Эрик Бутаков - Одиннадцать
– Я?
– Ты. Что ты читаешь? Что ты любишь читать?
Вова зачесал репу.
– Вот так сразу-у? – не зная, что ответить, Вова подбирал слова. – Интересные книги читать люблю. Я, вообще-то, много читаю. Но больше…
– Понимаю, по медицине, по специальности…
– И это само собой, – перебил Володя. – Но я и художественной много читаю.
– Не сомневаюсь, – согласился Ефим, чтобы не ставить в неловкое положение друга. – Не сомневаюсь – медики народ интеллектуальный, они отдыхают когда, или спирт пьют, или читают. А читают они много, не меньше спирта.
– Издеваешься, что ли?
– Ничуть! Прости, если тебе так показалось, я просто зарапортовался – спирт вспомнил.
– Ладно, прощаю, – Вова достал бурдюк. – Пить хочешь?
– Да, хочу.
Вова подал воду.
– Поехали дальше? – спросил Ефим, возвращая бурдюк.
– Давай ещё посидим.
– Я не в этом смысле. Я – в смысле, продолжим беседу.
– А? Ну конечно, давай дальше.
Ефим вытер ладонью пот со лба, посмотрел на мокрую ладонь и сказал:
– Жара! Градусов тридцать – не меньше.
– Да, – согласился Вова.
– Кстати, о медицинской литературе, – продолжил мысль Ефим. – У тебя дети есть?
– Есть, дочка.
– Дочка? Хорошо. Ты книги видел, типа «В помощь молодым мамам»?
– Да, жена покупала такие, когда дочка родилась.
– Ты их читал?
– Пробежался, из любопытства.
– Я тоже читал, когда сын родился. Но, если б дочка не родилась, ты бы их купил?
– Нет, конечно!
– А «Марочник сталей и сплавов»?
– А нахера он мне нужен?
– Вот именно! А ведь очень интересная книжка, кто понимает!
– Наверняка.
– Точно! Вот и ответ: «А нахрена она мне нужна?» – Ефим поднял палец вверх. – Переходим к основному. Книга – либо нужна, либо «а нахрена»! Если, со специальной литературой (и «эстетической») всё понятно, то с художественной!.. Кровь нужна? Нужна! Титьки нужны? Нужны! И ни только! Лихо закрученный сюжет? Обязательно! И ещё, нечто то, что именно тебя интересует: ты любишь природу? Всё происходит в лесу, в прериях, в горах, на болоте, в пустыне… Ты мореман? Вот тебе пираты, броненосцы, подлодки! Летчику – небо, «пацанам – шампанского», как в песне пелось. Нравиться мозгой пошевелить – детектив. Кишки вспороть или выебать кого – Де Сад, Флобер. Флобер – тот вообще людей слонами давит, да не просто давит, а описывает, как давятся трубчатые кости и костный мозг с кусочками костной ткани растирается об острые придорожные камни. Де Сад – мальчонка рядом с ним. Хочешь про бабью долю? Есть «Бабья доля»! Так и называется, какой-то Сибирский автор, фамилию не помню, но, надо сказать, интересная книга, хорошая. Короче, если я хочу чего-то почитать, то покупаю то, что уже ищу и знаю, что понравится, либо вообще не покупаю, чтобы деньги на говно не тратить.
– На давно.
– На давно – да, извиняюсь! Автор – имеет значение. Если он Пупкин, как говорили в армии, я не куплю. Ну, не куплю – не раскрученная, в нормальном смысле, фамилия. Если он Достоевский – может, и куплю. Но Достоевский мне не нравился – ни одного рассказа не мог прочитать до конца, даже, до середины или на одну десятую, пока не узнал, что Фёдор Михайлович отсидел кучу лет. Сразу заинтересовало – и я прочитал много чего. Автор (и его судьба) имеет значение.
– А из современных тебе кто нравится? – Володя задал этот вопрос с каким-то только ему ведомым прицелом.
– Из современных? Лимонов нравится, но… Не надо! – Ефим остановил Володю, хотя тот и говорить-то ничего не хотел, а только посмотрел из-под лобья, как обычно. – Не надо! «Эдичку» я не читал. Но знаю, чего он там наворотил – его дело. У него есть много интересного и без этого. А кто ищет, как кто-то у негров болт сосет, тот пусть это и читает.
Ефим посмотрел вопросительно на Вову.
– Что? – спросил Вова.
– Ничего. Продолжать?
– Конечно. Я ничего против не имею.
