Василий Федорович - Faciam lit mei mernineris
- Ну вот кидаем по ящикам, и тут – мужик идет. Толстый такой, здоровый. Подошел, посмотрел – и ксиву нам, какой-то служащий муниципальный.
- Не мусор??? Дак по ебалу же… - перебил рассказчика один из скинов.
- ….Ну он Штрайхеру – «стоять», мол – задержан. Он встал смирно, и как собачка за ним на улицу пошел. Они мне полностью лестницу перекрыли – жопы толстые у обоих.
- По ебалу!!! – прозвучало уже хором.
В общем, так и дождались они ППСМ из опорника. Штрайхер обреченно пошел сдаваться властям, а его спутник, выйдя на улицу, дал деру, и отправился к остальной компании. История всем очень понравилась, и началось обсуждение того, как называется Штрайхер и что с ним нужно сделать. В это время у сбежавшего спутника Штрайхера зазвонил мобильный. Звонил Штрайхер.
- Да!
- Ты где? Ты выйди сейчас на улицу! – в голосе Штрайхера были слышны нотки сдерживаемых рыданий.
- Ебу дал??? Тебя отпустили? Ты где вообще!
- Выйди на улицу и подойди сюда! Это в твоих же интересах!
- Ты с мусорами что ли? Ты вообще понимаешь, что несешь?
- Они говорят хуже будет! Тебе! Выйди на улицу, я все им рассказал…
…Спутник Штрайхера отрубил вызов. Начали надрываться телефоны у всех тех, чьи номера знал Штрайхер – трубку никто не брал. Несколько человек из числа союзных скинов буквально валялись от хохота, наблюдая за этим партийным триумфом воли. Спустя еще полчаса все разошлись – покинув подъезд по одному, без приключений добрались до дома.
***
С того злополучного дня жизнь Штрайхера сильно изменилась. Его задержали, отпустили, потом вызвал к себе местный участковый… а больше, кроме участкового, никому нужен он не оказался. В Движе его личность приобрела известность, о которой он не мог и мечтать: о нем узнали буквально все. Была правда у этой известности и негативная сторона – отныне его погоняло стало синонимом ссученности и замусоренности. Нашлись острые языки, предложившие это явление измерять в Штрайхерах, приняв основоположника за единицу измерения. На его счастье в бригадах он не прижился, поскольку даже у довольно безразличных ко всему бойцов типа М. Штрайхеру полагался смертный приговор. Был ли Штрайхер действительно серьезно «замусорен»? Самое забавное что скорее всего нет. Для того, чтобы эффективно стучать, информатору следует владеть хотя бы нужными сведениями – а Штрайхера к серьезным темам не подпускали никогда.
Это обстоятельство привело к тому, что круг его общения сузился необычайно. Из РНЕ его выгнали, с нацболами отношения тоже были странные, старые соратники над ним глумились а новых не появлялось. Так Штрайхер оказался в прямом смысле слова на помойке Движения – а именно в кругу самых отвратительных неформалов и говнарей, которые с уважением поглядывали на его габариты, «гром» и камуфляж, заправленный в берцы.
Он закончил исторический факультет, и стал работать учителем истории. И снова случайность в корне изменила его жизнь.
Где-то то ли на улице, то ли у тех же говнарей в подземном переходе, он повстречал молодого человека по имени Антон. Антон носил «гром» и черные форменные штаны, и работал охранником. Несмотря на явные националистические взгляды , про Штрайхера он то ли не знал, то ли не слышал, то ли забыл что слышал. В целом это было неудивительно: Антон отличался совершенно нечеловеческой глупостью. Именно это его свойство привело к тому, что он никак не был вовлечен в Движ серьезно, хотя и очень этого хотел. За глупость его многие считали провокатором, например за бессмертный подвиг, когда подойдя к толпе правого народа, готовившихся к массовой, но незарегистрированной акции, он встал во фронт людей, изображавших прохожих и зевак и отсалютовал зигой, зычно гаркнув «Зиг хайль!», что очень понравилось всем окрестным милиционерам. В общем со Штрайхером они подружились, и очень скоро тот познакомил его со своим лучшим другом и соратником Сережей.
