Анна Гавальда - Просто вместе
Унеси меня отсюда.
Да, она знала собственные слабости, и с ее стороны было полным идиотизмом осуждать тех, кто способен получать удовольствие от застолья. И все-таки… 220 евро за ужин — без вина! — это чистое безумие, разве нет?
В полночь шеф поздравил их с Новым годом и выставил всем шампанское.
— С Новым годом, мадемуазель, и спасибо за ваших уточек… Шарль сказал, что клиенты были в восторге… Увы, я в этом не сомневался… Счастливого Нового года, господин Лестафье… Ведите себя потише, в 2004-м получите прибавку…
— Сколько, шеф?
— Какой вы быстрый! Вырастет мое к вам уважение!
— С Новым годом, Камилла… Мы… Ты… Мы не поцелуемся?
— Конечно, поцелуемся!
— А со мной? — спросил Себастьян.
— И со мной, — тут же присоединился Марк… — Эй, Лестафье! Быстро к станку, что-то убегает!
— Уже иду, Дюкон. Ладно, в общем… Она закончила? Можно ей присесть?
— Хорошая идея, пойдемте ко мне в кабинет, деточка, — вмешался шеф…
— Нет-нет, я хочу остаться с вами до конца. Поручите мне что-нибудь…
— Ладно… Будешь помогать кондитеру с украшательствами…
Она складывала узоры из тонкой, как папиросная бумага, стружки, играла шоколадными завитушками, апельсиновыми цукатами, глазированными фруктами и засахаренными каштанами. Помощник кондитера взирал на ее действия, благоговейно сложив руки на груди, и повторял: «Вы настоящий художник! Настоящий художник!» Шеф смотрел на эти излишества другими глазами: «Для сегодняшнего вечера сойдет, но красота — не главное… Еду готовят не ради красоты, черт побери!»
Камилла улыбалась, украшая взбитые сливки красным соком.
О да… Красота — далеко не главное! Уж она это знает лучше многих…
К двум часам наступило затишье. Шеф не расставался с бутылкой шампанского, некоторые повара сняли шапочки. Все выдохлись, но каждый хотел побыстрее навести порядок на своем рабочем месте и уйти. Разворачивались километры пленки, чтобы все завернуть, перед холодильными камерами возникла толчея. Многие комментировали вечер и анализировали промахи: кто что прозевал и почему, какие были продукты… Как бегуны, разорвавшие грудью ленточку и не способные остановиться, они надраивали столы и инструменты, чистили плиты и расставляли посуду. Для них это просто способ снять стресс и не загнать себя до смерти, подумала Камилла…
Она помогала им до самого конца, вычищая внутренности холодильного шкафа.
Потом она стояла, прислонясь к стене, и наблюдала, как официанты суетятся вокруг кофеварок. Один из них толкал перед собой огромную тележку со всякими лакомствами — шоколадными пирожными, маршмеллоу, джемами, крошечными трубочками с корицей и прочими вкусностями… Хм… Как же ей хотелось курить…
— Опоздаешь на свой праздник…
Она обернулась и увидела перед собой старика.
Франк из последних сил пытался держаться молодцом, но выглядел усталым, как собака, сгорбленным, бледным до зелени, красноглазым и осунувшимся.
— Ты как будто постарел лет на десять…
— Очень может быть… Ужасно устал… Плохо спал… И вообще не люблю такие банкеты… Всегда одно и то же… Подвезти тебя в Бобиньи? У меня есть второй шлем… Через минуту буду готов.
— Нет… Что-то не хочется… Когда я туда попаду, они уже надерутся… Весело напиваться вместе со всеми, в противном случае получается не слишком здорово…
— Ладно, я тоже поеду домой, еле стою на ногах…
В их разговор вмешался Себастьян:
— Может, дождемся Марко и Кермадека и завалимся куда-нибудь?
— Нет, я выдохся… Поеду домой…
— А ты, Камилла?
— Она тоже ус…
— Вовсе нет, — перебила она, — ну да, я ужасно устала, но все-таки хочу праздника!
— Уверена? — спросил Франк.
— Конечно, нужно встретить Новый год… Чтобы он был лучше уходящего.
— Я думал, ты терпеть не можешь праздники…
— Верно, но представь себе, это мое первое мудрое решение: «В 2003-м били меня плетью, а в 2004-м сама спляшу с чертом!»
— Куда вы собрались? — со вздохом спросил Франк.
— К Кетти…
— О нет, только не туда… Ты же знаешь…
— Ладно, тогда в «La Vigie»…
— С ума сошел.
— Какой же ты зануда, Лестафье… Из-за того что ты перещупал всех официанток в округе, мы никуда не можем пойти! Кого ты трахнул у Кетти? Ту шепелявую толстушку?
