Ясуси Иноуэ - ЛОУЛАНЬ и другие новеллы
В словах Чжунхан Юэ не было неприязни к Вэнь-ди, не было в них и самолюбования или бахвальства. Он действительно очень хотел ступить на землю Чанъаня. Но до тех пор, пока он оставался в Сюнну, был только один способ осуществить это желание: окружить Чанъань огромным сюннуским войском и заставить ханьскую столицу сдаться.
И это были не пустые мечтания. Во время большой кампании 166 г. до н. э., спланированной Чжунхан Юэ, войска сюнну уже угрожали столичному городу Чанъ-ани. Если бы тогда им удалось продвинуться еще на шаг вперед, то Лаошан-шаньюй осуществил бы свою мечту. Сегодня ключ к этой мечте был в руках Цзюньчэнь-шаньюя.
На следующий год, после того как Цзюньчэнь занял престол, Чжунхан Юэ предложил шаньюю расторгнуть договор о мире и родстве с Хань и напасть на ханьские земли.
Твердо веря в то, что сюнну будут придерживаться условий договора, ханьцы держали на границе только небольшие силы. Между тем сами пограничные области находились достаточно далеко от столицы, и чтобы добраться туда из столичного города, большому ханьскому войску требовалось, по крайней мере, несколько месяцев…
Чжунхан Юэ полагал, что даже если на этот раз войскам сюнну и не удастся вплотную подойти к Чанъани, то они все равно смогут окружить и занять обширные территории за Великой стеной.
Однако только что воцарившийся правитель сюн-ну не пожелал следовать подобным советам и не решился расторгнуть существующий договор с Хань, так что Чжунхан Юэ еще не раз пожалел о том, что Лаошан-шаньюя уже не было в живых…
Правда, в конце концов Цзюньчэнь-шаньюй согласился двинуть войска на северные границы Хань, но ограничил их численность тридцатью тысячами человек.
Решение, принятое шаньюем, далеко не удовлетворило Чжунхан Юэ, он неохотно с ним согласился и дал приказ выступать. Тридцатитысячное войско сюнну успешно заняло Шанцзюнь и Юньчжун. Отряды конников сюнну легко, словно по безлюдным степям, двигалось через ханьские земли, захватывая богатую добычу. Как и предполагал Чжунхан Юэ, сигнальные огни, сообщавшие о вторжении сюнну, добежали от ханьских пограничных областей до Ганьцюа-ня и Чанъаня только через несколько месяцев. Узнав о вторжении, ханьцы снова выдвинули свои войска для охраны границы в три опорных пункта. Кроме того, три группировки, готовые противостоять сюнну, были размещены в Силю, к западу от Чанъани, в Цзимэне, к северу от реки Вэйшуй, а также в Башане.
Кампания подошла к концу, когда Чжунхан Юэ убедил шаньюя в бесполезности дальнейших маневров: до тех пор, пока ханьцы держали в приграничных областях большую армию, для сюнну не было никакого резона расходовать силы своих солдат.
С горящими глазами, своим обычным хриплым голосом, который в последние два-три года превратился в невнятную скороговорку, Чжунхан Юэ докладывал Цзюньчэнь-шаньюю:
— Думаю, в ближайшие несколько лет нам еще раз представится случай двинуть против Хань большое войско. Настанет время, когда кто-нибудь из удельных князей — скажем, ваны У, Чу или Чжао — поднимет знамя восстания и выступит против Хань. Вот тогда-то шаньюй и должен бросить на ханьские земли все войска Сюнну!
В 156 г. до н. э. скончался император Вэнь-ди. Чжунхан Юэ несколько раз подносил ухо к самым губам слуги, принесшего эту весть. Сколько лет было сейчас евнуху? Этого по-прежнему никто не знал, но, во всяком случае, он был уже глубоким, дряхлым стариком — плохо видел и почти не слышал.
Несколько раз переспросив слугу о смерти Вэнь-ди, Чжунхан Юэ, наконец, кивнул в знак того, что он все уяснил. Его и без того изрезанное глубокими морщинами лицо к старости покрылось такими чудовищными бороздами, что на евнуха было страшно смотреть, и потому, какие чувства испытал при этом известии Чжунхан Юэ так и осталось непонятным…
Теперь Чжунхан Юэ видел шаньюя крайне редко, но когда такие встречи выдавались, то всем было заранее известно, что он скажет:
— Близится и обязательно наступит тот час, когда нам нужно будет бросить в бой всю армию Сюнну! А до тех пор солдат лучше не двигать. Так я считаю!
