Алексей Слаповский - Синдром Феникса

— Да ничего…

Для Татьяны настала счастливая жизнь. Она бросила работу в магазине и расширила парниковые площади. Георгий купил по ее документам (то есть для нее, в ее собственность) не новую, но крепкую “ниву”, идеальную машину по нашим дорогам, причем не ту, которая “нива-шевроле”, гибрид-паркетник, а ту, единственную из отечественных, что полюбил весь русский народ (поэтому, возможно, и отняли ее у народа: отнять любимое — самая интересная игра власти в любой исторический период). Купили также и прицеп. Каждое утро Георгий грузил на прицеп зелень и овощи, Татьяна везла в Москву, сдавала, получала достойные деньги.

Между прочим, смерть кабана Тишки она отменила, вернее, отложила на неопределенное время — он стал чем-то вроде талисмана.

А Георгий разобрал и заново построил сарай, чтобы там мог поместиться Карий, и целыми днями возился с ним: чистил, холил, скакал на нем по окрестностям, купал в реке. Подумывал завести еще одну лошадь и вообще заняться частным коннозаводством. Купил и читал книги по этому делу.

А о том, кто он был и откуда здесь взялся, словно и не вспоминал.

Только иногда видела Татьяна, как останавливаются его глаза и смотрят в неизвестное пространство. И сердце ее сжималось предчувствием тоски, как писали в старинных романах, но я не вижу причины, чтобы и мне не написать то же самое в романе современном, сегодняшнем, ибо и сейчас сердца именно сжимаются именно предчувствием именно тоски… И именно тогда, когда все хорошо.

Лидия, работая у очередной клиентки и разговаривая с нею, краем уха слушала включенный телевизор, где была передача “Жди меня”.

И вдруг: “Татьяна Викторовна Лаврина из города Чихова прислала фотографию человека, который потерял память. Кроме этой фотографии данных нет, предположительно имя человека Георгий. Покажите, пожалуйста, фото. Может быть, кто-то узнает, напишет нам или позвонит”.

Лидия сперва застыла с ножницами, а потом бросилась к телевизору. Увидела фотографию Георгия, которую сделала Татьяна. На ней он был еще с бородой — таким пришел, а потом, это мы забыли упомянуть, сбрил ее и вообще ежедневно брился; видимо, к этому привык в предыдущих своих жизнях.

— Надо же… Все-таки показали! — ахнула Лидия.

— А я уже и забыла про письмо! — призналась Татьяна, когда Лидия прибежала к ней с этим известием.

— Дошла очередь, значит. Теперь жди да жди.

— Прямо уж. Может, никто и не узнает… Он там заросший весь…

Когда через два дня Татьяна увидела в калитке высокую, красивую девушку в легкой модной одежде и с нею мужчину лет тридцати, тоже высокого и с такими же, как у девушки, ярко-синими глазами, она сразу поняла — за Георгием.

— Здравствуйте! — энергично сказал мужчина, крепко сжимая руку девушки и этим призывая ее к спокойствию. — Вы — Татьяна Сергеевна Лаврина?

— Я, — сказала Татьяна без голоса. И, кашлянув, повторила: — Я, а что?

— А где Виктор?

— Какой Виктор?

— Она еще спрашивает! — возмутилась девушка. — Делает вид, что ничего не понимает! Будто она ни при чем!

— Ксюша! — урезонил ее мужчина. — Я же тебе сказал: если бы она была при чем, она бы на телевидение не писала!

Ксюшу этот довод слегка утихомирил, но она продолжала враждебно и недоверчиво осматриваться, будто подозревала, что Виктора (то есть Георгия) где-то прячут.

А Виктор, то есть Георгий, в это время скакал в окрестностях Чихова на своем Карем.

Но мог вернуться с минуту на минуту.

— Так где Виктор? — спросил мужчина. — Это вот его жена Ксения Шумакина, а я ее брат Сергей, то есть шурин Виктора. Понимаете? Мы увидели фотографию, узнали Виктора, позвонили на телевидение, нам дали ваш адрес. И вот мы здесь, как видите.

— Он уехал, — сказала Татьяна.

— Куда?

— Он… Даже и не знаю. В Москву, что ли… Вы зайдите вечером.

— Спасибо! — сказала Ксюша. — Мы тут подождем!

Но ждать не пришлось: в конце Садовой появился всадник на коне. Он спешился у дома Татьяны, весело бросил ей:

— Привет! — и стал открывать ворота, чтобы провести коня.

Для Ксюши и Сергея это зрелище было таким странным, что они молча смотрели, застыв на месте.

Георгий-Виктор, проводя мимо них коня, улыбнулся им и вопросительно посмотрел на Татьяну: что, дескать, за гости? (Про объявление в телевизоре Татьяна ему ничего не сказала, поэтому он никого не ждал, не был готов.)

— Это вот… За тобой… — сказала Татьяна.

