Анна Имейджин - Новозеландский дождь (СИ)

Потом до меня доходит… нет… о Боже…

-мам… - испуганно зову я.

-ну что там у тебя, Ни… Ники! Положи! – кричит мама.

-мам… я умру? – тихо спрашиваю я и чувствую, как из глаз начинают капать слезы, одна за одной.

-Ники, не говори глупос…

-нам говорили в школе, - говорю я сквозь слезы, - что люди с этим диагнозом умирают максимум через два года… мам… мам… а это будет больно? – тихо спрашиваю я, плача.

Мне не верится. Все, все… весь мир рухнул. До самого последнего, как бы я не отчаивалась, я видела, что все возможно, но теперь… теперь я сдаюсь. Я устала верить.

-Ники, Ники…

-не надо, мам, - я уклоняюсь и убегаю в свою комнату.

Я плачу всю ночь без остановки, и даже не из-за того, что я умру и так и не познаю этот большой мир и эту сложную жизнь, а от того, что мы с Ларсеном никогда не будем счастливы. Год или полтора… может два… все это будет в мучениях… я – умираю? Не хочется умирать… я так люблю Ларсена. Я хотела бы прожить рядом с ним всю жизнь… я вышла бы за него замуж… у нас бы родились дети… Господи! За что ты так?

-Ники! – несколько раз за ночь мама поднимается наверх, но я не отвечаю, продолжая рыдать.

На следующий день к нам приезжает бабушка Виола и остается со мной дома, но я не выхожу из комнаты, разве только чтобы сходить в ванную или поесть. Я слушаю треки Ларсена, мечтаю и плачу… я захожу в твиттер, но Ларсен уже два дня ничего не пишет. Эти мысли тоже терзают меня.

Двадцать третье ноября

Господи, Господи, дневник! Я знаю всю правду! У меня рак мозга! Что мне теперь делать?! Я в шоке! Мне страшно! Я не хочу умирать……

Двадцать четвертое ноября

Зачем вообще жить?

Проходит вторая ночь… двадцать пятое ноября. Через месяц мое восемнадцатилетие…

Утро. Серое новозеландское утро. Кажется, природа забыла, что сейчас лето. Десять часов утра.

-Ники! – слышу я, как мама поднимается по лестнице.

-отстань от меня, мам, - равнодушно отвечаю я ей, кутаясь в одеяло. – еще два дня до вылета.

-она не хочет никого видеть, - обеспокоенно говорит мама кому-то, стоящему с ней на лестнице.

-давайте я сам, миссис Маклемур?

Я слышу я знакомый голос, и не успевает его обладатель появиться в моей комнате, как я сама вскакиваю с кровати – и плевать, что я в пижаме, - несусь к нему и крепко обнимаю.

-Ларсен! – кажется, я сразу же забываю о том, о чем рыдала два дня. – я так скучала! – шепчу я, крепко прижавшись к нему.

-и я. Успокойся, Ники. Я здесь. Теперь все будет хорошо, - говорит Ларс, гладя меня по спине.

Краем глаза я вижу, как мама и поднявшаяся наверх бабушка умиленно смотрят на нас.

-все-таки, мы были неправы, - говорит мама со слезами на глазах. – я думаю, мы отойдем?

Они с бабушкой уходят вниз, и только тогда я отпускаю Ларсена, внимательно рассматривая каждую его черточку. Как же давно я его не видела! Но вот, он снова передо мной – настоящий, живой и любимый.

-я так люблю тебя, Ларс, - произношу я. – мне до сих пор не верится! Как ты сюда прилетел?

-может, мы присядем? – Ларсен улыбается и садится на мою незастеленную кровать.

Я присаживаюсь рядом, Ларс берет меня за руку.

-мне позвонила твоя мама и рассказала все. Я просто не мог не прилететь, - говорит он.

Я решаю пока не поднимать тяжелую для меня тему смерти, и вместо этого спрашиваю:

-ты же в курсе про Лос-Анджелес?

-про то, что вы полетите к нам лечиться? Снова.

-да, - я опускаю глаза.

-я понимаю, что тебе тяжело, Ники…

Я перебиваю:

-мы сможем пожить у тебя?

-конечно, Ники, - Ларсен тепло улыбается, заглядывая мне в глаза, и сжимает мою ладонь. – я никогда не оставлю тебя.

Вместо ответа я крепко обнимаю его.

-я люблю тебя, Ларс…

-я тебя тоже, - шепчет он и целует меня.

-неужели мои родственники это поняли? – я начинаю улыбаться.

Ну вот, хоть что-то еще не потеряно…

-надеюсь, - он улыбается снова и легко целует в губы. – я пойду вниз, а ты, Ники, пока оденься и спускайся, позавтракай.

Ларс уходит вниз, а я быстро одеваюсь. Все, хватит рыдать, нужно жить настоящим! Ларсен прилетел сюда ради меня, а значит, действительно меня любит. И пусть я смертельно больна… но зато я сейчас нахожусь рядом с любимым человеком…

И вот, мы снова сидим на кухне все вместе и завтракаем, как когда-то давно… как же давно это было! Вот только папы с нами нет…

-какие у вас планы, Ларсен? – спрашивает бабушка.

