Ищите ворона… (СИ) - Урошевич Влада
— А эти, твои — Максуд, Джемо…
— Они копали не в том месте. Дикие люди. Не знали, что карту надо сначала сориентировать.
— К счастью. А митреум?
— Ничего не осталось, ни кусочка. Какой-то нож из необычного металла, но мне его не показали — полиция отправила его на экспертизу, что-то им неясно, а я не хотел вмешиваться, может быть, это не то, о чем я думал… знаешь, внутри было много боеприпасов, и весь склад был очень умело заминирован — всякий, кто попытался бы копать, не зная точного плана, был обречен на верную смерть.
— Работа того капитана?
— Да, капитана Деклозо. Он не мог добраться до подземного храма и сделал так, чтобы и у других не было возможности беспрепятственно войти в него.
— Но ведь существовала же карта? Та, что была у нас в руках…
— Да, карта, взятая у немцев. Ее сохранил партизанский офицер на память. У него не было детей. Его племянник, то есть сын его брата, нашел карту после его смерти. Видимо, он понял, что́ за этой картой, но не до конца. В полиции говорят, что он наркоман и ему нужны были деньги на героин. Так ему пришла в голову идея продать карту.
— Поэтому и мы попали в историю, — сказала Майя. — Но кое-что мне до сих пор неясно. Например, вот этот знак на стене, когда мы вышли из музея. И еще инцидент с маньяком, повредившим знак на стеле в Афинах, и оторванный конец турецкого документа — это просто совпадение… или нет?
— Кое-что, конечно, останется тайной навсегда, — сказал Боян. — Историю, в которой все совершенно ясно, не стоит и рассказывать. Пусть все остается как есть.
Боян пропустил пальцы сквозь волосы Майи, дотронулся до лица, покружил по завиткам ушной раковины и повел вниз к соскам на груди.
По телу Майи прошел легкий трепет.
— Щекотно, — тихо сказала она.
В лучах солнца, падающих сквозь большие окна на тахту, чувствовался сентябрь. Хотя был еще только полдень, свет стал легче, прозрачнее, менее материальным, он не жег кожу, а ласкал ее. На этом свету мелкие волоски, спускавшиеся от пупка Майи вниз, светились, как полевой шпат. Боян наклонился и поцеловал ее.
— Я вся липкая, — сказала Майя, уклоняясь в сторону. — Мне нужно принять душ.
Боян опустил голову и широкими мазками языка вытер липкие капли у нее на груди. Его левая нога скользнула по гладкой коже ее ног — он опустил голову ей на плечо, поцеловал в шею, за ухом, в кончики вьющихся волос.
— Не наваливайся, — сказала Майя, вытягиваясь. — Нам надо быть осторожнее — говорят, что в первый месяц беременности такими вещами не следует заниматься слишком часто.
В этот момент кто-то позвонил в дверь. Майя хотела встать, но Боян удержал ее.
— Не открывай, — сказал он, — пусть звонят, сколько хотят.
Колокольчик потренькал еще несколько раз, потом перестал; Боян и Майя услышали шаги, спускающиеся по лестнице.
Но потом снизу донеслись детские крики.
— Дядя Боян, дядя Боян, тебя ищет какой-то иностранец, дядя Боян!
— О, тебя уже называют дядей, — сказала Майя. — Дети безжалостны.
Боян натянул рубашку и высунулся в окно.
Внизу, окруженный стайкой соседских детей, стоял индус в желтом тюрбане. Боян помахал ему, чтоб поднялся.
— Это индус из Парижа. Что ему здесь надо?
— Проведи его в комнату, а я пойду оденусь в ванной, — сказала Майя и встала.
На пороге в нерешительности стоял Мукунда Лал.
— У тебя кто-то есть?
— Моя девушка, — сказал Боян. — Заходи.
— Извини, если обеспокоил.
— Заходи, — повторил Боян. — Ты когда приехал?
— Только что, я прямо из аэропорта. Мне надо поговорить с тобой. Возможно, мне следовало позвонить тебе из Парижа, но об этом нельзя говорить по телефону… Я не сказал даже Роберу…
— Садись, — предложил Боян.
Индус горел желанием высказать то, что он, очевидно, давно приготовил. Он отказался, когда Боян предложил что-нибудь выпить, и нетерпеливо перешел к главному.
