Эдуард Лимонов - Дисциплинарный санаторий
констатирует мистер Луттелтон.
В 50-е годы джаз стал фундаментом субкультуры beat-generation.[163] Хипстеры и битники показались обществу вначале опасными, но, понаблюдав, отцы администрации поняли «единственного крайнего нон-конформиста его поколения», как назвала хипстера Каролин Бирд в «Харпэрс Базар» в 1957 году. Заметив по пути, что
«очень соблазнительно охарактеризовать хипстера в психиатрических терминах как инфантильного, но стиль инфантилизма есть знак нашего времени».
«Джаз — это оргазм, это музыка оргазма…» — со свойственной ему восторженностью писал молодой Норман Мейлер[164] в знаменитой статье «Белый негр». Оргазм или нет, но джазовые клубы того времени постепенно наполнились, и пластинки раскупались.
Потом пришел рок-н-ролл.
«Кого винить?» — спрашивал тот же Луттелтон, жалуясь на качество поп-музыки своего времени. «Мы не можем приколоть все на тинэйджеров. Да, правда, они заказывают мелодию в наши дни. И это благодаря их жажде шумной музыки с четким ритмом рок-н-ролл и родственные ему стили сейчас преобладают в поп-музыке. Но если общество снабжает своих подростков карманными деньгами, оно не может осуждать их за траты (денег) в невзрослой и незрелой манере…»
Очевидно, обрадовавшись этой манере подростков тратить деньги, образовалось множество музыкозаписывающих компаний, а радио и позднее теле завели у себя программы с популярными диск-жокеями в седлах, диктующими популярную моду. (В ретроспективе, оглядываясь назад, увидим жирного Элвиса в фуражке-капитанке и с гитарой, соблазняющего chick's[165] на мексиканско-калифорнийском пляже, как ныне недосягаемый эталон мачо. Уже Элвис срывался порой на сладкие ноты кастрата и совершал туловищем движения, в те годы неотносимые к движениям мужчины, но Элвис был, без сомнения, мужественный тинэйджер, лишь грозивший стать пэдэ отцам — поколению тяжелых асексуальных гангстеров и бизнесменов, в случае, если отцы не подвинутся. Они подвинулись и поделились рынком.)
Flower-children[166] озвучили свое существование, как ни одно поколение до них. Философия хиппизма нашла свое наиболее яркое выражение в сладеньких песнях группы «Битлз», в заунывном бормотании Боба Дилана. К инфантилизму, унаследованному от бит-поколения, прибавилась заметная феминизация — длинноволосая четверка «Битлз» на фотографиях того времени выглядит переодевшимися самочками, не говоря уже об общей нежноголосости и сладкодевичестве их голосов. Стрижеными в скобку миловидными девочками, выпорхнувшими на сцены концертных залов мира, сладкие мальчики «Битлз» точнейшим образом выражали психоструктуру нового поколения европейской молодежи — ее бессилие, женственность, сладчайший эгоизм и безграничную эмоциональность. Культ эмоций, начавшийся джазом, растянулся на все 50-е, 60-е и добрую половину 70-х годов. (Real man[167] исчез куда-то, засмущавшись, может быть, уехал воевать в Конго, Алжир или Вьетнам, уступив место сладкоголосым и длинноволосым гитарным соблазнителям.) Может быть, потому, что энергия молодежи выразила себя в таком количестве музыкального шума, ярость ее была успокоена марихуаной, активность была убита открытием психоделических наркотиков, отрицание санаторной цивилизации ограничилось переворотом в модах одежды и поведения. В пацифизме, sex promiscuity[168] (она же сексуальная революция), в непротивлении насилию — «love»… Хиппи-движение сумело выразить себя лишь в безвольных молодежных бунтах. (Май 1968 года в Париже, волнения 1969 года в Беркли и пр….) Парижские молодежные волнения гордо втиснулись в историю под названием «Революция». Однако, судя по множеству фильмов-документов, они были скорее массовым мюзиклом в жанре рок-оперы «Иисус Христос — Суперзвезда». Революция — серьезный жанр, и для постановки его требуются трагические актеры, не актеры водевиля. А именно водевильными были участники хиппи-движения. (За исключением криминального Мэнсона, случайно попавшего на водевильную хиппи-сцену. Единственного мужчины в движении.)
Любая параллельная социальная мода, очевидно, оттягивает силы и внимание поколения от задачи (чисто биологический инстинкт) отъема власти у старших самцов. Если бы русские юноши 1917 года имели возможность потерять часть энергии, выразив ее в музыкальных воплях или растворив в наркотиках, кто знает, может, Революции не случилось бы.
