Китлинский - Клан – моё государство 2.
– Только не выводите из этого истинное. "Голодные по статуту", как говорят на Украине, есть везде,- с усмешкой сказал Гунько.- И в среде попов и дьяков величина живота напрямую зависит от их профессиональной принадлежности. Толстых ксёндзов я не встречал, а православные служители Господа почти поголовно имеют излишний вес.
– А толстые, которые на асфальте пасутся?- спросил Левко.
– Кого имеете в виду, отрок?- растягивая на церковный манер слова, пропел Гунько.
– ГАИ,- ответил Левко.
– О, Господи! Я совсем забыл! Названные вами, друг вы мой хороший, больше, чем каста и религия. Отлучение человека от этой профессии ставит его на грань самоубийства,- Гунько засмеялся.- Знаю одного начальника районного ГАИ, которому в его "Волге" расширяли дверцы. Не влазил. Тут вы точно подметили. У сотрудников ГАИ после трёх лет работы начинается ожирение, но непроизвольно. Наука теряется в догадках.
– Кому что,- сказал Сашка.- Одним – атеросклероз, другим – ожирение.
– Кому геморрой, не за столом будет сказано,- продолжил Евстефеев перечисление, начатое Сашкой.
– Ну вот! Начали за здравие, кончили за упокой,- выразил неудовольствие Панфилов.- Осталось сифилис и СПИД вспомнить для полной картины. Бросаем эту тему. Ну её. Лучше об оружии. Александр, продайте мне ваш винчестер.
– Понравился?- спросил Сашка.
– Восхитительный бой,- похвалил Панфилов.-У меня есть в коллекции аналогичный. Меняю, хоть ваш порядком и переделан.
– Так ведь в сторону улучшения,- стал торговаться Сашка.
– С доплатой,- предложил Панфилов.- Хотя какую я могу вам предложить доплату!
– Действительно. У меня всё есть, но и винчестер этот ценности особой не имеет, кроме памяти в каком-то смысле. Мне его вручили, когда приняли в "клан" из рук в руки и я стал стражником. В местах наших ничего даром не пропадает и всему есть цена, даже обычному шесту,- Сашка задумался на некоторое время и продолжил:- Отдавать и дарить не принято, а вот взамен что-то можно.
– Только не сильно дорогое, я хоть и в чинах, но за душой нет и гроша. На сберкнижке ровно две тысячи рублей лежит,- признался Панфилов.
– Деньги исключаем, они не в цене. Услугу можете оказать?- спросил Сашка.
– Так смотря какую.
– Дачку мне под Москвой надо в одном из элитных блоков,- сказал Сашка, зная что у Панфилова есть закадычный друг в хозуправлении Генштаба, ведающий выделением дач.
– На себя не могу, сам владею. Пока не забрали, можно оформить на выкупку, только средств у меня нет и на это, да, честно говоря, там и не хоромы, как пишут в прессе.
– Ваша мне и ни к чему. Посодействуйте купить. Гарантию чистых денег я вам даю. Составьте мне рекомендацию через какого-нибудь отставного честного генерала. Оформим на него с покупкой и одновременно договором на аренду долгосрочную. Ему деньги не помешают, а мне площади очень нужны в тихом дачном комплексе.
– Не на себя брать хотите?
– Ясное дело – нет. На аренду я чистое имя найду. За аренду оплата в СКВ, всё как положено.
– Если не секрет, на кого?
– Есть один человек в Лондоне, который даст согласие. Он долгие годы работает за рубежом по линии торговой, но офицер. Хочет умереть на родине и в тишине,- ответил Сашка, не называя имени.
– Такое протеже составить могу. Знаете, даже догадываюсь кто это. Разве он так плох?
– Совсем наоборот. Второе дыхание открылось. Мы с правом выкупа у генерала договор составим, а торговый работник потом на нашего человека дарственной передаст, ибо на родину он, честно говоря, возвращаться не собирается ни под каким предлогом,- объяснил Сашка.
– Проблемы с вселением могут возникнуть после передачи по дарственной от него. Там ведь правительственная охрана и оформление с особой тщательностью,- предупредил Панфилов.
– Охрану, я думаю, снимут в ближайшее время. Там ведь, в основном, пенсионеры уже сейчас сидят и все союзного значения. Новые власти России себе построят в другом месте, Борискиных людей имею в виду. Так что охраны не будет, слишком жирно каждому солдата со злым псом приставлять,- сказал Сашка и рассмеялся.- Надо только успеть зацепиться.
