Анна Мосьпанов - Круглые кубики
И подарила я его мужу на день рождения вкупе со всеми остальными подарками, и стоял он у нас на полке, глаз радовал. До того самого утра, когда нужно было собираться на экзамен.
Ночью мой воспаленный мозг, утомившийся от совместной подготовки к экзамену, выдал некий сигнал. Сон приснился. Будто бы надо моему супругу взять с собой на экзамен жирафа. И к нему впридачу мандарин, кусочек черного хлеба и два розовых листочка из тех, которые приклеивают на компьютер, когда хотят оставить кому-то записку. И тогда все получится.
Разбудила я утром мужа, отправила завтракать. А сама задумалась, как бы воплотить мой сон в реальность.
Пока супруг наводил марафет, взяла жирафа, цитрусовое, краюху черного хлеба и стала укладывать в его портфель. За этим занятием он меня и поймал. Даже узел на галстуке ослабил с перепугу и поинтересовался, что на это сказал бы доктор Хауз? Возможно, имеет смысл для начала исключить волчанку и аутоимунные заболевания, а потом назначить антибиотики широкого спектра?
– Так и так, – говорю, – дорогой, было мне видение. Вот это вот длинношеее животное нужно взять с собой. Да не одно, а со товарищи. И тогда все получится, и экзамен будет наш. И не сопротивляйся. Я ж тебе не предлагаю пятачок в колготки положить и под пятку. Ты и колготок не носишь. А жираф – самое то. В яблочко. Вот и мандаринка к нему…
– Хорошо, – легко согласился Миша-Михаэль, видимо, прокручивая в голове, каким образом можно эффектно использовать мое поведение во время экзамена – при рассказе об очередном расстройстве психики. В качестве наглядного примера, так сказать. «Вот, кстати, в подтверждение моей теории могу привести недавний случай из практики. Пациентка замужем, образованная, юрист по профессии…»
У моего мужа есть великолепное качество. Он со мной никогда не спорит. Если что-то не так, то просто делает по-своему и все. Вот и в тот раз Миша покладисто взял портфель с жирафом и, поцеловав меня на прощание, уехал сдаваться.
Пришел на экзамен. Все шло замечательно, муж отвечал на вопросы, приводил какие-то примеры. Экзекуция уже подходила к концу. Позади были сорок пять минут мучений. Оставалась формальность. В какой-то момент его попросили предоставить документы. Те самые, которые я готовила предыдущей ночью. Миша открыл портфель, а из него торчит… голова жирафа. Он же здоровый, жираф-то. Сантиметров тридцать, наверное. Лежа ему было неудобно, и я его поставила.
– Ой, какая красота! А что это у вас? – заприметил животное один из экзаменаторов. – Можно посмотреть?
Ну не откажешь же.
– Да, конечно, – смутился доктор Михаэль и потянул жирафа за голову. Он же не видел, что к его задней ноге я привязала маленький пакетик, в котором лежали мандаринка, хлеб и два листочка… Мысль взять пакетик пришла мне в голову в последний момент. Хлеб оставлял крошки в портфеле.
– Это талисман на счастье. – И супруг полностью вытащил животное на свет божий.
Когда увидел пакетик, было уже поздно. Жираф оказался в руках оппонентов.
– Какая красота! – зацокали языками солидные мужи. – А это что ж такое?
– А это… ему покушать. Экзамен долгий… ну и записать там чего, если нужно. На листочке.
Экзамен на соискание высшей степени… в психиатрии и психотерапии… Солидный мужчина «за сорок» в дорогом галстуке и идеально начищенных ботинках. Ученые люди, протокол, истории болезней на столе. Жираф. А это ему покушать. И заметки сделать, если что. Память у него плохая, у жирафа. Записывать все нужно, а то забывает.
Преподаватели понимающе переглянулись.
– Это у нас в России примета такая. Психиатрическая. Говорят, помогает, – проблеял белый как полотно доктор Михаэль.
– Определенно, – хмыкнул старенький профессор, ведущий протокол. – Время вышло. Документы мы посмотрим. Подождите, пожалуйста, решения комиссии в коридоре.
Я даже знать не хочу, какими словами поминал меня мой благоверный во время нервного ожидания.
– Поздравляю, доктор, – вышел в коридор председатель комиссии, – вы блестяще сдали экзамен. И… спасибо за поднятое настроение. Давно мы так не смеялись.
Муж сухо поблагодарил профессора, забрал документы, крутанул трясущимися руками ключ зажигания и с визгом рванул домой.
– Мишка, ну что?! – Я выскочила в коридор и кинулась ему на шею. – Сдал? Ну не молчи ты, бестолочь! Сдал или нет? Помог жираф?
– Мика, ты… ты… – Муж не находил правильных слов. – Тебе, тебя… убить мало! Ледорубиком, ей-богу. Чокнутая. Чокнутая и есть. Хотя какой еще должна быть жена у психиатра? Сдал, дорогая. Конечно, сдал. Если б не жираф. Одна надежда на него была. Не подвел, длинношеий.