– Ну, и хорошо, – Ефим продолжал. – Гришковец – нормально. Правда, когда я его читал, он нравился меньше, потом я его по телику увидел – вообще разонравился. Писатель ведет какую-то «попсовую» передачу – не нормально, как мне показалось. Потом на диске я увидел, как он читает свою книгу «Как я съел собаку». По-началу – я подумал, что он… не очень, но смотрел,… а потом и ещё смотрел,… А потом уже оторваться не мог,… а потом подумал: «Молодец, Гришковец! Молодец!» И понял, что Гришковец мне нравится. Современный писатель, нормальный. Плакаты, правда, по городу развесели – там он с похмелья и убогий какой-то – это зря. Но мне теперь по фиг – он уже мне нравится. Но это всё цветочки по сравнению с Сорокиным.
– С кем? – Вова удивился.
– С Сорокиным.
– Тебе давно нравится? – Вова улыбался.
– Давно – Сорокин? Или его говно, которое он так со смаком описывает? Ты сейчас буквы переставляешь?
– А, как хочешь, понимай.
– Говно мне его не нравится. Не нравится и его отрезанные соски и залупа отца во рту у мальчика, как Сталин Ленина в жопу жарит у меня вызвало отвращение и «Голубое сало» я читать не стал, раскрыв случайно именно на этом месте. Зато много чего другого я прочитал с удовольствием. Со смехом. И понял – это мы дураки. Парень смеется, а мы принимаем всё за чистую монету. Особенно, когда он, как Петька: «Сели на коня, „цок, цок, цок“ (вся книга), слезли с коня». Покупают ведь, ждут крови, говна и секса. А он и печатает нам – идиотам. Но и это цветочки. Купил я его книгу «Роман». Знаешь, Вова, я хоть и сам я чиркаю пером по эпистоляру, но тут!.. Я не был в церкви лет пять. На середине книги я пошел в церковь!.. Пару раз прослезился. Отличная книга. Если вырвать последних страниц двадцать – классика. Но зачем вырывать? Я их пробежался мельком – это для тех, кто от Сорокина ждет, как слоны давят людей до костного мозга. Получите! Дело вкуса.
Ефим помолчал малость, а потом продолжил:
– Знаешь, ещё я его видел в телеподколах «Розыгрыш». Там он повел себя, как нормальный мужик. Всё взял на себя и не ныл, как некоторые.
– Я видел эту передачу, – сказал Володя.
– Ну? По-мужицки же он себя вел? А?
– Нормально, – согласился Вова. – Нормально.
– Ну вот. От автора много зависит, – Ефим остался доволен. – Если бы он как чмо себя повел – всё! Я бы ему не поверил, и его «Роман» для меня бы (наверное) померк. Но он повел себя нормально. Достойно, как говорится. Ещё, хер его знает, как бы я повел себя в его ситуации!.. – Ефим почесал лоб. – Хер его знает…
Потом он спросил:
– Пойдем?
– Посидим ещё – куда торопиться?
– Хорошо. Тогда я скажу про Высоцкого. Вова, как актер, вначале был – никто! Смотришь фильм, там: «Вертикаль», «Хозяин тайги», «Карьера Димы Горина» и другие – названия не помню – видишь Высоцкого. И обязательно гитара. Поёт… Кто поет? Высоцкий. Как зовут героя – хрен его знает. Это – Высоцкий. Шукшин – вроде тоже Шукшин, но тот не так – тот герой фильма, играет, и смотришь не Шукшина, а фильм. Никулина же тоже смотришь, и знаешь, что Никулин, но смотришь фильм. А там – не клоун Никулин, а… И Миронов – «Федя, дичь!» – имен тоже не помнишь, но смотришь не Миронова… А Высоцкий – это Высоцкий. Потом был «Арап Перта Великого» – да, там он сыграл не Высоцкого. Жеглов – несомненно – это не Высоцкий… Хотя, замашки… Да ещё потом писать начали, что он в то время на игле сидел – вот и задумаешься, в каком он состоянии играл?… Но это фигня! Жеглов – это не Высоцкий. Тут он сыграл. «Маленькие трагедии» – я видел. Там он тоже сыграл! Дали человеку играть – начал играть… А до того, пока его зажимали – он играл Высоцкого. Но пусть кто-нибудь попробует сказать, что Высоцкий – чмо – я первый пасть порву! Потому что Высоцкий – это Высоцкий. И, знаешь, я первый раз прилетел в Москву, и первое, что я сделал – я поехал на могилу к Владимиру Семеновичу! Тогда ещё просто камень стоял. Вот что значит Автор! А Автор он был от Бога! А когда Автор от Бога, он уже вне времени, вне забот, вне проблем… со стороны. Хотя сам – душу рвет, как тот же Владимир Семенович и сказал бы. И это….. Бляха! Как тут сказать?! Пауза! Вова, ты не устал?