– В таком деле могу оказать содействие. А вот насчёт своей, наверное, таки пролечу. Я ведь не Рыжков, мне за восемнадцать тысяч миллионную дачу кто отпишет? Я, правда, о стоимости своей узнавал, без учёта амортизации семьсот сорок тыщ тянет. Дому двадцать лет. Вообще-то, на такие сооружения амортизации быть не должно, на народные строили. Мне совесть не позволит, как всем остальным, хапнуть,- Панфилов вздохнул тяжело. Ему не хотелось расставаться с уютной небольшой дачей, полученной когда-то вместе с присвоением звания генерал-майора и в которой он, по сути, прожил долгие шестнадцать лет, предпочитая её городской квартире.
– Сейчас украинцы горбачёвскую в Форосе умыкнут, хоть её строили на партийные деньги,- произнёс Левко.
– Средства на её строительство выделял управделами Совета Министров,- поправил его Евстефеев.- На их балансе висит, но теперь, ясное дело, отойдёт к Украине. Их будет собственность.
– Вы свою "крышу" оформляйте быстро. Гонка за собственностью в Москве будет не шуточная. За гроши можно будет на первоначальном этапе купить в центре любое здание, а их желательно иметь несколько. Не под склады с оружием, а для цели гуманитарной. Приступать учить надо сейчас, незамедлительно, для этого надо иметь помещения. В центре Москвы самое безопасное место. Желательно прикупить здание КГБ в целом комплексе, но боюсь, желающих там поселиться будет немного.
– Вы, Александр, перебарщиваете. Недвижимость пустят с молотка, это ясно, но не здание КГБ. На такое покуситься не смогут,- заверил Евстефеев, собиравший тайно материалы по Мосгоримуществу.- Кишка тонка у любой власти этот гадюшник продать.
– Может,- сказал Сашка, качнув головой.- Только я не о том. Вы посмотрите, сколько за последние время возникло разного рода фондов общественных, море. Я не беру в расчет коммерческие структуры. Всем места не хватит. Это раз. Сейчас, когда союзные структуры рухнут, на их место вопрётся российская государственность, и, уверяю вас, ей места не хватит. То есть страна уменьшится наполовину по численности населения и на треть по территории, а чиновников появится раза в три больше, чем при Союзе Советских Социалистических Республик. Это два. И по поводу зданий, занимаемых КГБ, я не стал бы утверждать столь категорично, как Василий Павлович, о невозможности их продажи. Я купил бы миллионов за пятьсот,- Сашка улыбнулся, и осмотрев всех присутствующих, добавил:- Перестроил бы и создал там коммерческую тюрьму с одиночными камерами и золотыми унитазами, как обещал вождь пролетариата Ульянов. Принимал бы всех с пожизненным заключением.
– Мне кажется, что это вечная государственная собственность, которая никогда не будет продаваться,- выразил сомнение Панфилов.
– Феликс Эдмундович тоже был собственностью государства,- сказал Сашка.- И где он ныне обретается?
– Так ведь это всего лишь памятник,- опять не согласился Панфилов.
– Сергей Петрович, вы знаете, кому принадлежит сейчас здание бывшего Дворянского Собрания?- спросил Сашка.
– Допустим,- ответил Панфилов.- Кто ж не знает этого?
– Вот видите, какие повороты делает история. Прежние собирались в картишки перекинуться, водки откушать, а пришла другая власть и организовала там покойницкую. Два срока Ельцину на посту президента не усидеть, мозгами не вышел. Придёт кто-то и вернёт Дворянскому Собранию его собственность. По вопросу возврата можно спорить, но время бежит, и вопрос этот всплывёт в России. Многое, о чём вы сейчас даже не догадываетесь, будет всплывать и вставать на повестку дня. Вот во Франции многие из поколения в поколение передают акции Русской Императорской железнодорожной кампании. На чужие деньги строили в Российской империи дороги, и деньги вкладывали отнюдь не богачи, а простые граждане, но им Владимир Ильич Ленин показал фигу, хоть сам и орал немало о мировой революции, однако, простых граждан Франции обокрал по-хамски. Эти долги кто отдавать станет? Их, долгов таких, океан. Власть, не умеющая вернуть долги, не демократическая и вообще не власть,- Сашка плюнул в костёр.
– Ну, Александр, вы скажете тоже. Это ведь долги царского правительства, от которых мы отказались,- усмехнулся Гунько.
– А почему, собственно?- тоже с улыбкой произнёс Сашка.- Как говорит Михал Михалыч Жванецкий. Ведь это был займ не по линии правительства Франции, народ дал. И срок давности по таким займам о прощении или списании отсутствует в международной юридической практике. Будьте добры вернуть, господа хорошие. Как? Это вопрос другой.
– Вы правы, наверное,- согласился Гунько.- Я по этим вопросам не дока.
– Тут знать нечего. Вторая мировая недавно была. Ленд-лиз помните?- спросил Сашка.- Как там у Александра Дольского: "И я глотал в больнице по ленд-лизу, от слёз, наверно, горький шоколад".