И тут Ксюша заплакала. Подошла к мужу, обняла его.

— Витя! Как я измучилась!

— Да, брат, поволновались мы! — подтвердил Сергей, крепясь, но в заблестевших его глазах наливалась скупая мужская слеза. Впрочем, так и не пролившись, высохла: видно, человек был стойкий, выдержанный.

Георгий-Виктор в одной руке держал поводья, а другая была опущена. Он смотрел поверх головы склонившейся ему на грудь Ксюши.

Ксюша наконец почувствовала чуждость его тела, оторвалась, заглянула снизу, спросила:

— Неужели ты меня забыл? Витя?

— А давайте пообедаем! — предложила Татьяна. — Вы же с дороги!

Обедали — и Сергей рассказывал Виктору (теперь уж точно Виктору), как обстоят дела. Ксюша тоже порывалась что-то сказать, но не могла, тут же начинала всхлипывать.

Татьяна подавала и помалкивала. Она была в том, в чем возилась в саду: старые мешковатые джинсы, кофта до колен, на голове платок. Понимала, что выглядит замарашкой, но иначе выглядеть и не хотела. И добилась своего: ни Ксюша, ни Сергей не восприняли ее как женщину, говорили при ней свободно, как говорят при официантке в ресторане.

— Ты, значит, Виктор Жанович Шумакин, — рассказывал Сергей.

— Жанович?

— Да. Отчество такое. А Ксюха твоя жена вот уже третий год.

— Я не первый раз женат? — уточнил Виктор, глянув на Ксюшу, который было лет двадцать пять (и глянул, отметила Татьяна, с естественным мужским интересом — да и как без интереса смотреть на такую эффектную женщину?).

— Третий вообще-то, — сказал Сергей, хмыкнув, видя в этом некую веселость.

— Дети есть?

— Детей, извини, нет, — признался Сергей, будто был в этом каким-то образом виноват. — По причине твоей инфекционной болезни, перенесенной в юности.

— Ясно. Рассказывайте дальше.

Сергей рассказывал.

Виктор был сиротой и воспитывался в детском доме в окрестностях города Сарайска. При доме была секция дзюдо с приходящим тренером, Виктор проявил способности, побеждал на детских, затем на юношеских соревнованиях. Потом мелкая кража, еще одна, поимка на рынке, отправка в колонию. Там за драку Виктору добавили срок, из малолетки он перешел в колонию взрослую. Мог застрять в местах лишения свободы навсегда, получая все новые сроки, как это бывает со многими людьми его темперамента. Но встретил умного человека из бывших спортсменов, безрукого гимнаста, служившего в тюремной библиотеке (записывал книги в формуляры зубами, то есть ручкой, зажатой в зубах), он приохотил Виктора к чтению, разговаривал с ним. Объяснил, что в этой жизни воровать воровскими способами давно уже невыгодно, лучше воровать честно, занимаясь, к примеру, политикой или бизнесом.

И Виктор, отбыв очередной срок, будучи еще молодым человеком, поступил учиться заочно в сельскохозяйственный институт (там не было конкурса). Занялся, имея смекалку и ум, бизнесом.

— Каким? — спросил Виктор.

— Ну, бизнесом вообще.

— Банковское дело? Производство? Торговля? Какой бизнес, конкретно?

— Витя, разве это важно? — спросила Ксюша.

— Очень важно, Ксюша, — ответил он ей.

Ксюша вся так и засветилась: по имени назвал!

Татьяна отвернулась.

— Ну, Витя, я, ей-богу, не знаю! — развел руками Сергей. — Бизнес, он и есть бизнес. Деньги делал.

— Из чего?

— Из всего.

— Так, ладно. Что дальше?

— А что дальше? Ты — доверенное лицо губернатора.

— Это должность такая?

— Нет. Скорее неофициальный статус. Когда-то это называли: чиновник для особых поручений, — блеснул эрудицией Сергей.

— Вам это известно?

— Давай на “ты”, а то я стесняюсь, — сказал Сергей. — Почему же неизвестно, я исторический факультет закончил. А Ксюша биолог у нас.

— И какие у меня были особые поручения? — спросил Виктор.

— Разные…

Сергей посмотрел на Татьяну.

— Говори, при ней можно, она мне…

— Я ему хозяйка тут, — торопливо сказала Татьяна. — Как даже нянька. Он же, как малый дитя, совсем был, вот я и ухаживала, потом он помаленьку начал память возвращать, в смысле повзрослел, а все равно много чего не понимает, вот мне и приходится… Ну, и он кое-что помогает, муж у меня больной, он в отлучке сейчас, — рассказывала Татьяна, стараясь казаться проще и неграмотнее, чем была на самом деле.

Виктор слушал ее, постукивая пальцами по столу и не поднимая головы. Но Татьяна уже хорошо его знала, ей не надо было заглядывать ему в лицо, чтобы увидеть, что он все понял правильно.