Николас Дикнер - В поисках утраченного
Дверь в квартиру номер 34 распахнута. Проходя мимо, я замечаю нескольких полицейских, суетящихся среди озадачивающей мешанины: грязной посуды, электронного оборудования, одежды, книг, компьютеров, сидиромов, клочков бумаги. Сидящий за письменным столом техник пытается включить компьютер, а двое подчиненных в белых перчатках пакуют начинку квартиры в картонные ящики.
Джойс явно нет дома.
В общем, я ничего не узнал. И как теперь выбираться отсюда?
Я стучу в квартиру номер 35, пытаясь придумать, что скажу ее обитателю, но в голову ничего не приходит. Полицейский подозрительно наблюдает за мной, не отрывая глаз от моего пакета, как будто в нем не влажная одежда Джойс, а самодельная бомба из гвоздей, привязанных к кускам динамита. Я напускаю на себя невинный вид, рассматриваю сначала дверь (в различных отметинах), затем потолок (пятна от заливов) и пол (неопознаваемые коричневатые круги). Через некоторое время становится ясно, что квартира номер 35, слава богу, необитаема.
Есть бог для обманщиков!
Под настороженным взглядом полицейского я возвращаюсь к лестнице и, затаив дыхание, осторожно спускаюсь. Нормально дышать я начинаю, только оказавшись на улице. Я еще на пару секунд задерживаюсь перед зданием, сжимая под мышкой пакет с одеждой Джойс.
Снегоочиститель проезжает по другой стороне улицы, выплевывая на дорогу соль.
Общая невероятность ситуации
РЕЙС 502 ДО НЬЮАРКА вылетает из Каракаса в 7.10 утра по местному времени.
Ноа и Саймон только что прибыли с острова Маргарита. У них всего пятнадцать минут до рейса. Дождь барабанит по стеклянным стенам национального терминала, не оказывая никакого влияния на работу аэропорта. Некоторые рейсы задерживаются максимум на десять минут. Немногочисленные путешественники безмятежно спят на пластмассовых стульях. Время от времени по громкоговорителям объявляют номера рейсов. В угловом кафетерии без разбора подают ром и черный кофе. Успокаивающая рутина международного аэропорта.
Ноа и Саймон бегут по тихому залу и в последний момент обнаруживают свой выход на посадку.
Ровно в 7.18, когда старый «Боинг-727» отрывается от взлетной полосы, таблички табло в аэропорту начинают синхронно лязгать. Все рейсы, назначенные на этот день, откладываются на неопределенный срок из-за погодных условий.
Двое наших пассажиров об этом не подозревают. Самолет набирает высоту, покидает воздушное пространство Каракаса и пронзает облачный слой как раз в момент восхода солнца.
Саймон воспринимает происходящее с поразительным самообладанием. Правда, странность их отъезда смягчается общей невероятностью ситуации. В мире, где вы пересекаете Карибы на высоте десять тысяч метров над уровнем моря, слушая в наушниках Бритни Спирс, что может быть более естественным, чем сняться с места в два часа ночи, ни с кем не попрощавшись, чтобы провести зимние каникулы в другом полушарии?
Прижав нос к иллюминатору, Саймон молча наслаждается видом ледяных кристаллов. Термометр показывает, что за бортом 40 градусов по Цельсию ниже нуля — пугающая цифра.
В аэропорту Ньюарка они без задержки проходят таможню. Офицеров, похоже, нисколько не волнует прибытие отца получипевайан с маленьким полувенесуэльским сыном. Ноа со вздохом облегчения убирает в карман паспорта, и путешественники направляются к новому месту регистрации, новому «боингу», новому приключению.
Терминал С похож на лагерь беженцев: сотни путешественников сидят на своем багаже или на полу. Дождь со снегом на долгие часы пригвоздил самолеты к земле, и аморфная толпа толчется у стоек международного аэропорта. Ноа изучает мониторы. Следующий рейс в Монреаль отложен на неопределенное время. Конец дня кажется совсем далеким.
Ноа и Саймон уютно устраиваются в свободном уголке. Саймон относится к задержке философски и развлекается изучением мельчайших деталей окружающего хаоса. В нескольких шагах от них телевизор безостановочно сообщает новости Си-эн-эн.
Их ближайшая соседка — молодая женщина лет тридцати. Короткая стрижка, слишком большой свитер, очочки. Она беззаботно сидит на старом синем матросском вещмешке, жует чипсы и просматривает путеводитель по Доминиканской Республике.
Ноа смотрит телепередачу: смесь новостей и рекламных роликов, перемежаемых биржевыми новостями. Саймон и девушка украдкой обмениваются взглядами. Похоже, они заинтересовались друг другом — две птички, сидящие рядом на электропроводе. Через некоторое время девушка улыбается и протягивает Саймону пакетик:
— Угощайся!
