Елена Некрасова - Автор сценария
МОСФИЛЬМ - СЦЕНАРИЙ
СЦЕНА 46. «Милая девушка». Интерьер. День.
- Так вам не понравилось? – тихо спрашивает скромно одетая девушка с
гладкой причёской.
Вася сидит за столом в просторной комнате - офисе сериала «Фотограф» и задумчиво крутит в руках игрушку на пружинке. Девушка сидит напротив него.
В офисе находятся ещё двое - за соседним столом женщина работает за компьютером, Рома, стоя у окна, с кем-то игриво прощается по телефону.
- Ну… Как вам сказать… Сценарий крепкий, динамичный, но… фантазия у вас, конечно! Эта сцена, когда от героя отрезают куски и скармливают собаке, у меня до сих пор из головы не идёт…
- Так это же хорошо… - не понимает девушка.
Девушка, как говорится, «серая мышка». Бледное лицо без признаков косметики, неуверенный чуть дрожащий голос, скованные жесты.
- А вы… просто мне интересно, почему вы взяли такую тему? – вежливо интересуется Вася.
- Ну… потому, что я в этом разбираюсь.
- В чём? –он удивлен.
- Мой первый муж был бизнесменом, занимался стройматериалами. И вот как только мы поженились, в девяносто шестом, на него наехали. Причём конкретно - хотели убить. Его напарник украл товара… - девушка припоминает, - на двадцать миллионов, кажется, и нанял тираспольских бандитов, чтоб они мужа убрали. Ну, чтоб все концы в воду…
- Надо же! Значит, он вам всё это рассказывал…
- Да я сама всё видела! Мы же почти год вместе от них бегали. Квартиры иногда по три раза в неделю меняли, а бандиты нас всё равно вычисляли. Хорошо ещё, что у мужа нюх был на них. А однажды среди ночи прикатили на двух машинах, вылезли и стоят внизу с автоматами, совещаются. Внаглую, вообще! Мы простыни связали и в квартиру двумя этажами ниже прям через стекло вломились, ужас что было… Но зато живы остались.
- Дааа… - Вася уважительно смотрит на девушку. - И как же вам удалось выпутаться?
- А мы в Турцию уехали, и муж там снова поднялся. Ну и… всех устранил. А когда уже в Москве стали жить, как-то у нас не сложилось. Всё-таки у нас разные интересы… - вздыхает девушка, - он не любит искусство.
СЦЕНА 47. «Землянка». Натура. День. Зима.
Мужчина и женщина страстно занимаются любовью. Они одеты в ватники, с нависающего над ними потолка сыпется земля и снег, свет проникает сквозь многочисленные отверстия в стене и крыше. Стоит страшный грохот, в одно из больших отверстий видно как снаружи рвутся снаряды, иногда очень близко от любовников…
- Ничего… - произносит мужчина, хотя ему довольно трудно говорить (судя по накалу страсти, любовный акт идёт к развязке). - Наши войска перешли в наступление… уже на всех направлениях… Скоро всё кончится, вот увидишь…
Это съёмки картины «Страх и любовь» на открытой площадке Мосфильма.
Актёры лежат на невысоком помосте с одной задней стенкой, в которой зияет большая дыра. Над помостом сделан навес, имитирующий потолок землянки, весь в широких щелях. По обе стороны от сооружения на стремянках стоят двое парней, один из которых сыплет из пакета на крышу навеса землю, другой – снег. По мере расходования материалов помощники подают им новые пакеты. Камера установлена почти вровень с лежащими «влюбленными».
Позади, как раз напротив самого большого отверстия в стенке, на подставке взрывается и дымит пиротехника.
Четверо рабочих время от времени трясут помост, взявшись за специальные рукояти.
Вася и Николай наблюдают за съёмкой, стоя рядом с художником Олегом Сергеевичем.
- Стоп! Снято, – объявляет режиссёр Виктор Иванович. - Мне кажется, хорошо, - говорит он оператору.
- Неплохо, – соглашается оператор. - И фон в этот раз отлично работал…
- Всем спасибо! – оповещает режиссёр группу.
- Ну что, пойдёмте? – предлагает Олег Васе с Николаем. - Они у меня в багажнике… - все трое идут к машине, стоящей неподалёку.
