Вильям Козлов - Жало Скорпиона
— Скоро компьютеров у нас будет больше, чем людей... Хватит нам и трех программистов!
— Так точно, — вытянулся перед мрачным шефом кадровик. Он бы и честь отдал, да вспомнил что без фуражки, а в армии с первого дня внушали новобранцам, что к пустой голове руку не прикладывают... «Почему же тогда американские военные отдают честь и без головного убора?..» — выходя на полусогнутых из шикарного кабинета генерального директора, подумал кадровик.
Глава четырнадцатая
ХРУЩ И ЛЯГУШОНОК
Ломов не сомневался, что в тот злосчастный вечер напоролся на «волкодава» из органов. Боксер-разрядник, он умел драться и, став бандитом, никогда еще не испытывал такого сокрушительного поражения. Правда, жертвы его вообще почти не оказывали сопротивления, но и в схватках с другими бандитами — разборки между ними случались не так уж редко — Хрущ одерживал верх над равными себе по силе бывшими спортсменами. Ему, дураку, сразу бы сообразить, что программистка из «Аиста» все еще находится под охраной ментов или «волкодавов» из спецподразделения, которые сорвали операцию по уничтожению генерального директора Иванова, а он почему-то решил, что это новый ухажер Васильевой из «Радия», куда она перешла работать.
Прав был Яков Раздобудько, когда предупреждал своего помощника, что надо оставить в покое эту опасную бабенку! Так нет, не послушался... Для своего шефа он придумал сказочку, дескать, у парка Победы его поздно вечером зацепил пьяный водитель на серебристой «Вольво». Не отклонись в самый последний момент — и быть бы ему, Хрущу, трупом, а так отделался сломанной рукой и потерей двух передних зубов, когда по асфальту мордой проехался...
— Все под Богом ходим... — сказал Хмель. — Надо же, правую руку! Какой ты теперь, Миша, боевик?
— Через месяц-полтора буду как огурчик, пообещал помощник.
— Лечись, лечись, Миша, — глядя на руку в гипсе и на перевязи, заметил босс. — Может, на Канары прошвырнешься на недельку? Там и зубы вставишь? Только не вздумай — золотые! Фиксатым станешь, приметным. Лучше уж фарфоровые...
Очень уж ласковым показался шеф Хрущу. Хитрый мужик, вряд ли поверил в сказочку о пьяной «Вольво». Но и признаться Раздобудько, что пострадал из-за Кристинки, было бы неразумно. Хмель не прощал тех, кто ослушивался его приказов. Да и как бы стал он относиться к своему помощнику, если бы узнал, что с ним запросто справился какой-то мусор? Ну, положим, спец, но все равно от этого не легче. Для себя Ломов решил, что разобьется в лепешку, а этого «волкодава» с физиономией школьного учителя он достанет и сделает... Хрущ не из тех, кто прощает кровные обиды!..
Эти невеселые мысли не давали ему покоя. Шагая по своей квадратной комнате на улице Восстания, он представлял себе, что сделает с Кристининым любовником: подкараулит у ее или у его дома на Фонтанке и... Черт возьми, врукопашную вряд ли одолеет. Да тот и не даст приблизиться к себе, можно подумать, что у него глаза на затылке. Может, замочить? Из пушки? Но если хоть что-то дойдет до Раздобудько, то конец его карьере в банде. Рука уже почти не болела: врачиха сказала, что кость срослась правильно, скоро гипс снимут, но владеть кулаком правой, как прежде, он будет не скоро, минимум два-три месяца пройдут, прежде чем перелом лучевой кости выше локтя намертво зарубцуется, обрастет костной тканью.
Безделье томило его, пытался читать — он мог лишь перед сном одолеть несколько десятков страниц крутого детектива, — не получалось. Смешно было вникать в придумки писателей-детективщиков! Наворотят черт, те что, такого в жизни и не бывает, хотя и приятно сознавать, что ты тоже относишься к разряду неуловимых, жестоких бандитов, с которыми ни милиция, ни ОМОН ничего поделать не могут. Про «быков», что орудуют у торговых ларьков, все верно, «бригадиры» тоже похожи, но вот главарей банд писатели изображают неправильно. Некие чудовища, которые чуть ли не пьют кровь своих несчастных жертв! Взять хотя бы Яшу Раздобудько: во-первых, он сам уже давно не участвует в вылазках и схватках — он планирует бандитские операции и налеты на крупные объекты, склады, офисы. Да и внешне выглядит вполне преуспевающим бизнесменом: носит костюмы с галстуками, длинные кашемировые пальто, ездит на сверкающем «мерседесе», ему пожимают руку чиновники из мэрии, генеральные директора, банкиры. — Зачем Хмелю марать руки в крови жертв, когда у него своя армия? Да и он, Михаил, работает кулаками лишь для того, чтобы сохранить спортивную форму, — всю грязную работу делают «быки» и «бригадиры».