– Нет, Брат, – (Он первый раз назвал Ефима «братом»), – не устал. Интересно. Я и сам об этом думал – выразить не мог. Давай, дави!
– Спасибо, – Ефим почти прослезился. Глаза – точно заблестели. – Спасибо. Гоним дальше?
– Гони! – Вова улыбнулся. – В смысле – продолжай.
– Гоню. В смысле…. На чем я остановился?…
– Автор…
Вова не успел договорить, Ефим перебил.
– Автор – великая вещь! Жизнь автора и его произведения – спаяны. Хочешь бабло срубить? Всё! – бери лист и пиши заказную статью. Писать научили всех ещё в школе. Вот тебе ручка, вот листок – пиши. А если: «Никого не будет в доме, кроме сумерек одних…» или «„Меня ещё за то любите… за то, что я умру!“…. Вова, вот на такие строчки и нужен лист бумаги. Вот на такие строчки!.. А бабло… Ты стихи любишь читать?
– Нет.
– И я – нет! Я их просто не понимаю. Не понимаю! Но вот за такие строчки, Вова!.. Поэтов – до хуя! Как они сами себя называют, но, чаще, это – писари. Писарей – до… и выше гораздо. Книг – миллион. Миллиарды! Беру – пишу! Что читаем? Про секс… Про е или люблю – будем называть всё своими именами в индоевропейской традиции. Про драки. Про крутых парней и классных «тёлок». Про то, чего нам не хватает. Живет мужик, здоровый такой, в детстве тренировался, думал, что самый сильный… Потом жизнь прихлопнула! Женился. Жена наставила рога – проглотил, почти простил, просто смирился, чтобы не разводиться и имущество, купленное на деньги, которые он заработал, когда перегонял из Владика машины, не делить. Зато, как напьется – «На! Сука!» А он здоровый. А ей куда? – двое детей. Терпит и… потихонечку перепихивается на работе в кабинете у молодого начальника, в «Таёте» у старого знакомого – бывшего, допустим, Вероникиного друга, на свадьбе у подружки – нагло, в ванной комнате, в трех метрах (по прямой) от мужа, за четыре минуты, отодвинув бежевые плавочки вбок… И он ещё в неё и кончил (вышел, а она успела помыться)… Но на засадилове была, сама плохо, честно говоря, помнит, но была, и это она знает, чему и рада в душе! И муж-здоровяк опять с ветвистыми рогами: «А так ему и надо – нечего руки распускать! Скотина! Я всю свою молодость ему отдала!» А здоровяку что надо? Он рад, что шестиметровые доски умудрился перевезти в «Волге», открыв задние стекла и, как ежик, телепаясь по трассе… но доехал, довез полкуба бесплатно. Ещё он рад, что шестьсот рублей сделали возврата. Какого? Не важно! Сделали! Линолеум купил Хороший. По заводской стене. На хрена ему линолеум? Надо! Пригодится! Он счастливый человек – у него всего лишь сахарный диабет и вторая жена изменяет. И всё! Больше проблем нет! Утро, день, вечер… Каждый день – штукарь выручки набармил. Надо рассады матери купить. Теперь купит! Да – ещё Виталька канистру бензина по семнадцать продал. День – заебатый день!.. И таких, Вова, людей – подавляющее большинство. Бабы – само собой! У них дети… Им не надо творить – они и так творят… как минимум – детей. Как максимум – корки мочат, то есть – творят. Одним словом…если хотят. Короче, это уже разговор другого плана, и я их, честно говоря, не осуждаю (они порой со мной творят). Так вот, вернемся к Книге. Что может такой человек написать? Хотя…. Всё, как я уже сказал, зависит от автора. И от его взгляда на жизнь. Про умение излагать я уже и не говорю – это само собой. Был у меня учебник, «логика» называется. Там была хорошая фраза, типа: «Можно сказать „Санитар леса“, а можно сказать „Серый убийца“ – и то, и другое будет о Сером Волке». Вот и в книгах так же. Если автор озабочен, он пишет о том, о чем озабочен. Если автор шутник, как Сорокин, он шутит (правда, по-своему, черновато, но как умеет и хохочет). Если автор заноза, то его фамилия Задорнов. А если сопли любит – то, сам понимаешь, кто автор.
