Владимир Кантор - Крокодил
Лева открыл дверь. На площадке стоял, покачиваясь, Саша, прижимая к груди полупустую бутылку.
— А где Кирхов? — невольно спросил Лева. Все-таки втайне он надеялся, что не меньше двух их приедет. Двое — это уже сила.
— Твой любимец Кирхов. — произнес Саша, стараясь твердо выговаривать слова, — оказался засранцем и сошел у Сокола. Мы купили у таксиста эт-ту бутылку, но, прежде чем сойти, Кирхов выжрал половину, сказав, что это его доля. У Помадова, говорит, еще есть. Может, он и прав. Не берусь судить. Ты как думаешь?
И увидев крокодила:
— Эт-то и есть твой новый приятель? — и, взмахнув рукой с бутылкой, объяснил себе и Леве: — Зелененький.
А крокодилу:
— Рад познакомиться.
Тот, не открывая пасти, ответил:
— Взаимно, — и, увидев, что дверь в квартиру уже захлопнута, вернулся на кухню.
Лева потащил Сашу к себе в комнату.
— Ты куда? — крикнул Иван.
— На секунду, — объяснил Лева.
В комнате он сразу пошел к стенному шкафу и вытащил бутылку. Саша задумчиво наблюдал его действия и говорил:
— Я т-только глоток отпил. За компанию. Остальное — Кирхов. Я, если друг сказал надо, значит, надо. Я у таксиста и купил. Д-думаю, не пропадет, пригодится. Ого! И вправду ноль восемь. Я думал, что врешь, просто заманиваешь. А забавный у тебя этот богемный парень. Н-настоящий крокодил.
— Саша, — с всхлипом сказал Лева, — но он и есть крокодил.
— Ну, конечно, — иронически хрюкнул Саша, — и ты его пригласил к себе в дом посидеть и выпить. Ладно, хватит мне мозги пудрить. Расскажи лучше диспозицию. Д-девушки есть?..
И тут, несмотря на страх и растерянность перед крокодилоподобным существом, какой-то рычажок переключился в Леве, и его понесло в молодцеватом хвастовстве:
— Есть. Смуглая такая, стройненькая, как ветка орешника. Жена моего соседа, Ивана. Только ты не моги, — добавил он, заметив, что Саша приосанился, и чувствуя, что Саша сейчас закадрит Марию, а ему обидно будет, что сам этого сделать не сумел.
— Почему это не моги?
— Место занято.
— Кем это?..
— Мною, Леопольдом Федоровичем, — самодовольно вдруг хихикнул Лева, и в самом деле испытывая самодовольство, будто не соврал, а Мария взаправду была его любовницей.
— Ох, Лео! Ох, Помадов! То-то ты все на Войковскую стремишься! Комнату здесь снял. Хитрован! Ну, мы еще посмотрим, чья возьмет. Нравственность, как говорил один мудрец, начинается выше пояса.
— Попробуй, попробуй, — продолжал самодовольно улыбаться Лева: ему льстило,' что Саша поверил или сделал вид, что поверил в наличие у Левы молодой любовницы.
— Эй! Вы заснули там или умерли?! — гаркнул вдруг Иван.
— Да-да, — засуетился быстро Лева, точно на него учитель прикрикнул или плеткой стегнули. — Саш, держи бутылку. Только как бы так сделать, чтобы подумали, что она у тебя с собой была?
— Да не расстраивайся ты так. Смотри, — и он быстро засунул толстую бутылку во внутренний карман пиджака. Пиджак оттопырился.
— Заметно, — сказал Лева.
— Что? Что у меня бутылка? Конечно, заметно.
— Но раньше ее тут не было.
— Это еще доказать надо. Они ж меня под лупой не рассматривали. Да и им-то всем не все ли равно. Твой богемистый приятель уже аж позеленел от водки. Пойдем. Все о’кей.
На кухне их ждали, потому что предыдущая бутылка была уже пуста. Лева иногда удивлялся, сколько в человека может влезть спиртного в течение дня. Удивлялся, но пил.
— Привет честной компании, — сказал Саша, ставя на стол полупустую бутылку, а затем из внутреннего кармана доставая бутылку лимонной ноль восемь и тоже выставляя ее на стол.
— У-у, — зарычал Иван, наваливаясь грудью на край стола и жадно хватая лимонную. — Понеслась! Хорошие у тебя друзья, Лева, хоть ты и Леопольд.
— Он уже хотел кричать: Леопольд, подлый трус, выходи, — застенчиво поглядывая на плечистого Сашу, несмотря на опьянение прямо сидевшего на стуле, сказала Мария. Сашина выправка всегда поражала Леву, и он относил ее за счет, так сказать, дворянского воспитания. Видно, что человека учили держаться в обществе.
— Ну не такой уж Лева у нас и трус, — заступился Саша Паладин. — Все же на статью самого Гамнюкова руку поднял. Правда, по просьбе Главного, за то ему Главный и выговор влепил.
— Как влепил? Уже? — испугался Лева, на минуту забыв о крокодиле. — Ведь его же в редакции не было.