Ладно, время есть, и он, Хрущ, что-нибудь придумает, чтобы отомстить своему смертельному врагу. Только кровью смываются подобные обиды. Придется пока забыть и про красотку Кристину, пусть милуется со своим спецом. До поры до времени... Разве что позвонить в магазинчик по соседству, где работает сисястая Ниночка Примакова? После больницы он уже застоялся как конь в стойле... А рука? Она в этом деле не помеха. Набрав номер он вызвал из-за прилавка подружку, приказал ей захватить с собой бутылку «Кремлевской», импортного бутылочного пива и хорошей закуски — и на цирлах к нему!
— Сейчас не могу, — ответила продавщица. — До конца работы час... Потерпи, Мишенька! И потом у нас «Кремлевской» нет — нужно в другой магазин забежать...
«Вот оно что значит — запустил свои дела... — усмехнулся про себя Ломов. — Раньше бы, сшибая с ног покупателей, бросилась ко мне, а теперь: «Потерпи, Мишенька!»
— Полседьмого чтобы как штык была, — ворчливо сказал он в трубку.
Ломову не пришло и в голову посмотреть в глазок, когда раздался мелодичный звонок гонга. Он ждал Ниночку Примакову, и та предстала перед ним в раме крепкой, под дуб двери: круглые карие глаза испуганно округлены, обычно розовое лицо бледное, руки судорожно сжимают пластиковый пакет с надписью «Мальборо».
— Миша, я...
В следующий момент она влетела в прихожую, чуть не сбив его с ног, а вслед за ней вскочил типичный бритоголовый «бык» в кожаной куртке и широких брюках, на ногах — дешевые из кожзаменителя кроссовки. Эту рожу Хрущ никогда раньше не видел. В правой руке молодца сверкала финка. Такие еще «пиками» зовут. Белые глаза тоже округлены, вместо губ — красная полоска широкого лягушачьего рта. Рот раскрылся и хрипло проквакал:
— Эй ты, лоб, не дергайся и не махай граблями... У меня к тебе разговор.
— Ну что ж, побазарим, — отступая от двери, чтобы они прошли в прихожую, спокойно ответил Михаил. Он нисколько не испугался, но зато здорово удивился! К нему, Хрущу, пришел какой-то сопляк «бык» с лягушачьим ртом качать права! Судя по убитому Нинкиному виду, этот придурок запугал ее ножом и заставил молчать.
— Мишаня... — лепетала Примакова, тараща на него испуганные глаза. — Я не хотела, а он... — быстрый взгляд на долговязого парня с финкой. — Заставил. Он слышал, как мы с тобой договаривались по телефону...
— Заткнись, курва! — грубо рявкнул парень, не спуская настороженного взгляда с Хруща. И финку-то он держал не так, как надо: прямым тычком еще может достать, а полоснуть по горлу было бы несподручно...
Пятясь, Михаил провел их на кухню. Он уже догадывался, что привело к нему этого придурка с бегающими глазами: втюрился в Нинку и сейчас будет давить на него, Хруща, чтобы отвалил от нее. Типичная блатата из «новой волны». Сколько ему? Двадцать? Двадцать два? Неужели не слышал про него, Михаила Ломова, и потому осмелился со своей вшивой пикой заявиться к нему домой, использовав вместо щита эту пухленькую дурочку с круглыми зенками? Он же мог достать парня левой клешней, но стало любопытно: что сейчас лепить будет? Какую лапшу на уши вешать?..
— Я знаю, что ты крутой, — хрипловато заквакал тот. — Не была бы ручонка сломана, запросто сделал меня, а сейчас — ты слабак, Хрущ, ясно?
Ломов молча смотрел на него. Значит, знает его, Хруща.
— Чего же ты хочешь, козел? — поинтересовался Михаил. У него даже язык не повернулся назвать его «быком». Лягушонком, пожалуй, было бы точнее...
— Ты не очень-то, Хрущ! — еще больше сузил белые глаза незваный гость. — Я ведь отчаянный — могу и ножичком пощекотать!
— Я думаю, ты тогда, козел, и до вечера не проживешь, — с презрением обронил Ломов, едва заметно шевельнув плечом. Левая рука его при этом движении отошла назад.
— Я тебе говорила, Петя, не суйся к Мише, — вступила в разговор Нина. — Приключений ищешь на свою голову?
— Я тоже крутой, — разжал тонкие губы Петя. — Одного летом замочил вот этой финкой.
Они такие, эти «отмороженные», мог и замочить, глаза-то у него дурные, и, наверное, не трус, раз напролом полез к нему, Хрущу. Профессиональные бандиты не любили этих битых фраеров: у них нет никакой дисциплины, подвержены приступам дикой ярости. «Отмороженные» чаще всего формируются из дебилов, которых родители зачали в нетрезвом состоянии. Да их и не берут в серьезные банды — крутятся возле рынков, ларьков, ночами кодлой грабят запоздалых прохожих, а кто окажет сопротивление, могут и замочить. Насчет этого у них не заржавеет... Странно, что он сунулся сюда один. Такие нападают кучей. Правда, знает, подлюга, что рука сломана! Ну, а Нинка тут ни при чем, наверное, ножом запугал ее.
