрета, на котором она улыбалась своей открытой прекрасной улыбкой. И дата, в которой он практически не сомневался… Убедился – и приступ боли накрыл его голову железным колпаком.

Он сидел возле нее, пока не сгустились сумерки, и говорил, просил, убеждал, рассказывал о том, что не успел сказать тогда, когда она молча смотрела на него живыми и полными боли глазами. Капли мелкого дождя стекали солеными струйками по его щекам. Он в последний раз оглянулся на ее застывшую улыбку и в сотый раз сказал «прости» в звенящую тишину. Он ПОЧУВСТВОВАЛ, что самый главный перекресток его судьбы исчез вместе с ее уходом из его жизни.

Глава 8

Открытие

Нет ничего сокровенного, что не открылось бы,

и тайного, что не было бы узнано.

…Он стоял на самой вершине горы и смотрел на бесконечный морской простор, уходящий за светлый горизонт. Сегодня море было необыкновенно спокойным и безмятежным. Его ровную поверхность нежно ласкали мягкие волны, а вода была настолько хрустально-чистой и прозрачной, что даже с высоты было отчетливо видно, как в бирюзовой глубине величественно колышется бархатный зеленый ковер, обнажая бело-розовые кораллы и замысловатые подводные гроты.

Клим легко оттолкнулся от земли и взмыл над Голубой бухтой, наслаждаясь чувством свободного полета и раскрывая свои объятия этому волшебному миру.

Он сделал стремительный поворот, вспугнув пару белоснежных чаек, и плавно опустился на теплую поверхность самого большого камня, выступающего из воды.

– Славный выдался сегодня денек! – довольный и умиротворенный Хранитель, соскользнув с неба по солнечному лучу, ловко приземлился рядом и с наслаждением потянулся.

– Почему ты мне ничего не сказал? – Клим в упор посмотрел в ясные глаза Ангела, в которых отражалось бескрайнее море.

– Разве я не поздоровался? – наивно переспросил Хранитель и добродушно распахнул свои крылья: – Ну здравствуй, мой дорогой друг!

– Гел, ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, – сказал Клим, не отводя пристального взгляда. – Ты наверняка знал, что ее давно нет в живых, и вместе с тем воссоздал вполне правдоподобную картину нашей встречи и ее реального присутствия…

– Стоп, стоп, стоп! Ты явно что-то путаешь! – остановил его Хранитель. – Ты уже достаточно потрудился и многое понял для того, чтобы не допускать подмену понятий – где помогаю я, а что делаешь лично ты. Это была исключительно твоя картина и твоя встреча! И вообще, с чего ты взял, что Надежда – это иллюзия? Все, что хранится в твоем подсознании, живее любой реальности в твоем материальном мире. Вопрос только в том, кому или чему ты даешь право на жизнь. Скажи, что тебя мучает больше всего? Ее смерть или…

– Или, – грустно ответил Клим. – Я так и не успел попросить у нее прощения: ни при жизни, ни на Поляне Любви. Она была такая реальная, такая живая, счастливая… Кто знал? Я бы тогда сказал ей совсем другие слова…

– Вот заладил – реальная, реальная! – перебил его Хранитель. – Конечно, реальная! Она живет в твоей памяти, а этого вполне достаточно, чтобы не устраивать фальшивые поминки. И, как ты успел заметить, она действительно легко и прекрасно себя чувствует, потому что смогла разрешить эту проблему гораздо раньше, чем ты об этом подумал. Она СВОБОДНА, чего и тебе желаю!