Саймон с недоверием смотрит на хрупкие розоватые ломтики. Таинственные оранжевые иероглифы не помогают определить ни содержимое, ни вкус.
— Креветочные чипсы, — объясняет девушка. — Японцы с ума по ним сходят. Ты слышал об Японии?
— Я знаю Покемона! — восклицает Саймон.
Успокоенный, он хватает чипс и с энтузиазмом хрумкает. Поверх его головы Ноа и девушка обмениваются вежливыми улыбками.
— Ваш сын?
Ноа кивает. Саймон берет второй ломтик. И тут вдруг начинают вспыхивать мониторы. На экранах выскакивает время отправления разных рейсов. Одновременно объявляется посадка на рейсы в Чикаго, Лондон и Санто-Доминго. Вздох облегчения проносится над терминалом С. Девушка убирает в карман путеводитель.
— Мне пора, — говорит она, поднимаясь с мешка. — Желаю удачи.
Саймон машет удаляющейся девушке. Та исчезает, буквально поглощенная толпой.
Ноа думает о другом. Тонкая струйка пота стекает по его шее, руки покрываются мурашками. По телевизору передают специальный репортаж о страшном наводнении в Венесуэле.
Ноа пытается поверить в ошибку, но строчка над изображением — Наводнение в Венесуэле — не оставляет места для надежды. Рабочий район Каракаса разделен надвое потоком грязи и мусора. Лента сообщений плывет над индексами НАСДАКа. Человеческие жертвы исчисляются тысячами, разрушены десятки тысяч домов.
Вопросы крутятся в голове Ноа: были ли оползни на Маргарите? Не смыло ли дом дона Эдуардо? Спаслись ли Арисна и Бернардо?
Он трясет головой. Ничто из произошедшего сегодня не может сравниться с невероятностью этого неожиданного наводнения. В конце концов, всего несколько часов назад они с Саймоном были в Каракасе, и ничто не предвещало подобной катастрофы. Почему-то Ноа начинает казаться, что он путешествует уже очень давно.
Саймон нетерпеливо дергает его за рукав.
— Что? — спрашивает Ноа.
— Только что объявили рейс на Монреаль.
Ноа приходит в себя и смотрит на монитор. Умный малыш прав. Их рейс отправляется через двадцать минут, стойка регистрации — С42 — в дальнем конце терминала. Отец с сыном хватают свои вещи и снова бегут.
Маленький круг
МАГАЗИНЫ ЗАКРЫЛИСЬ НА НОЧЬ больше часа тому назад. Темно, идет снег. Из-за рождественской иллюминации Моцарт-стрит похожа на брошенную взлетную полосу. На углу Касгрейн лосось в витрине рыбной лавки Шанагана умудряется между порывами ветра упрямо плыть против течения воображаемой реки к месту обитания своих предков.
Укрывшись в телефонной будке, Ноа следит за клубами пара, вырывающимися из его рта. Сейчас едва ли ниже минус 5 градусов, но никогда в жизни ему не было так холодно, разве что на стоянке грузовиков в южной Альберте в рождественскую ночь 1979 года, когда сломался обогреватель в трейлере. Ноа прижимает ледяную пластмассовую трубку к левому уху. На другом конце провода лишь металлический лязг и потрескивание. Может, он набрал не тот номер? Через некоторое время сквозь помехи едва пробивается голос международного оператора.
— Здравствуйте-чем-я-могу-вам-помочь? — говорит она сначала по-французски, затем по-английски.
Ноа растерян. Акцент не похож ни на квебекский, ни на американский, ни на латиноамериканский — как будто голос принадлежит любому месту и ни одному из них одновременно, как будто говорит не человеческое существо, а сгусток ДНК, предназначенный для особой цели и введенный в телефонные провода. Существо без акцента, без национальности, без профсоюзных претензий.
— Я хотел бы сделать звонок с переводом оплаты на абонента в Венесуэлу, — сообщает Ноа после секундного колебания.
— Назовите номер.
Ноа называет региональный код Нуэва-Эспарты и номер резиденции Бургосов, беспокойно оглядывая окрестности телефонной будки. Никого и ничего, кроме летящего снега и мерцающего лосося в рыбной лавке Шанагана. На другом конце линии царит усердная тишина. Можно только вообразить движение пальцев по клавиатуре, если только у международных операторов есть пальцы, а следовательно, и тела.
— Простите. Связь прервана.
— Вы имеете в виду, личный номер?
— Нет, похоже, связь прервана со всем регионом. В Венесуэле плохие погодные условия. Вероятно, разрушена инфраструктура. Советую вам позвонить попозже.
