Малькольм Брэдбери - Историческая личность
– Ну, – говорит Говард, – у меня есть основание полагать, что моя интерпретация значима.
– Ах так? – спрашивает Флора. – И как именно?
– Он выбрал мое окно, – говорит Говард, – а не твое.
– Замечаю, – говорит Флора, – явно предпочтение Маркса и Рейха Фрейду.
– Едва ли это могло быть случайным, – говорит Говард.
– Нет, он правда тебе нужен, – говорит Флора.
– Хочешь верь, хочешь нет, но я испытываю странную привязанность к Генри, – говорит Говард.
– Знаю-знаю, – говорит Флора. – Называется она дружбой и подразумевает, что ты вправе его презирать.
– Нет, – говорит Говард, – мне следовало бы почувствовать, что вчера вечером что-то пойдет не так. У меня ощущение, что я его предал.
– У тебя изящная совесть, когда тебе это требуется, – говорит Флора. – На самом же деле, разумеется, когда люди столь горячо сожалеют о том, чего не сделали, они обычно выражают неудовлетворение тем, что сделали. Ты только что пожалел о том, как ты провел свой вечер. Мне жаль, что она тебя разочаровала. Кем бы она ни была. А кто она? И тут в дверь Говарда стучат.
– Войдите, – кричит он.
Дверь отрывается, и в проеме неуверенно останавливается фигура, не зная, то ли войти, то ли уйти. Это Фелисити Фий, очень темноглазая и растрепанная.
– Могу я поговорить с вами, Говард, – говорит она. – Я ловлю вас уж не знаю сколько времени.
– Послушайте, я ухожу, – говорит Флора, забирая со стола свой зонтик и сумочку и натягивая пальто на плечи. – Мы уже закончили наш разговор.
– Нет, осталось еще кое-что, – говорит Говард. – Вы не подождете минуту-другую за дверью, Фелисити? Я недолго.
– Ну, – говорит Фелисити, – это очень важно, а у меня в десять семинар.
– Я знаю, – говорит Говард. – Его веду я.
– Ладно, Говард, – говорит Фелисити и выходит. Флора глядит на закрывающуюся дверь. Она снова садится в кресло. Она говорит:
– Кто она?
– Просто одна из моих студенток. Думаю, хочет отдать мне эссе.
– А тебя все твои студентки называют по имени? – спрашивает Флора.
– Очень многие, – говорит Говард. – Те, кто занимается у меня уже долго. А твои разве нет?
– Нет, – говорит Флора, – по-моему, никто из них ни разу.
– Ну, что же, значит, тебя боятся больше, чем меня, – говорит Говард.
– Фелисити кто? – спрашивает Флора.
– Фелисити Фий, – говорит Говард.
М-м-м-м, – говорит Флора, вставая. – Я ничего так не люблю, как беседовать с моими коллегами о других моих коллегах но, пожалуй, мне следует пойти к моим студентам.
Говард говорит:
– Флора, можно я как-нибудь загляну к тебе?
– Не знаю, – говорит Флора. – Собственно, по-настоящему мне нужен тот, кто говорит мне правду. А ты все еще ничего мне не сказал.
– Но я скажу, – говорит Говард.
Флора стоит у двери, еще не коснувшись ручки; она медлит; она сует руку в сумочку и вынимает свой ежедневник.
– Я жутко занята, – говорит Флора.
Говард сует руку в карман и вытаскивает свой ежедневник; они стоят там, двое чрезвычайно занятых специалистов, и листают страницы.
– Следующий понедельник? – спрашивает Говард.
– Отпадает, – говорит Флора. – У меня как раз начнутся месячные. Вечер пятницы, у меня есть свободный промежуток.
– Барбара уедет, а мы пока не нашли, кто бы мог посидеть с детьми, – говорит Говард. – А в четверг ничего не выкраивается?
– В четверг я должна отправить по почте мой обзор, – говорит Флора, – так что, боюсь, ничего не выйдет.
– Можно я приду сегодня вечером? – спрашивает Говард.
– О, сегодня вечером, – говорит Флора.
– Я тебе расскажу кое-что про Майру, – говорит Говард.
– Ну, – говорит Флора, – я смогу освободиться с половины восьмого до девяти.
– Мне надо будет найти кого-то посидеть с детьми, -говорит Говард. – Барбара записалась на вечерние курсы-
– Да? – говорит Флора. – На какие же?
– Коммерческий французский, – говорит Говард.
– Веет застарелой скукой, – говорит Флора, – тебе следовало бы понаблюдать за Барбарой.
– Она хочет читать Симону де Бовуар в подлиннике, – говорит Говард.
– Так-так, – говорит Флора, поднимает свой ежедневник повыше и говорит: – Предположительно, Говард.
И записывает эти слова в ежедневник; Говард делает пометку в своем. Они стоит так секунду и смотрят друг на друга. Говард говорит:
– Найти кого-нибудь мне будет нетрудно. Какая-нибудь студентка.
