Наталья Солей - Рублевский Казанова, или Кастинг для наследниц
– Ты же смеялась над этим. Не верила, – сквозь слезы еле выговорила Алиса.
– Да уже давно верю во все, – успокаивая девушку больше тоном, чем смыслом сказанного, стала говорить Миркина, продолжая гладить Алису по голове. – Такое видела. Мужика приворожить – это вообще плевое дело! Любит не любит, не в этом дело. Встает у него только на одну. Он помечется, помечется, закомплексует, что дело вообще труба и надо из большого секса уходить, а тут она, спасительница, с которой все получается. Кто хочешь не сбежит. Бежать-то некуда! С другими он импотент. Конечно, это ненадолго, и потом они на самом деле болеют от этого, иногда до смерти, но это небольшие издержки производства. Одну колдунью знаю, так она меняет сексуальную ориентацию. Легко. Правда, за десять тысяч долларов, но логику ее можно понять. Умение лишать человека воли стоит больших денег, и надо платить. Верить я в это верю, только пользоваться этим… Ой, я не знаю. Да что же это…
Миркина старалась как-то развеселить Алису, но у нее это плохо получалось. Она глазами просила прийти ей на помощь, глядя то на Елену, то на подруг Алисы, которые явно не ожидали такого поворота событий и от растерянности не знали, что говорить.
– Да я не пользовалась этим, – запричитала Алиса сквозь слезы, глядя на Сорскую. – Ну так, самую малость. Мне было на все плевать, лишь бы добиться своего, но, когда я опомнилась, увидела, что любимый человек живет со мной и мучается. И жить не хочет, и уйти не может. Я сама ушла.
Тут Маша Сергеева опомнилась, подошла, присела с другой стороны и тоже обняла Алису, которая постепенно стала успокаиваться.
– И правильно сделала, что ушла. Не переживай. Это не ты манипулировала человеком, а тобой манипулировали. Так ведь, Матильда? Когда по компании поползли всякие слухи, решила из Альки щит себе сделать? Дескать, все так поступают? А зря. Никто вас и не собирался разоблачать и устраивать охоту на ведьм. Какое сейчас это вообще имеет значение? Да и раньше… В отношения двоих нельзя вмешиваться. Хотят – привораживают друг друга, хотят – любят, хотят – расходятся. Каждый выбирает свой путь.
– Хорошо еще, что Сорская – женщина, – в своеобычной манере решила внести ноту оптимизма в завершение темы Миркина. – Мог бы быть и мужчина, а это совсем не подъемная история.
Лариса Мартынова до сей минуты не проронила ни слова. Когда-то они были с Алисой подругами. Вместе придумали программу, вместе пришли на ВТВ, с ходу попали в штат и стали набирать рейтинг. Харизматичная Лариса – ведущая, невзрачная Алиса – редактор. Их тандем так и звали сначала Лариса-Алиса, а когда рейтинг взлетел, то уже более ядовито Лиса Алиса. Конечно, не любили и завидовали в основном ведущей Ларисе Мартыновой за ее яркость и удачливость. Рыжая, зеленоглазая, с ослепительной голливудской улыбкой, никогда не сходившей с ее запоминающегося лица, а самое главное, за что ни возьмется, все получается на двести процентов. Алису недолюбливали за компанию, считая, что она от безвыходности (поскольку сама с такой внешностью на экран попасть не может) вкладывает свой интеллект, готовя для Лары оригинальные вопросы, страхует ее по суфлеру, поскольку та сама и двух слов связать не сможет. Однако когда тандем распался и Лара Мартынова самостоятельно стала работать на Первом, стало понятно, что она вовсе не такая дура, как этого хотелось бы многим. В состоянии сама вести любую программу и прекрасно себе обходится без страховки. Это ли послужило причиной резкого разрыва между бывшими подругами или то, что Лариса так внезапно ушла на Первый, никому ничего не объясняя, даже Алисе, а может, еще на какие-то подводные рифы запутанных взаимоотношений с шефом натолкнулся корабль дружбы под названием «Лиса Алиса», трудно сказать. Так или иначе, надежное когда-то судно пошло ко дну. Открытой конфронтации не было, но если девушки на каком-либо мероприятии неожиданно встречались, то обе делали вид, что незнакомы. Потому, услышав голос Лары, зареванная Алиса сразу затихла и удивленно посмотрела в ее сторону. Та произнесла ничего не значащую фразу, просто поучаствовала. Однако Алиса поняла, что звезда главного канала небезразлична к ее переживаниям, и для нее это оказалось очень важно.
– Старые богатые дядьки не западают на таких же старых и богатых. Они за десять тысяч молоденьких мальчишек себе зомбируют. Так что в этом отношении, можно сказать, даже повезло, – улыбнулась Лариса бывшей подруге, которая тут же заулыбалась ей в ответ.
