Ирина Винокурова - Грач, или Вход дьявола

Из раны засочилась кровь, но парень не дернулся и не шевельнулся, будто руки были не его, а все происходившее не имело к нему ни малейшего отношения. Он словно только существовал физически, а вся его суть витала где-то в другом мире.

На площадку вышли два помощника. Они подставили чашу под капающую кровь и, выждав, пока нужное им количество нальется в емкость, занялись руками парня. Взяв с подноса пиалу с темной густой смесью, напоминающей мазут, нанесли ее на рану, замазав, словно пластилином, рану полностью. Действие этой странной мази остановило кровь. Рана тонкой корочкой мгновенно затянулась на запястье.

Мужчина, совершавший основное действие, не переставал все это время читать заклинания. А когда помощники закончили свою работу, обмакнул в чашу с кровью нож;, затем гладкой стороной лезвия провел по лбу, ногам, животу парня, рисуя кровью незнакомые Грачу символы и буквы. Покончив с этой процедурой, обращаясь к жертве, он крикнул:

— Ты чувствуешь боль?

— Нет! — глухо и четко, словно машина произнес парень.

— Значит, ты готов?

— Да! — все так же неестественно ответил он.

Мужчина взял с подноса затылочную часть от черепа.

Зачерпнув из чаши кровяной жидкости и всыпав в нее какого-то порошка, он протянул ее парню. Тот, словно пиалу, поднес череп к губам и выпил содержимое.

Все тот же, совершавший ритуал, мужчина забрал череп и положил на место, после чего, повернувшись к присутствующим, сделал знак рукой, требуя тишины. В зале воцарилась мертвая тишина, слышалось только тихое потрескивание огня от зажженных свечей и факелов.

На середине площадки возникло следующее действующее лицо. Это был довольно высокий мужчина, его уродливое лицо уже видел Грач из бака накануне вечером. Он приблизился к юноше и без промедления, подняв вверх руки, начал делать над его головой очень странные движения. Было похоже, что он пытается усилием воли что-то вытянуть из головы жертвы. Тут Грач заметил, как над головой парня действительно появляется еле заметное облачко яйцевидной формы. Оно постепенно вырастало над ним, словно выползало из его макушки. Мужчина, напрягая все мускулы рук и, казалось, прикладывая при этом неистовые усилия, тянул и тянул это облако вверх. Последним усилием он напряг все тело, и, казалось, сконцентрировав всю свою силу и мощь, оторвал это облачко от макушки своей жертвы.

Как только результат деяния был налицо, парень побелел и грузно шлепнулся на пол. Совершивший дьявольскую работу палач при этом залился победно-истерическим хохотом.

— Вот оно — счастье и власть! — выкрикнул он.

Грач, созерцавший всю эту картину, чуть было сам не лишился чувств, оцепенев от виденного ужаса. Шоковое состояние мгновенно парализовало все части его тела, не оставляя способности двигаться, лишь только мозг старался инстинктивно защитить его. В мысленном центре завертелись все механизмы и, как на экране компьютера, стали с огромной скоростью выдавать слышанные когда-то обрывки молитв, мольбы ко всевышнему о спасении души.

— Не приведи, господи, избави от лукавого, помоги и защити, — шептал он.

Но церемония еще не была завершена. Все то же действующее лицо, вытянувшее духовную суть парня, подняло облачко вверх и, зажав в своих мускулистых руках, разорвало на две половины. К мужчине подошла одна из девушек и протянула прозрачный сосуд. Он бережно опустил одну часть облака в горлышко, после чего его помощница закрыла сосуд пробкой.

В руках у тирана-магнитизера оставалась вторая половина этой облакообразной массы. И он, словно надевая резиновую шапочку, натянул ее на голову безжизненно лежащего у его ног парня. Завершив последний этап своего деяния, он повернулся к толпе в зал и, лихорадочно тряся у себя над головой руками, крикнул:

— Душа на месте! — затем, обращаясь к кому-то невидимому и глядя в потолок, добавил: — Окэс, омери, асмуты, душа в руках сатаны и в нашем подчинении!

От его последних слов ликование охватило толпу. Словно по команде, собравшиеся стали веселиться и выкрикивать что-то с мест. Под этот всеобщий шквал радости основные действующие лица покидали зал.

Первыми выбежали девушки. Следом, важно шествуя, прошли шесть человек, одетых в черные плащи.

Как решил Грач, эти шестеро были неким основным костяком в этой чертовской вакханалии. Все они были, как и основная масса, с уродливыми лицами, но не были карликами. Под плащами просматривались контуры хорошо сложенных мужских тел.