Сережа был мрачным типом лет двадцати пяти с опытом второй чеченской кампании. Бугристый череп, длинное пальто и дешевые брюки делали его очень похожим на классического героя начала девяностых, с которых в общем Сережа и брал пример по жизни. Жил он тогда в области, и мечтал о том как переберется в город и придет к успеху. В качестве средства для этого промышлял он классическими уличными грабежеми, которые начинались с «дай телефон позвонить», а заканчивались жестоким избиением прохожего. В качестве рабочего инструмента он пользовался несколькими пистолетами разной степени незаконности, от газового Иж-79 до криминальной переделки под .22LR. Кобура была непременным элементом его имиджа, таким же как пальто и шелковый шарф. В качестве напарника Сережа брал себе Антона, который несмотря на глупость был довольно здоровым парнем. Проблема была только одна: ночевать в Екатеринбурге жителю области было решительно негде, а ночные тусовки на автовокзале после успешных грабежей сильно увеличивали риск палева. Так и пересеклись жизненные пути Сережи и Штрайхера. Их познакомил Антон.
Единственной ценностью Штрайхера для них было то, что проживал он в отдельной комнате в квартире в центре города с мамой, которая сына надо полагать любила, и не препятствовала тому, что у него стали регулярно ночевать друзья. Впервые в жизни Штрайхер прикоснулся к чему-то действительно страшному и незаконному – это наполняло его жизнь силой и скрытым, потаенным смыслом. В его сознании Сережа и Антон были чем-то вроде боевиков-эсеров, готовивших на его конспиративной квартире что-то страшное и грандиозное, от чего содрогнется весь город и возможно даже Система. И он, своими руками способствовал этому – пусть и путем открывания двери ночью и нервного сна на коврике вместо собственной кровати. Сережа достаточно быстро понял с кем имеет дело, и, состирывая по ночам кровь с одежды, делал очень загадочный вид по поводу того, чем они занимались прошлой ночью.
В одном ожидания Штрайхера совершенно оправдались – благодаря новым друзьям он действительно страшно и грандиозно влип, а его погоняло еще раз прогремело на все Движение.
Со временем друзья стали брать своего нового знакомого на прогулки по городу, которые иногда заканчивались мелкими развлечениями наподобие трясения денег с малолеток. Так наши герои гуляли однажды в выходной возле Драмтеатра, что в Екатеринбурге возле областной Думы – «Белого дома». Прогулка прошла довольно мирно: Сережа отобрал деньги у скейтбордиста и утопил его скейтборд, Антон кого-то пнул, но тут им пришла в голову блестящая идея ограбить прохожего на крыльце здания Правительства Свердловской Области. Для полного счастья в этот день проходили выборы, и находящаяся и так на нервах охрана начала крутить незадачливых грабителей. А Сережа, то ли от дурости, то ли от опыта чеченской кампании, начал стрелять. Как их там не завалили уму непостижимо, но финал был немножко предсказуем: всех троих приняли. Кармический круг замкнулся: автором первого задержания Штрайхера стал сотрудник городской администрации, а во второй раз его приняла охрана администрации области.
Случай вышел громким. Все трое попали в СИЗО, по Штрайхеру подняли старые папки еще по первому задержанию, дома у него прошел обыск, и все совершенно охуели. Во-первых от количества всевозможных листовок, нашивок, брошюр и прочего палева. По картине у него дома у сотрудников милиции возникло явное ощущение, что раскрыли они как минимум заговор нацистов накануне Пивного путча. А во-вторых, мама Штрайхера оказалась еврейкой. Это многое объясняет: жиды, стало быть, виноваты перед Штрайхером с того самого момента, как сперматозоид его папы оплодотворил семитскую яйцеклетку. Кроме шуток, думаю что той женщине было довольно грустно в это время, поскольку навряд ли она была виновата в чем-то большем, чем в том что воспитала и вырастила идиота. Сам же Штрайхер со своим нацизмом точно повторил классический анекдот про Добрыню Израилевича в бане – «или сними крестик, или надень трусы».
Штрайхеру между тем пришлось очень плохо. Шел 2005 или 2006 год, и по правой теме самым активным образом работал УБОП, чьи сотрудники никогда не отличались особым тактом и предусмотрительностью. Штрайхер стал жертвой того, что всю жизнь занимаясь конспирологией и играя в революцию и борьбу с Системой, он отыскал себе конспирологически ориентированного слушателя. Теперь ему пришлось доказывать УБОПу отсутствие того, в наличии чего он годами убеждал самого себя и окружающих. Электрошокер, пиздюли, психологическое давление, пресс в камере – либо что-то из этого, либо весь список радовали Штрайхера дольше полугода до самого суда. «Жизнь всегда найдет верный способ злу воздать сполна – жалости не знающей железною рукой! В страхе жди стук в дверь, боль будет сильна. Мы придем разрушить твой покой!» - сказал про Штрайхера «Коловрат».