— Вовсе она не шепелявила! — возмутился Франк.
— Ну да, когда напивалась, говорила нормально, а трезвая — еще как шепелявила, точно тебе говорю… Ладно, проехали, она в любом случае больше там не работает…
— Уверен?
— Угу.
— А рыжая?
— Она тоже уволилась. Эй, тебе ведь это безразлично, ты с ней или как?
— Вовсе он не со мной! — запротестовала Камилла.
— Ага… Что ж… Разбирайтесь сами, а мы отправимся, как только ребята закончат…
— Хочешь пойти?
— Да. Но сначала мне нужно принять душ…
— Хорошо. Я тебя здесь подожду, домой не поеду — иначе свалюсь… Эй…
— Что?
— Ты меня так и не поцеловала…
— Получай… — Она запечатлела на его лбу целомудренный поцелуй.
— И это все? Я думал, ты в 2004-м решила «сплясать с чертом».
— Ты всегда выполняешь свои обещания?
— Нет.
— Вот и я тоже.
19Бог его знает почему — может, она устала меньше остальных или просто медленнее пьянела, но очень скоро ей пришлось перейти с пива на вино — чтобы не отстать от других. У нее возникло ощущение, что она вернулась на десять лет назад, когда некоторые вещи еще казались простыми и ясными… Искусство, жизнь, будущее, ее талант, ее возлюбленный, ее место в этой жизни, ее кольцо для салфетки рядом с тарелкой и всякие другие глупости…
Что ж, в этом было что-то приятное…
— Эй, Франк, ты будешь сегодня пить или как?
— Я без сил…
— Брось, только не ты… У тебя вроде выходной намечается?
— Намечается.
— Ну и?
— Я старею…
— Давай пропусти рюмашку… Завтра выспишься…
Он безо всякой охоты подставил рюмку: спать ему завтра не придется. Завтра он отправится в «Обретенное время», Общество защиты стариков, будет есть гадкие шоколадки с двумя или тремя одинокими старушонками, шамкающими зубными протезами, а его любимая бабуля будет вздыхать, глядя в окно.
Теперь у него все сжималось внутри, стоило ему выехать на автостраду…
Он предпочитал не травить себе душу заранее и одним глотком опрокинул рюмку.
Он втихаря наблюдал за Камиллой и заметил удивительную вещь: ее веснушки то появлялись, то исчезали…
Она назвала его красивым, а теперь вот кадрит этого верзилу, все они одинаковы…
Франк Лестафье пал духом.
И даже испытывал легкое желание заплакать…
Ну и? Что не так, парень?
Ну-у… Откуда начинать?
Паршивая работа, паршивая жизнь, бабка в богадельне и грядущий переезд. Отдых на продавленном диване-раскладушке. Расставание с Филибером. Он больше не будет щекотать его, чтобы научить защищаться, отвечать, реагировать, привлекать к себе внимание, наконец. Не сможет дразнить, называя сладким котеночком. Перестанет подкармливать вкусненьким. Лишится возможности изумлять своих подружек видом кровати короля Франции и роскошной ванной комнаты. Не услышит, как Филибер с Камиллой беседуют о войне 14-го года, будто сами в ней участвовали, или обсуждают Людовика XI, словно он с ними не раз выпивал. Не будет подстерегать ее, принюхиваться к запаху табачного дыма, открывая дверь, чтобы понять, вернулась ли она, не сможет хватать украдкой ее блокнот, чтобы посмотреть, что она наработала за день. Эйфелева башня перестанет быть его ночником. Он может остаться во Франции, терять по килограмму в день на своей гребаной работе, чтобы тут же набирать его в пивной. Продолжать подчиняться. Всегда. Все время. Он только и делал, что подчинялся. А теперь дошел до… Ну давай, скажи это наконец! Ладно, хорошо… Дошел до ручки… Ей-богу, создается впечатление, что жизнь может наладиться при одном условии — если он и дальше будет страдать…
Черт, может, хватит, а? Почему бы не взяться за кого-нибудь еще? Я свое поимел…
Я увяз по уши, ребята, так что отвяньте от меня… Я сыт по горло. Я оплатил свой счет.
Она наступила ему на ногу под столом.
— Эй… С тобой все в порядке?
— С Новым годом, — буркнул он.
— Что-то не так?
— Пойду спать. Пока.
20Она тоже не задержалась. С этими ребятами особо не повеселишься… Все время ноют, какая дебильная у них работа… Да и Себастьян начал ее раздражать… Чтобы получить шанс лечь с ней в койку, этому кретину следовало быть поучтивее с самого утра. Если парень ведет себя безупречно задолго до того, как ему в голову придет идея запрыгнуть на тебя, из отношений может что-нибудь выйти…