- Хотел одну женскую ручку себе на память оставить, а потом подумал – на хрена мне эта гадость? Я в мешок их сложил, завязать, правда, нечем было… - художник открывает багажник. - У тебя машина далеко? Может, подъедешь? А то тяжело будет нести, - он начинает засовывать обратно в мешок рассыпавшиеся внутри багажника «окровавленные» руки и ноги.
- Да нет, тут рядом… - неопределённо махнув рукой куда-то вбок, Вася достаёт кошелёк, - Сто баксов, как договаривались… - протягивает Олегу бумажку.
- Ага, спасибочки…
Николай вытаскивает из багажника и ставит на снег большой мешок, из которого торчат части тел, придерживает его, чтоб не упал.
У художника звонит мобильник.
- Ладно, ребята, пока, - художник торопливо захлопывает багажник, достаёт телефон. – Алло! Алло!… Кто это?! – отходит в сторону, прижимая рукой второе ухо.
- Слушай, Коль, - Вася обращается к Николаю, протягивая ему ключи. – Отнесёшь их в машину, а потом встретишь Марка на проходной, хорошо? А я к Марьяне на пару минут заскочу … Ждите меня в кафе! – оборачивается он уже на ходу.
Николай, пыхтя, тащит по снегу мешок, держа его за края. Навстречу ему, в направлении съемочной площадки, проносится художник Олег Сергеевич, едва не сбив Николая с ног…
- Витя! У нас несчастье! – художник подбегает к режиссёру Виктору Ивановичу, мирно беседующему с оператором. - А где старикан? – художник озирается по сторонам и на нем, как говорится, «нет лица». – Он на площадке?
- Нет, он девицу свою пошел в кафе выгуливать, – отвечает оператор.
- Ребята, кобздец. Стариканов макет расплющило. Лёшка только что из Шереметьево звонил, я его встретить груз отправил, говорит, там авария произошла, то ли кран упал, то ли другая хрень какая-то, и весь багаж парижского рейса навернулся, причём с концами, ни фига не осталось…
- Да ты что?! – ужасается режиссёр, - Нельзя говорить старику, а то его сразу
же инфаркт хватит, или паралич…
- Может, оно и к лучшему… - мрачно шутит художник.
- Какой ты злой, Олег… - качает головой Виктор Иванович, - Старик почти угомонился, а ты…
- Да шучу я! – перебивает художник. - Чего делать-то?
- Ну, значит обойдёмся без макета! – предлагает оператор. - А что ещё?
- Надо позвонить Маше, – решает режиссёр.
СЦЕНА 48. «В кафе». Интерьер. День.
Николай и Марк пьют кофе в кафе «Тон». Марк – высокий, худощавый человек лет тридцати пяти, интеллигентного вида, с лысиной и в очках, почти всегда говорит грустным голосом.
В противоположном конце кафе сидит Лев Львович с девушкой лет двадцати пяти. У девушки длинная русая коса, румяные щёки, крепкое телосложение, в общем «кровь с молоком». Она внимает речам старичка, не сводя с него лучистых глаз, хотя за соседним столиком обедает несколько знаменитых актёров…
- А облысел я уже в десятом классе… - вздыхает Марк.
- Так же не бывает! – удивляется Николай.
- А бывают зубы без эмали? А главное, ведь я не больной, на здоровье не жалуюсь… - вздыхает. - Просто какая-то глупость со мной происходит, и так всю жизнь.
- Так что тебе сказал этот продюсер?
- А… Он мне позвонил, назначил встречу, я прихожу, а он умер… - Марк
вздыхает.
- Как это?! На твоих глазах?
- Нет, за час до моего прихода… Да какая разница? Просто не везёт мне, и всё… Вон старикашка сидит с девушкой, ему же лет восемьдесят, не меньше, а у него может ещё и стоит. Или он при деньгах… или она актриска, а он режиссёр, это не важно… Главное, что он везучий, и это видно… - Марк вздыхает, смотрит на часы.
- Ну, в общем да. У этого старикашки сын миллионер, в Париже… а наш Василий с его внучкой живёт. Она в России какими-то папашкиными делами занимается, типа торговый представитель, точно не знаю… Только я тебе не говорил!
- Ладно… Значит, это они дают ему деньги на кино? Я, честно говоря, думал, что это всё не серьёзно. Так, разговоры…
- Какие разговоры? Там деньжищ – не меряно, так что Вася своего не упустит, можешь не сомневаться.