– Ну надо же, какие вы все теперь разговорчивые стали, шуткуют тут между собой, – усмехнулась Сорская. – При жизни Андрея я и не подозревала, что на его, можно сказать, поминках возникнут такие оживленные и циничные дебаты. Где ж вы раньше были со своими магическими познаниями? – повернулась она к Миркиной. – Что ж не спасли своего замечательного Вольнова для себя или еще для кого? Ассортимент большой. Вон сколько понабежало. Главное, теперь ни перед кем не надо комедию ломать. И все стали такими, какие есть на самом деле, прекрасно понимающими, что романтическое счастье только в книжках, которые уже давно никто не читает. Что вы знаете об этой жизни? С какими трудностями сталкивались? Вы всегда были защищены, сначала родителями, потом мужем. Я тоже захотела защиты и стабильности. Чем я хуже вас? Ну да, вы считаете, что мы по разные стороны баррикад, но при этом вы так же, как я, считаете, что все мужчины одинаковы, только доходы у них разные, и битва идет именно за эти доходы.
– И то правда, книжки действительно сейчас не читают, – тут же подхватила Миркина. – Это когда-то провинциальные барышни много читали, были эталоном искренности и чистоты, не знали, что такое алчность, стремились учить детей, строить школы, облагораживать окружающую среду. Теперь все иначе, теперь они действительно по другую сторону баррикад, там, где все средства хороши ради денег, денег, денег… Читать им некогда, они готовятся к завоеванию столичных пространств и успешно завоевывают. Это раньше они лимитчицами были, а теперь дур на тяжелую работу ехать нет. Зачем же? На панель намного перспективнее, благо она теперь не только на Тверской, в любом офисе филиалы имеются. Как выяснилось, и у нас тоже. Тут и магию, оказывается, в ход можно пустить, и вот он, самый главный Хозяин, у тебя в кармане. Впрочем, на самом деле в магию, как и все здесь, я не очень верю. Это, по-видимому, важно как психологическая поддержка, а в основном срабатывает натиск, умение взять за горло и никаких моральных ограничений. К тому же такие провинциальные барышни очень удобны в быту. Их ничто не обижает, не оскорбляет, они не ревнуют и не скандалят, они все терпят ради главной цели – денег. Когда нет чувств, то все можно вытерпеть, чтобы урвать кусок побольше. Да и откуда взять чувства? В эту профессию они идут лет в тринадцать, а к двадцати уже устают. Душевная старость, экзистенциальный вакуум – деньги необходимы, чтобы оплачивать дорогущие сеансы у модных психоаналитиков.
Повисла неловкая пауза. Присутствующие в замешательстве не знали, как реагировать на все эти откровения. Такое ощущение, что сегодня все пришли, чтобы избавиться от долго тянувшего душу груза, и теперь торопятся побыстрее его сбросить.
Обличительный монолог Миркиной особого сочувствия не вызвал. Елена Алексеевна лишь улыбалась, думая о чем-то своем. Когда бывшая разлучница закончила пламенную речь, она лишь обронила:
– При чем тут провинциальные барышни? Алчность никогда не была понятием географическим. А что, Алла Григорьевна, сеанс у психоаналитика действительно так дорого стоит?
– Да, это дорогое удовольствие.
Она хотела было оседлать своего любимого конька, но тут спохватилась, поняв, что ее страстная речь обернулась против нее же самой. Чем в глазах Елены она сама, Миркина, лучше Матильды и тех самых ненавистных ей провинциалок, мечтающих урвать кусок побольше? Да ничем. Она и сама такая была. О своей душевной старости и поведала.
– Что-то я сегодня не форме, – совсем другим тоном проговорила Алла. Она вдруг сникла, присела и казалась совсем маленькой, как будто из нее, как из спущенного шарика, вышел весь воздух. Пока воздуха хватало, она все же продолжала говорить: – Конечно, Елена, я сама была разлучницей. Но это было помутнение разума. Никаких корыстных мотивов. Что тогда у Андрея было? Тогда все начинали с нуля, и он с моей помощью оказался в нужном месте в нужное время и благодаря этому стал тем, кем он стал. Это же очевидно.
– Никто и не умаляет, Алла, ваших заслуг, – спокойно согласилась Елена. – Хоть история не терпит сослагательного наклонения, я думаю, что при характере Андрея он не пропал бы ни в какой ситуации. Сложилось так, как сложилось, но при его характере иначе сложиться и не могло. Я долгое время, Алла, считала вас виноватой во всем. Мне и сейчас так легче думать. Трудно признать, что вы были тогда молоды и хороши собой, а я постарела и перестала его устраивать. Все очень просто. Он боялся старости. В конце концов, он и вас бросил так же, как меня. Богатый мужчина не имеет возраста, в отличие от нас. Любить он не способен. Ухаживать, делать подарки, потрясать воображение, возить по разным странам, о, это он может! Но любить… Поэтому никогда и не переживал и легко менял одну на другую, легко терял, легко находил, а точнее, в последнее время находили его. Вот и плачевный итог, – она посмотрела на Матильду, – классическая хищница. Ну, наверное, его это устраивало. Хотя даже погиб он, не изменяя себе, в обществе очередной барышни.