-для начала, завтра мы вылетаем в Лос-Анджелес. Я хочу помочь Ники, чтобы она чувствовала себя как дома, - улыбается мне Ларсен, и я улыбаюсь тоже.

Просто не верится!

-лечение начинается двадцать восьмого ноября, так? – спрашивает Ларс.

Мама кивает.

-оно длится два месяца с перерывом на праздники…

-я думаю, что Ники сможет остаться в Кали. Как насчет того, чтобы отпраздновать всем вместе у меня? – спрашивает Ларс.

Кажется, все немного удивлены, включая меня, только мой младший брат Алекс сразу кричит:

-да! Круто! Пожалуйста, мам!

-кажется, это было бы неплохо, - говорит бабушка.

-ну, хорошо, - неуверенно кивает мама. – Ларсен, ты уже поел? Идите, погуляйте с Ники, а то она совсем давно никуда не выходила.

Я закатываю глаза.

-ну, мам…

-мама права, Ники. Пойдем, - Ларс встает из-за стола.

Мне остается только повиноваться…

Мы с Ники выходим из дома семейства Маклемур и молча шагаем по улице, держась за руки. Нам не нужно слов, мы просто наслаждаемся совместным одиночеством.

Когда пару дней назад миссис Маклемур позвонила мне и прямо сказала, что у Ники рак, я был готов сам упасть в обморок и умереть. Я едва нашел силы ответить. Конечно же, я сразу рванул в Греймут. В общем, мне уже плевать на все. Я уже давно пожертвовал своей собственной жизнью ради Ники.

Когда я услышал, стоя на старенькой лестнице дома Маклемур, как Ники отвечает маме, что ничего не хочет, мое сердце вздрогнуло. Я боялся… сам не зная, чего, но я боялся. Я переживал.

Увидев Ники, я почувствовал себя так, будто мы и не расставались. Я люблю ее. А она любит меня. Даже ее семья это уже признала. Господи… наверное, наша история со стороны выглядит очень жалобно.

Черт. Все мысли перемешались в голове.

-Ларс… - решается Ники заговорить. – мы так и будем молчать?

-я просто наслаждаюсь нашим совместным одиночеством, - спокойно отвечаю я ей.

Сейчас не хочется думать ни о чем. Особенно о том, что привело меня сюда, в Греймут.

-Ларс! – вскрикивает Ники.

-что? – спрашиваю я.

Мне совершенно непонятна ее обида. Ники останавливается.

-я больше никуда не пойду…

-Ники, ну что случилось? – я поворачиваюсь к ней и ласково провожу рукой по ее щеке.

-Ларс… почему ты опять с этой? С Мириам? – обиженно спрашивает Ники.

Я облегченно вздыхаю.

-это долгая история, Ники. Поверь, что я люблю только тебя, - я тепло улыбаюсь. – но если ты хочешь, чтобы я все тебе рассказал, пойдем, сядем куда-нибудь, и ты все узнаешь.

Ники несмело улыбается и кивает.

-пойдем…

Мы видим неподалеку лавочку в тени кленов и присаживаемся.

-так что, Ларс? – спрашивает Ники. – почему Мириам снова с тобой? Она же тогда такого наговорила…

Я отмечаю эту неприятную резкость в тоне Ники.

-Ники, мне очень тяжело без тебя, - говорю я, собравшись с мыслями. – я… я боюсь одиночества.

-ты, Ларс? – она удивляется. – но у тебя же столько фанатов. У тебя есть лучший друг, Сэм…

-да… - произношу я.

-так почему же она снова вертится вокруг тебя?

-это тяжело объяснить… - я вздыхаю.

-ну, а ты попробуй, - говорит Ники. – это же не одиночество. А то, о чем она говорила?

Мне становится неловко.

-Ники, ты имеешь в виду…

-да, я говорю о сексе.

Это слово, произнесенное ей, звучит ужасно глупо и нелепо. Я заминаюсь.

-я понимаю, что я еще недостаточно взрослая, Ларс, но…

-все я порядке. Я умею ждать, - кратко отвечаю я.

Ники вздыхает.

-все равно, все это как-то неправильно…

-Ники, ты обижаешься на то, что я тебя обманывал? Ты так думаешь?

-не знаю…

-прости меня, - говорю я, прижимая Ники к себе. – если ты из-за этого переживаешь, то я сделаю все, чтобы ты больше не переживала. Хорошо? – заглядываю я ей в глаза.

-Да… но, Ларсен, я не могу понять, зачем все это? – поднимает голову Ники.

-что ты имеешь в виду?

-зачем все это, напоказ? Зачем ходить куда-то с Мириам? Разве это обязательно? – спрашивает она.

-ну…

Тут я не знаю, что ответить. Если честно, я запутался сам в себе. А может, я просто неисправимый кобель, как мне часто говорили в прошлом?

Я отгоняю все эти мысли от себя и пытаюсь ответить:

-увы, но так принято в нашем мире, Ники…