– Попроси эту, – говорит Флора, указывая карандашом на дверь.
– Возможно, – говорит Говард.
Флора убирает свой ежедневник в сумочку. Говард говорит:
– Я уточню к сегодняшнему факультетскому совещанию. До свидания, Флора.
Флора берется за дверную ручку; но не нажимает на нее. Она говорит:
– Не странно ли? Ты даже не спросил меня, что вчера вечером делала Барбара.
– Да, не спросил, – говорит Говард, – так что, возможно, я знаю.
– Или же, быть может, тебе все равно, – говорит Флора.
– В любом случае, если бы я не знал, а ты бы знала, ты мне рассказала бы? – спрашивает Говард.
– Вероятно, нет, – говорит Флора, – но ты мог бы спросить.
– Сомневаюсь, знаешь ли ты, – говорит Говард, – думаю, ты просто пытаешься вызнать.
Флора смеется; она говорит:
– Ах, Говард, межличностные отношения – ну почему мы придаем им значение? Ни передышки, ни конца. Кроме того, к которому пытался прибегнуть Генри.
– Очень пессимистичная точка зрения, – говорит Говард. – И что есть еще кроме?
– Да, верно, – говорит Флора. – Возможно, я увижу тебя вечером. Ну, пока.
Она открывает дверь. Открывается вид на фигуру Фелисити Фий, стоящую у самого косяка.
– Я ухожу, – говорит Флора. – Приятно провели время на вечеринке?
– Да, – говорит Фелисити, – очень приятно.
– Отлично, – говорит Флора. – Извините, что заставила вас ждать.
– И кто она? – спрашивает Фелисити, когда массивная спина Флоры удаляется по коридору и дверь кабинета закрыта изнутри. – Я ее на твоей вечеринке не видела.
– Она там была, – говорит Говард. – Приехала поздно. Ну так, Фелисити?
Фелисити делает шаг вперед дальше в кабинет.
– Можно я сяду? – спрашивает она.
– Конечно, – говорит Говард.
Фелисити садится в его серое кресло. На ней легкая блузка с круглым вырезом, стянутым шнурком, и длинная голубая юбка, достающая до пола. Темные круги под глазами и никакой обуви на ногах, заметно грязных; вид у нее опустошенный и грустный.
– Я пришла узнать, в каких мы отношениях, – говорит она. – В каких мы отношениях, Говард?
– Что-нибудь не так? – спрашивает Говард.
– Вчера ночью я вернулась домой и рассказала Морин, – говорит Фелисити. – Про нас. Она ударила меня туфлей. А теперь выгоняет. Я пришла узнать, сделаешь ли ты чего-нибудь для меня.
– А что я могу сделать для вас? – говорит Говард. – У вас есть право на комнату в общежитии.
– Морин говорит, что я грязная предательница, – говорит Фелисити.
– Я же сказал вам забыть, что говорит Морин, – говорит Говард.
– Вот-вот, – говорит Фелисити, – вечера ночью ты наговорил мне столько всякого, а к утру все как будто скоренько позабыто.
– Что я вам говорил? – спрашивает Говард.
– Говорить можно по-всякому, – говорит Фелисити, – я думала, ты в определенном смысле сказал мне, что хочешь меня.
– Любовью с вами я занялся в основном потому, что этого хотели вы, и в настрое, понятном нам обоим. По-моему, вы теперь пытаетесь перетолковать это в нечто другое.
– Замечательно. Выходит, – говорит Фелисити, – это было нечто нейтральное, дальнейшего значения не имеющее. Ну, как вырвать зуб в клинике службы здравоохранения. Лежите смирно, я сейчас сделаю, что вам требуется. И вы сможете уйти, запишитесь в регистратуре на новый прием, если понадобится. Безличное социальное обеспечение, хорошие гигиенические условия, одно короткое посещение, следующий пациент, пожалуйста. Так?
Фелисити вытягивается в кресле; вид у нее самый горестный. Она говорит:
– Черт, Говард, как мне достучаться до тебя? Неужели ничего не произошло? Неужели наши отношения не изменились?
– Вы всегда могли достучаться до меня в любую минуту, – говорит Говард. – Меня заботит происходящее с вами. Это моя работа.
Фелисити пристально смотрит на него; она говорит:
– Твоя работа? Оттрахать меня это часть твоих служебных обязанностей?
Говард спрашивает: – Чего вы добиваетесь, Фелисити? Фелисити смотрит вниз; она водит босыми пальцами ног по полу Говарда и следит взглядом за ними. Она говорит:
– Я же сказала тебе, что хочу сделать так, чтобы что-то значить для тебя.
Говард смотрит на свои часы.
– Послушайте, – говорит он, – мы не можем сейчас это обсуждать. Семинар начинается через пять минут, а у меня еще есть дело в деканате. Нам придется поговорить как-нибудь в другой раз.
Говард достает свой ежедневник.