— Послушай, Боян, — начал он, обращаясь к нему то на ты, то на вы. — Ты археолог, так ведь? Это как раз для тебя. С чего начать… ну, вот, дело в том, что эта ваша страна, Македония, прекрасная страна… но, ладно, об этом после. Вот карта мира… Начерти линии: Египет-Македония-Арарат-Индия — что у нас получится? Ромб. Вернее, ромбоид, удлиненный ромбоид, но тем не менее. Вы знаете книгу Фабра д’Оливе «Философическая история человеческого рода»? Великолепная книга, очень важная книга, вышедшая в начале прошлого века, к сожалению, сегодня немного забытая… ну, ладно, это не имеет значения. Видите ли, там говорится, что из-за резкого изменения положения земной оси — да, это уже случалось однажды, в прошлом, были такие периоды времени… Да, случались такие катастрофы, океан поглотил Атлантиду, это было тогда… Я понимаю, что говорю путано, но это потому, что спешу рассказать вам об этом… О том, что были четыре момента, когда цивилизация выжила, в истории о Ноевом ковчеге упоминается только Арарат, но на самом деле было четыре ковчега… Понимаешь? В Индии Рама и Кришна взяли скипетр мира, проникли в такие глубины мысли, куда только можно проникнуть, исцеляли больных, предсказывали будущее. Но это другое. Библия говорит… подожди, нет, мне надо выражаться яснее… Ведь Фабр д’Оливе доказал, что Ветхий Завет написан по-египетски, еврейский текст — просто плохой перевод… И там, конечно, упоминаются предки македонцев. Я достаточно внятно говорю, да ведь?
Боян понимающе улыбнулся.
— Хорошо, вы знаете, что я из Индии. Александр Великий принес туда театр. На санскрите театральный занавес называется «яванака», а это слово сначала означало «иностранец», причем пришедший из ваших краев, да, македонец, грек, что-то в этом роде. А зачем Александр пошел в Индию? Чтобы соединить две самые дальние точки ромба, ромбоида, разделить его на две части. Вот и все. А ромб, разрезанный на две части, дает два треугольника, соединенные основаниями. Это алхимические знаки огня и воды. Добавьте по одной черте, и мы получим знаки воздуха и земли. Значит, в звезде Давида присутствуют алхимические символы для четырех элементов. Вы следите за моей мыслью?
Боян утвердительно кивнул.
— Вы умный человек. Мне Робер и раньше о вас рассказывал. В сущности, театр — это место конфликтов и перемен. Огонь и вода соприкасаются, происходит действие. И что получается? Битва стихий, драма. Македонская и индийская цивилизации соприкасаются, и рождаются театр, драма, действие. В результате этого контакта на северной границе Индии возникли цивилизации, чьи скульптуры эллинистичны, но улыбка на их лицах — буддийская. И вообще, не исключено, что славяне пришли из Индии — приход Александра дал им толчок, они начали двигаться, переселяться… Да, им потребовалось много времени, чтобы добраться сюда. И в азбуке, да, как вы ее называете, в глаголице, есть много индийских элементов, я ее не изучал, но стоит только посмотреть… Я, может, говорю немного путано, но то, что я хочу сказать, крайне важно, поэтому я перескакиваю с темы на тему.
— Хочешь виски? — спросил Боян.
— Я не пью спиртного. Нет, не по религиозным соображениям, просто… я думаю, что алкоголь вносит в душу беспорядок. Мы не должны допускать, чтобы нашими мыслями овладел хаос. Итак, о чем я хотел сказать. Вы знаете, что, да, думаю, Робер рассказывал вам о том, что… я занимаюсь некоторыми вопросами… присутствием индийской мысли в Европе в прошлом. Вы знаете, в восемнадцатом веке в Париже существовало общество ученых людей «Посвященные братья Азии» — ты слышал о нем, ведь так? — они открыли эти четыре точки, необходимые для всего света: Египет, Армения, Индия, Македония… Они назвали их «священными точками Великой Истины». Они нарисовали их на карте и точно определили, где находятся. Ясно, что линии, соединяющие эти места, пересекаются под прямым углом и создают крест. На карте четко обозначено место в Македонии — оно дальше на юг, недалеко от греческой границы, в горах. Они решили поехать туда, чтобы увидеть это место. Можешь себе представить, как трудно было в то время добираться сюда… Здесь была турецкая империя, иностранцам не доверяли… Небезопасные дороги, ужасные гигиенические условия… Беззаконие, взяточничество, ненависть к европейцам… Но они тщательно подготовились, причем в строжайшей секретности, собрали рекомендации, письма, выдавая себя за торговцев, заинтересованных в покупке сурьмы, открытии рудников, и — пустились в путь.