Нормально, что общество встречает всякое новое явление враждебно. Старики — охранители санаторных нравов некоторое время не признавали в переодетых под грязных девочек хиппи своих детей. Но, убедившись, что дети так же успешно делают деньги на сладких песенках и крашеных вручную тканях, как их папы в адвокатских конторах и докторских офисах, охранители успокоились. С тех пор у каждой новой бригады администраций нет больших проблем с ряжеными юношами, терзающими музыкальные инструменты на сценах мира. Условность message[169], несомого поп-музыкой, понята обществом. Уже черному миллионеру Бобу Марлёю позволялось распевать и миллионами экземпляров продавать «Я застрелил шерифа» и «Революцию» без того, чтобы кому-нибудь пришло в голову убивать шерифов или совершать революцию. Однако когда из магазина одежды Малколма МакЛаррена на Кингс-роад вышли в 1975 году в порезанных футболках Sex Pistols, старички в администрациях все же вздрогнули. Джонни Роттэн того периода был великолепным образцом тинэйдж-мужественности, куда более привлекательным, чем все герои поп-музыки от Элвиса, через кастрированного Боба Дилана до найтклубкого и двуполого Дейвида Боуи. Хулиганистый и агрессивный, злой Джонни Роттэн — как бы реинкарнэйшан of bad boys — Рембо и Лотреамона, мог появиться только в бедном и абсурдном санатории Великобритании, где лорд X. порой служит членом парламента от рабочей партии. В подлинности, на начальном этапе, связей стихии поп-музыки с эмоциональной стихией каждого поколения не приходится сомневаться. «Белый бунт» группы «Clash» и «Анархия в Юнайтед Кингдом» — Sex Pistols так же выражали свое поколение, как репертуар Фрэнка Синатры — свое время, а «миссис Робинсон» и «Люси в небесах» — свое. Однако приручить движение, именно возникшее из АГРЕССИВНОСТИ подростков, оказалось нелегко. Музыкозаписы-вающему бизнесу пришлось потрудиться. (Пусть они и имели опыт, сам метод отрыва сообщения от его смысла был прекрасно использован бизнесом и средствами массовой информации уже не раз.) Общими усилиями общества, музыкального бизнеса и части самих punks, движение было одомашнено и кастрировано в несколько лет. Сохранив внешние агрессивные атрибуты: металлическую неприятность звукового оформления, кожу, сталь и черные одежды (превратив их в утрированно театральные) — punk-движение лишили его антисоциальной сути. (Punk-движение было близко к анархизму, было как бы его дада-вариантом, нигилизмом.) Тщательно остриженные и загримированные, punk и post-punk группы играют сегодня роли бунтовщиков, одетые в одежды бунта (выполненные авангардными дизайнерами) и издавая звуки, каковые положено издавать бунтовщикам. «Clash» превратились в такую же странствующую театральную группу, как и «Kiss». Даже откровенно тяготевший к культур-фашизму Билли Идол приручен и оформлен в образ свежего атлета. Кажется, вот сейчас он предложит публике покупать только зубную пасту «Сигнал», вынув тюбик из кармана. «Pretenders»[170] — название одной из групп может служить символической характеристикой punk-групп сегодня. Порой кажется, что Нина Риччи или Елена Рубинштейн производят post-punk группы вместе с одеколонами.
Новейшие, 80-х годов, звезды и суперзвезды поп-музыки близки к Микки Маусу, Батману, Доналду Даку, Супермену и персонажам Визарда оф Оза. Дедушками, первой моделью этой серии являются, несомненно, знаменитые «Kiss», «Свирепые, огнедышащие, блюющие кровью… безумцы» (цитата из фанзина) на семиинчевых платформах достигающих колен сапог, они были названы «Gallup Poll» как предпочитаемая группа американских тинэйджеров в 1979 году. Дженни Симмонс, прославившийся ненормально длинным языком, им он умело манипулирует во время концертов, похож в гриме одновременно на Дракулу и прибежавшего из комиксов ящера-бронтозавра. Интересно, что Фрэнк Синатра в свое время был кумиром девочек того же тинэйдж-возраста. Налицо явная инфантилизация вкусов подростков.
Мужчина совершенно разгромлен в новом издании рок-звезды. Только примеров Майкла Джексона и Принца достаточно, чтобы иллюстрировать процесс иммаскуляции. Не мужчина, не женщина, но смесь — травести, смахивающее на инопланетное существо, прыгает по сцене. Существо вызывает вначале неприязнь и недоумение, позже — стыд за него и в конце концов жалость к уродцу-обезьянке. Неопределим не только пол уродца, но и раса. Дабы покупатели пластинок и видео сумели преодолеть подсознательный расизм в целях безграничного расширения рынка, кожу Джексона подбелили, выпрямили и выкрасили негритянский колючий кустарник волос, искромсали нос и губы. Любопытно, что писклявое существо воинственно антисексуально. Широко разрекламированная virginity[171] Майкла Джексона, его принадлежность к секте свидетелей Иеговы, сладкая любовь к ламам и черепахам, может быть, и есть его индивидуальные странности, но уж очень набор их соответствует агрессивно антисексуальному стилю 80-х годов. Похоже, что некто ловко и профессионально собрал Майкла Джексона из частей в имидж star 80-х годов, дабы сделать большие деньги. Если коротконогий и жопастый Род Стюарт, похожий на обрюзгшую хозяйку борделя на пенсии, сочится жирным сексом 70-х, «Я — эпохи», то хрупкий ЕТ-травести Майкл Джексон и вульгарный до тошноты latin-antilover[172] маленький Принц (машущие конечностями в сопровождении ансамбля балетных пэдэ в костюмах балетных хулиганов) есть барышни-старушки нового времени — эпохи пресной информативной революции бухгалтеров. Английский стиль изгнания мужественности, вполне в традиции ветхой англосаксонской эксцентричности выживших из ума джентльменов, коллекционирующих женское интимное белье,— это Бой Джордж.