Следом за ними из зала вынесли парня, который стал жертвой на сегодняшнем ритуале. Он все так же был бледен и еще не пришел в себя, хотя веки его немного подергивались, а на лице появилась странная улыбка удовольствия, словно он пребывал в грезах приятного сновидения. Несколько карликов собирали по залу инвентарь, тушили свечи и факелы.

В толпе ликование постепенно ослабевало и переходило в обычные разговоры, которые сливались и напоминали шумный базар. Но вскоре и здесь накал страстей утих, и все, не спеша, вышли из зала. Через несколько минут от пышной церемонии не осталось и следа. Последний из присутствующих погасил за собой бледный свет в угловых светильниках.

— Ну, вот и славненько, — проговорил он вслух. — Еще один день прожили не зря.

В зале остался только один Семен Семенович, не замеченный никем, но оказавшийся нежелательным зрителем в этом дьявольском театре. Грач понимал это, пытаясь осознать виденное. То, что его еще не заметили, было пока счастливой случайностью, но эта случайность грозила обернуться роковой минутой.

Глава 28

Список обреченных

Грач сидел в пустом зале в баке для отходов, который волей случая стал для него защитой. Но он не мог предполагать и тем более знать наверняка, как долго это укрытие никто не рассекретит. Но и покидать его сейчас, в середине дня, было бы самоубийством. Он решил понадеяться на волю всевышнего и остаться здесь до глубокой ночи, а там и мысли поулягутся, да и местные обитатели разойдутся спать.

Глубокой ночью, когда все звуки стихли и подземная империя погрузилась в пучину сна, Семен Семенович решил покинуть свое временное пристанище и отправиться на обследование этого тайного Аидова царства.

Дневное представление, разыгранное прямо перед его носом, не выходило из головы. Виденное казалось настолько ужасающим, насколько выглядело комедийным и нереальным. Придумать этому объяснение Грач не мог. Все было диким, неестественным и уж никак не укладывалось в голове с веком электроники и компьютеризации. Но именно эта мистическая загадочность заставляла все тело Грача каждую секунду быть настороже.

— Эх, жаль, нет Вадима или Ричарда со мной, — тихо проговорил он. — Вместе куда спокойнее. Вот случится что со мной, а они и знать не будут…

Медленно продвигаясь вперед по коридору, Семен Семенович каждый раз останавливался, прислушиваясь к малейшим шорохам и звукам. Еле слышно переставляя ноги, он, словно беглый преступник, боялся своей тени и собственных шагов. Каждое неосторожное движение могло выдать, любой шум грозил поднять всех на ноги. Страх перед непредсказуемой развязкой витал в воздухе, но демон любопытства каждый раз подталкивал сзади на край пропасти.

Перейдя в соседний коридор, Грач оказался посреди все тех же таинственных дверей. В отличие от прежних, на этих были таблички с точным пояснением назначения данной комнаты. Короткие фразы слегка приоткрывали завесу тайны, но не давали полного объяснения, оставляя место любопытству и действию.

Одна из табличек, содержащая всего одно слово «КАРА», привлекла внимание Семена Семеновича, и он решил заглянуть внутрь. Несколько ночных ламп позволили рассмотреть комнату полностью. На мгновение Грачу показалось, что он, переступив порог преисподней, оказался в чистилище ада.

В углу комнаты над большой жаровней был сооружен вертел для копчения мяса. Глядя на него, Грачу почудилось, что он улавливает запах костра и жженой кости. Передернувшись и отмахнув от себя эти дьявольские мысли, он пошел дальше. Поодаль, уютно вписавшись в этот смертоносный интерьер, высилась гильотина. Это безжалостное орудие убийства многих времен и народов прошлого вызывающе стояло с поднятым в готовности ножом и походило на разинутую пасть голодного зверя, готовую в любую секунду заглотить жертву. Тут же был подвешен на цепи к потолку огромный котелок, наполненный доверху какой-то жидкостью.

Рядом с орудиями убийств и пыток времен инквизиции покоился и представитель нового времени — электрический стул. Леденящий цвет стали этого монстра заставлял содрогаться и трепетать. Грач стиснул зубы, стараясь не поддаваться панике и страху.

Дальше в этой кунсткамере смерти вдоль стены стояли застекленные шкафы, на полках которых покоились всевозможные пузырьки и колбы. Пробежав глазами по наклейкам на них, Семен Семенович прошептал: