Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти
– Убить?
– Круто, – ухмыльнулся Тео.
– Ох, наверное, нужно рассказать ей про лабораторию и все остальное, Тео.
И Тео все объяснил – как его похитили, отвезли в ангар, как исчез Джозеф Линдер, а Молли Мичон освободила его. Не стал вдаваться он только в теорию о гигантской твари. Пока он рассказывал, они сделали заказ (по жареной курице для Тео и Гейба и греческий салат для Вэл) и только когда наполовину все съели, Тео закончил.
Вэл уставилась на салат, и над столиком повисло молчание. Если начнется расследование убийства, ее обнаружат. А если поймут, чтоона сделала со своими пациентами, ее карьере конец. Она даже может сесть в тюрьму. Это несправедливо – в кои-то веки пыталась поступить по совести. Вэл подавила в себе желание во всем признаться – сдаться на милость суда, учрежденного чистой паранойей. Вместо этого она подняла глаза на Гейба, который принял ее взгляд за сигнал нарушить тишину:
– Но я все равно не понимаю, в чем значение низкого уровня серотонина в крысиных мозгах.
– А? – единодушно отозвались не только Вэл и Тео, но и официантка Дженни, которая подслушивала из-за соседнего столика и только усилила неразбериху, спровоцированную нелогичностью Гейба.
– Простите, – сказал Гейб. – Я думал, вам придет что-нибудь в голову по поводу химии мозга тех крыс, которых я наблюдал. Вы говорили, что вам это интересно.
– А мне интересно, – нагло соврала Вэл, – только меня немного ошарашили новости о Бесс Линдер.
– Ну да, как бы там ни было, у той группы крыс, что не стала участвовать в массовой миграции, – необычайно низкий уровень серотонина. А химический состав мозга большой популяции – тех, что сбежали, – в пределах нормы. Вот я и думаю...
– У них депрессия, – сказала Вэл.
– Простите?
– Ну разумеется, у них депрессия – они же крысы, – сказал Тео.
Гейб с ненавистью глянул на него.
– Вообразите: просыпаетесь в таком виде каждое утро, – продолжал Тео. – О, какой чудесный сегодня день... ох, черт, я же крыса. Ну, что ж...
– Насчет крыс не знаю, – сказала Вэл, – а у людей уровень серотонина воздействует на множество разных факторов, преимущественно – на настроение. Низкие уровни серотонина могут указывать на депрессию. Именно так работает “прозак”. В сущности, он удерживает в мозгу серотонин, чтобы у пациента не возникало печальных мыслей. Поэтому, крысам Гейба, наверное, было слишком грустно, чтобы бежать вместе со всеми.
Гейб погладил бороду.
– Мне это в голову не приходило. Но это почти ничего не объясняет. В частности – почему сбежало большинство.
– Ну, блин, Гейб, – сказал Тео. – Там же этот долбаный монстр.
– Что? – спросила Вэл.
– Кто? – спросила Дженни, ошивавшаяся поблизости.
– Можно нам меню с десертами, пожалуйста? – спросил Гейб, отправив Дженни сбивать задом столики по всему залу.
– Монстр? – повторила Вэл.
– Ты, наверное, объяснишь лучше, Гейб, – сказал Тео. – Мне кажется, твой научный скептицизм придаст истории больше достоверности.
Пока Гейб рассказывал о следах на ранчо, пережеванных коровах и теориях Тео об исчезновении Джозефа Линдера, Мики Плоцника и, судя по всему, Леса из скобяной лавки, челюсть Вэл отвисала все больше и больше. Когда же Гейб упомянул Молли Мичон, Вэл его перебила:
– Нельзя верить тому, что она говорит. Молли – очень нездоровая женщина.
– А она мне ничего и не говорила, – возразил Тео. – Мне просто кажется, что ей обо всем этом что-то известно.
Вэл хотелось припомнить Тео его собственную историю злоупотребления наркотиками, чтобы отмахнуться от этой бредятины, но тут она вспомнила, что на приеме рассказала ей Эстелль Бойет.
– Я не скажу вам, кто именно, но одна из моих пациенток упоминала во время сеанса о морском чудовище.
– Кто? – немедленно спросил Гейб.
– Не скажу.
– Эстелль Бойет! – выпалила Дженни, подкравшаяся принять заказ на десерты.
– Черт, – сказала Вэл и добавила: – Это вам сообщила не я.
– Ну, просто она разговаривала об этом за завтраком с тем парнем, с Сомиком, – продолжала Дженни.
– Никакого десерта! – рявкнула ей Вэл.
– Я принесу счет.
– Так Эстелль его видела? – спросил Тео.
– Нет, говорит, что только слышала. Она не любительница розыгрышей, а вот Молли Мичон как раз из таких. Видимо, слух пошел гулять оттуда. Я спрошу Эстелль.