— Вернулся под вечер. А наш общий друг Чухлов Клим Данилович проектик приготовил. За ним ведь такое не заржавеет. И к Главному. А тот «проправил» и подписал.
— Вот сволочи! — совсем разволновался Лева. — Я им покажу!
— Видите! — воскликнул Саша. — Конечно, Лева у нас особенно опасен в состоянии «завязал». Но и так неплох. Идеологически вооружен и при задержании может оказать сопротивление.
— Как? как? Что ты сказал? Повтори, — рассмеялся вдруг крокодил.
Услышав его мычаще-лязгающий голос, Лева снова забыл и о Главном, и о Чухлове, и о выговоре. А Саша ответил:
— Сказал, что ты слышал, — не боялся он вовсе крокодила. — Давай лучше выпьем.
Все быстро выпили по одной, потом сразу по другой.
— А ты чего не закусываешь? — обратился Иван к крокодилу. — Ты трескай. Котлеты свежие, сам брал.
— Потом, — ответил крокодил. — Не хочу аппетит перебивать.
— Дядя Лева! — сказал неожиданно маленький Ося, возившийся в тарелке и не поднимавший глаз. — А тебя клокодил не любит.
— Почему? — опешил Лева, старавшийся хмелем заглушить сомнительную реплику крокодила насчет закуски и аппетита.
— Я знаю. Он тебя съест. Он сказал, что меня с бабушкой есть не будет, а Иван да Малья ему нлавятся. А пло тебя ничего не сказал. Значит, тебя съест.
— Железная логика, — ухмыльнулся Саша. — А может, меня? Ведь про меня он тоже ничего не сказал.
Все захохотали. Громче всех крокодил. От смеха из глаз у него даже слезы потекли двумя струйками. Ванда Габриэловна тоже смеялась, затем поправила чепец и, взяв Осю за руку, сказала:
— Ну все. Хватит. Скажи взрослым спокойной ночи и пойдем.
И, несмотря на Осины вопли, его увели. Выпили еще по одной. Уже Иван прикладывался щекой к столу, но тут же встряхивал головой, отгоняя хмель. Саша по-прежнему сидел прямо, а Марья все нежнее поглядывала на него. Все молчали, тяжело отдуваясь.
— Расскажу-у вам для веселья анекдот, чтоб не ску-учали, — нарушил молчанье крокодилоподобный субъект. — Про крокодила.
«Сам-то кто? Крокодил или нет?» — думал, преодолевая алкогольный дурман, Лева.
— Так вот. Слу-ушайте. Возвращается как-то какой-то человек домой. Ну-у, слегка подвыпил, как это у-у многих водится. А перед подъездом его какая-то высокая фигура останавливает, пахнет от фигуры тиной, гнилостью — словом,' болотом. И видит человек, что перед ним крокодил. И крокодил говорит человеку: «Я тебя съем». Ну-у, человек испу-угался, вырвался, бросился домой, заперся. А у-утром ко врачу-у пошел. Все ему-у рассказал. Врач посмотрел на него и говорит: «Голу-убчик, у-у вас галлю-уцинации. Вот попринимайте эти порошки. И крокодил перестанет вам являться». Человек ку-упил в аптеке порошки, принял один, принял дру-угой и понял, что явление крокодила было обыкновенным бредом. И у-уже ни от кого не вырывался. Вот проходит неделя, больной не является. А шизофрения — опасная вещь, врач испугался, как бы больной чего не натворил, и решил его навестить. Хороший был врач. Приходит по адресу. Спрашивает: «Здесь живет такой-то человек?» А соседи ему говорят: «Нет, не живет». — «Как же так? — интересуется врач. — У меня адрес записан». Соседи говорят: «У вас все правильно записано. Только он больше не живет. Его крокодил съел».
Все засмеялись, кроме Левы. А Саша сказал:
— У нас д-давно установилось анекдотическое мышление. Мы мыслим анекдотами, а не категориями разума. Анекдотами и разговариваем. Информации деловой и мыслительной друг другу не сообщаем. О чем это говорит? — спьяну Сашей овладевало иногда желание обличительно порассуждать. — Д-да, о чем это г-го-ворит? О том, что мы… Ч-черт, не знаю… Ну, что наше сознание подвержено анекдотической заразе. Это же не случайно, что мой друг Лео вбил себе в голову, что его преследует крокодил. И не случайно, что его приятель так вырядился, — он кивнул на крокодила.
Крокодил громко, утробно и радостно засмеялся и игриво поддел Леву зубом около шеи. Он тоже был зверски пьян.
— Ты что?! — отпрянул от него Лева. — Больно!
— Ничего, — давился от смеха крокодил. — На зуб пробую.
Иван спал, раздвинув тарелки и уткнувшись лицом в стол. Саша спал тоже: с закрытыми глазами, покачиваясь, но прямой, как на параде. Мария, поглядев на них, пошла к себе в комнату, и Лева услышал, как она перетаскивает матрас в ванную. Лева пихнул Сашу в бок и, увидев, что тот открыл глаза, зашептал ему в самое ухо:
— Саша, спаси меня, спаси. Ты же рыцарь, сам говорил. Значит, можешь сразиться с чудовищем.