Старый глухой евнух теперь действительно всегда и всюду говорил своим невнятным голосом только то, что считал нужным, и, не обращая внимания на ответы собеседника, сразу же брел к себе в шатер. Он совсем исхудал, ссохся и стал похож на карлика…
Как и предсказывал Чжунхан Юэ, в третий год правления наследника Вэнь-ди императора Цзин-ди,[77] (154 г. до н. э.), семь княжеств, в том числе У и Чу, подняли мятеж. Посланник Чжао-вана прибыл в Сюнну просить о военной помощи. Цзюьчэнь-шаньюй собирался вместе с Чжао-ваном вторгнуться в границы Хань, однако ханьцы быстро подавили все очаги восстания один за другим. Чжао-ван после десяти месяцев борьбы также был окружен ханьскими войсками и разбит.
Чжунхан Юэ к этому времени уже не было в живых. Когда он умер — неизвестно; считается, что это произошло либо в год смерти императора Вэнь-ди, либо годом позже. Наверное, если бы он был жив, то сумел быстро выдвинуть на помощь мятежникам войска сюнну, и итог того восстания был бы совершенно другим.
УЛЫБКА БАО-СЫ
В царстве Чжоу[78] скончался высокочтимый и мудрый монарх Сюань-ван.[79] На престол взошел его наследник Ю-ван.[80] На втором году правления Ю-вана в столице царства Хаоцзине[81] произошло сильное землетрясение. Из-за него серьезно пострадали три реки — Цзиншуй, Вэйшуй и Ло-шуй — сначала разлились, потом пересохли, а окружавшие их горы обрушились.
Главный придворный летописец и звездочет Бо Ян-фу сказал об этом так:
«Царство Чжоу ожидает гибель! Обычно дух Неба и дух Земли сохраняют твердый порядок. Если же этот порядок расстроен, то это значит, что его нарушили люди. Ныне меж духом Неба и духом Земли порядок утерян. Светлая сила ян повержена и неспособна выйти наверх. Гнетомая темной силой инь, не может она воспарить. Вот и дошло до того, что в Трехречье случилось трясенье земли.
Когда сила ян подавлена силой инь, теряет она свое место. Когда сила ян утрачена, а сила инь наличествует, то истоки рек обязательно закупориваются. Если же истоки рек перекрыть, то страна непременно погибнет. В самом деле, как может выжить народ, если вода не увлажняет землю?
В прошлом, когда реки Ишуй и Лошуй обмелели, погиб дом Ся.[82] Когда обмелела река Хуанхэ, рухнул дом Шан.[83] Ныне мы видим, что три реки полностью пересохли, а горы обрушились. Раз уж Небо отказалось от нашей страны, то и десятка лет не пройдет, как погибнет она».
Пророчество Бо Ян-фу быстро разошлось по стране. Некоторые верили его словам, другие обвиняли звездочета в том, что он призывает к мятежу…
Долгое сорокашестилетнее царствование предыдущего властителя, Сюань-вана, имело ряд достоинств. На севере он разгромил сюнну, на юге разбил племена хуай и тем самым избавил страну от угрозы нашествий извне. В самом Чжоу монарх подчинил себе все мелкие племена, пресек внутренние смуты, дотоле непрерывно сотрясавшие царство, наполнил его казну.
Впрочем, нельзя сказать, что в период властвования Сюань-вана оправдывались все чаяния его подданных. Монарх отошел от главного, исстари принятого принципа управления, — «править народом с помощью добродетели». Поэтому при Сюань-ване, особенно в последние годы его царствования, страна была охвачена ропотом и недовольством.
Иными словами, пророчество Бо Ян-фу не только выражало неудовлетворение порядками, существовавшими при Сюань-ване, но и служило предостережением его наследнику Ю-вану, новому властителю царства Чжоу. Однако каков бы ни был истинный смысл слов Бо Ян-фу, большинство людей воспринимало их не иначе, как предсказание скорых несчастий и гибели государства.
В те же годы, когда Бо Ян-фу произнес свое мрачное пророчество, на женской половине императорского дворца появилась девушка по имени Бао-сы. Бао называлось одно из племен и маленькое княжество, в котором она жила, а Сы была фамилией бедной семьи, которая вырастила девушку.
Отец Бао-сы делал луки из ветвей горного тутовника, из травы плел колчаны для стрел, продавал их и тем зарабатывал себе на жизнь. Покупателями луков и колчанов были простые солдаты, поэтому, хотя отец Бао-сы и мастерил оружие с утра до вечера, не покладая рук, но доход от продажи был невелик — его едва хватало на то, чтобы растить дочку да сводить концы с концами.
Мать девочки в поисках веток горного тутовника каждый день уходила далеко в горы. Когда Бао-сы была маленькой, мать брала ее с собой. Когда же девочка вступила в возраст юности и стало ясно, что природа наградила ее красотой, то мать перестала брать Бао-сы в горы, опасаясь, что она поранит себе руки.