– Спросите, – сказал Тео. – Только это не розыгрыш. Мою машину раздавили всмятку. Это улика. Сегодня вечером я поеду к Молли и дождусь ее. Я уже проверял сегодня – у нее дверь незаперта, а домой мне все равно нельзя.
– Вы думаете, это настолько опасно? – спросила Вэл.
– Просто уверен в этом. – Тео встал и принялся доставать из кармана деньги. Гейб от него отмахнулся. – Доктор, вы не сможете потом подбросить Гейба?
– Конечно, но...
– Спасибо. Я тебе позвоню, Гейб. Спасибо, что разрешили с вами посидеть, доктор. Мне просто казалось, что вас заинтересует история с Бесс. Боюсь, что испортил вам свидание.
Вот уж точно, подумала Вэл, провожая Тео взглядом. Усталая настороженность окутывала ее, точно клубы тумана-эспрессо.
– Тео недавно бросил курить марихуану, – сказал Гейб. – Стресс на нем сказывается.
– Он в своем праве. Вы же не верите во всю эту чепуху с чудовищем, правда?
– У меня есть кое-какие теории на этот счет.
– Вам бы не хотелось заехать ко мне и обсудить их за бутылочкой вина?
– Правда? То есть, еще бы! Здорово.
– Хорошо, – вздохнула Вэл. – Похоже, сегодня надо нарезаться в стельку, и мне бы пригодилось ваше общество. – Она разве употребляла выражение “нарезаться в стельку” после колледжа? Вряд ли.
– Я разберусь со счетом, – сказал Гейб.
– Конечно, разберетесь.
– Надеюсь, вы не будете возражать, если в вашей машине прокатится собачка?
Я уже не на прогулке по трущобам, подумала Вэл. Я в них переехала.
ДВАДЦАТЬ ДВА
Тео
Стены трейлера Молли были заклеены афишами старых кинофильмов. Тео стоял посреди гостиной среди разбросанных видеокассет, журналов, мусорной почты и озирался. Это все она, Молли. На этот раз – не солгала. Большинство афиш были иностранными, но на каждой в разной степени раздетости красовалась молоденькая Молли – держала в руках оружие или отбивалась от каких-то гадов, волосы развеваются по ветру, а на заднем плане – разбомбленные города, пустыни, усеянные черепами, обгорелые автомобили.
В Тео зашевелилась та часть, которую стараются похоронить все мужчины, – подросток в период полового созревания. Так Молли – звезда экрана. Крутая кинозвезда! И он с нею знаком, даже надевал на нее наручники. Если бы где-нибудь осталась раздевалка в спортзале, перекресток в соседнем квартале, класс второй смены, где об этом можно было бы похвастаться друзьям. Но и друзей-то у него не осталось, разве что Гейб, а Гейб уже взрослый. Зуд прошел, и Тео стало неловко, что прежде он покровительственно снисходил до Молли: точно так же многие относились к нему, когда он пытался стать кем-то помимо безобидного торчка и марионетки в чужих руках.
Он опустился на колени перед этажеркой, заставленной видеокассетами, нашел одну с этикеткой “Кендра: Малютка-Воительница Чужеземья (англ.)”, сунул ее в магнитофон и включил телевизор. А после этого погасил свет и улегся на кушетку – дожидаться Молли. С полчаса он смотрел, как городская сумасшедшая Хвойной Бухты бьется с мутантами и Пиратами Песков, а потом провалился в сон. Разуму требовался более основательный побег от проблем, чем тот, что предлагал кинематограф.
– Привет, Тео.
Вздрогнув, Тео проснулся. Кино по-прежнему бросало в комнату свой мигающий свет – проспал он не так долго. Звезда экрана стояла в дверях, наполовину теряясь в тени, действительно очень похожая на женщину из телевизора. И в руках она держала автомат.
– Молли, а я тебя жду.
– Тебе понравилось? – Она кивнула на телевизор.
– Очень. Никогда бы не подумал. Просто я так устал...
Молли опять кивнула:
– Я ненадолго, только чистую одежду возьму. Можешь тут посидеть.
Тео не знал, что ему делать. Хватать со столика пистолеты время, вроде бы, не пришло. Он больше ощущал смущение, чем тревогу.
– Спасибо, – пробормотал он.
– Он – последний, Тео. После него других уже не будет. Его время прошло. Наверное, в этом мы с ним и похожи. Ты ведь, наверное, не знаешь, что значит быть “бывшим”, правда?
– Я из тех, наверное, кого называют “не ставшими”.
– Таким легче. По крайней мере, всегда смотришь наверх. Спускаться страшнее.
– Как? Почему? Кто это – он?
– Я толком сама не пойму. Дракон, наверное. Кто его знает. – Она прислонилась к косяку и вздохнула. – Но я как бы могу уловить, о чем он думает. Наверное, потому что я чокнутая. Кто ж знал, что это пригодится, а?
– Не надо так о себе. У тебя котелок варит лучше, чем у меня.
Молли рассмеялась, и Тео заметил, как ее зубы кинозвезды сверкнули в свете экрана.