Глава 18
Ночь на тумбочке и Жуня с палочкой
Когда меня спрашивают, легко ли жить с психиатром, я, честно говоря, теряюсь. Дело в том, что мы с самого начала, с первых дней нашей совместной жизни договорились, что не будем приносить работу домой. И если с моей основной работой на тот момент все было совершенно понятно – швабры да горшки, половые тряпки да пивные кружки, то супруг уже тогда делал первые шаги в медицине. А это означает те самые пресловутые ночные дежурства, дикий стресс, усталость, отсутствие свободного времени и – как ни крути – желание поделиться с близким человеком проблемами, накопившимися за день на работе. А на работе – дурка.
Я долго привыкала к тому, что мой муж – психиатр. К тому, что далеко не все у них там так радужно и весело, как это звучит в анекдотах. К тому, что среди пациентов бывают и наркоманы, и психически больные преступники, а в их числе и убийцы, и насильники. Бывают и просто симулянты.
Истории, происходящие в недрах психиатрических больниц, порой иначе как сюром и назвать нельзя. Однажды мой муж провел ночь дежурства, на тумбочке. Работал он в тот момент в клинике, где часть отделений – закрытые. Закрытое психиатрическое отделение – это двойные двери, которые всегда заперты. Посещение больных возможно только в строго определенное время. Пациентам категорически запрещено покидать территорию отделения.
Комната отдыха дежурного врача в той больнице находилась за пределами отделения, но перед второй, наружной дверью. Ключи от дверей – только у персонала. Больница огромная, и дежурят одновременно два доктора, которые делят между собой «сферы влияния». Таковы были исходные данные.
Теперь смотрите. Время полчетвертого утра. Муж, провозившись до двух с тяжелым пациентом, наконец добрел до койки и свалился. Обычно врачи ложатся отдохнуть, не раздеваясь, чтобы можно было в любой момент вскочить. Но ночь была жаркая, и… короче, разделся доктор и улегся. Только задремал – слышит, кто-то пытается открыть дверь. Да не просто открыть, а ключами. Звякают ключи, человек тычет в замок то один, то другой. Дверь очень толстая. Голоса «по ту сторону» различить трудно. Ночь. Закрытое отделение. Психиатрия. Связка ключей. Сопение.
А в комнате, надо сказать, все было оборудовано для достойного врачебного отдыха. Кроме одного – по непонятным причинам отсутствовал стул. Вместо него прямо у двери стояла высокая тумбочка. И вот Михаэль спросонья вскочил и в одном, я извиняюсь, исподнем уселся на эту тумбочку.
И, уже сидя на ней верхом, вежливо поинтересовался, кто там? И то правда, кто там может быть, в психиатрии… За дверью молчание. Человек по ту сторону не реагировал и продолжал судорожно подбирать ключ.
Доктор Миша сообразил, что встречать незваных гостей в одних трусах – не комильфо, даже если дело происходит в дурке. А вдруг там женщина? Психически больная женщина? А вдруг нападение? А, не дай бог, и то и другое? Преступница – женщина! И совершенно неизвестно, что может ей прийти в голову. И в какой последовательности. Нужно одеться.
Доктор натянул джинсы и попытался самостоятельно открыть дверь. Не тут-то было. Замок заклинило. С обратной стороны кто-то продолжал упрямо тыркаться в дверь. Поняв, что ситуацию не изменить и смерть нужно встречать с открытым забралом, мой муж уютно уселся на тумбочку и решил ждать. Что-то же должно произойти. Как там в той поговорке? Или ишак сдохнет, или… А, забыла сказать. Свет в комнате был погашен. Муж спросонья так и не сообразил включить его.
Прошло некоторое время, и несчастному с той стороны наконец удалось отпереть дверь.
Она распахнулась. На пороге стоял второй дежурный доктор. Через плечо у него было перекинуто полотенце. Мужчина явно шел спать. К себе в дежурку. В коридоре тоже стоял полумрак. В комнате же, где находился Миша, было совсем темно.
Второй эскулап был сильно близорук. Все, что он смог разглядеть в первый момент, – это силуэт человека, сидящего на тумбочке.
Крик, который стоял в комнате, охрана услышала через две двери. Отомкнув все запоры, охранники с улицы прибежали в злополучную «дежурку» и застали двух сцепившихся в мертвой хватке врачей, выясняющих, кто же спровоцировал безумие.
– Ты, Михаэль, поставь себя на мое место, – горячился постфактум второй дежурный врач, доктор Мартин. – Ты идешь в свою комнату. Ты намаялся, у тебя за спиной несколько часов напряженной работы. Ты берешь чистое полотенце и направляешься к себе, мечтая только о том, чтобы принять душ и упасть замертво. До утра.
