Ольга Карпович - Младший
— Леня! Алеша! — позвала из комнаты Лара. — Мальчики, мне нужна ваша помощь.
Братья неспешно завтракали на кухне. Марианна уже унеслась по своим экстренно важным бизнес-делам, Алеша же собирался на студию только к двенадцати. С час назад к Ларисе пришла портниха, и женщины, шелестя волнами белого атласа, шмыгнули в спальню. И вот теперь мать неожиданно вызвала на помощь сыновей.
— Что там еще такое? — недовольно процедил Леонид.
— Счастливый жених сбежал, наверно, — хохотнул Алексей.
— Мальчики, ну что же вы? — не унималась Лариса.
Братья обреченно двинулись на ее голос.
Спальня матери поспешно превратилась в швейную мастерскую. На зеркальном туалетном столике помещалась допотопная швейная машинка. Незастеленная кровать усыпана была модными журналами, обрывками газетных выкроек, катушками и мотками тесьмы и атласных лент. К занавеске булавками была приколота невесомая тюлевая фата. Сама Лариса, облаченная в белоснежное платье с пышной юбкой, стояла на стуле, возвышаясь посреди комнаты, словно рождественская елка. Портниха Шурочка ползала вокруг нее на четвереньках, закалывая еще не подшитый подол.
— Ну как? — кокетливо сощурилась Лара.
Леня обалдело присвистнул, Алеша покачал головой:
— Мамулечка, а ты уверена, что в пятый раз выходить замуж в белом…
— Не волнуйся, сынок, когда я буду выходить замуж в шестой раз, у меня будет алое платье! — заявила Лара и, царственно склонившись, чмокнула его в макушку. — А теперь оцените, подол ровный? Шура, отойди!
— Сейчас, — прошамкала Шурочка, зажимавшая в зубах булавки.
Она пришпилила край подола еще в одном месте и наконец отошла в сторону. Алеша отступил на шаг, прищурил левый глаз. Мать начала медленно кружиться на стуле.
— Стоп! — скомандовал Алеша. — Вот здесь как будто длиннее.
— Где? — мать обернулась, пытаясь заглянуть за спину.
— Да что это вы выдумываете? — обиделась Шура. — Где длиннее?
— Да вот тут! — опустившись на колени, Алексей ткнул пальцем в край подола.
— Да нет! — возразил неожиданно Леонид. — Не тут длиннее, а там короче.
Он тоже присел на корточки возле ног Ларисы, взялся за край подола и принялся растягивать его в руках.
— Да все ровно, что вы понимаете, — начала отпихивать их локтями портниха.
— Не ссорьтесь! Только, умоляю, не ссорьтесь, — причитала с вышины Лариса.
Неожиданно дверь в комнату распахнулась, с размаху влепившись металлической ручкой в стену, и на пороге возникла Валентина Васильевна в заплатанной ночной рубахе.
— Вы кто такие? Почему шастаете по моему дому? — Она уперла тощие кулаки в бока и принялась наступать на притихших домочадцев: — Кто такие, я спрашиваю? Как в квартиру пролезли? Извести меня хотите, а?
— Прикройте меня! — взвизгнула Лара. — Она сейчас платье увидит…
— Мама, да она нас не узнает, какое уж тут платье! — взревел Алеша и бросился наперерез грозной старухе. — Бабушка, опомнись. Это я, Алексей!
— Алешка, что ли? — недоверчиво сощурилась Валентина Васильевна. — Не похож что-то… — Она потрепала внука по волосам, пытливо заглянула ему в лицо и заявила: — Старый больно.
— Жизнь такая, бабуля, жизнь такая, — увещевал внук, стараясь вывести старуху из комнаты. — А ты таблетки сегодня принимала? Которые тебе Вера Николаевна выписала?
— Пилюли эти? И не подумала! Отравить меня хотите, думаете, я не соображаю ничего?
— Ну что ты такое говоришь? Это же… Это витамины просто… Хочешь, я тоже выпью, чтоб тебе спокойней было?
Продолжая терпеливо уговаривать бабушку, Лазарев под руку вывел ее из комнаты. Лариса спрыгнула на пол, опустилась на стул и картинно разрыдалась, всхлипывая:
— За что? За что мне этот крест?
— Ну что вы, что вы, — запричитала Шурочка. — Сейчас платье закапаете, перестаньте!
Леня вышел в коридор. Через несколько минут из старухиной комнаты появился Алеша.
— Ффух, улеглась вроде, — сообщил он. — И лекарства приняла.
— Ну ты даешь, Гиппократ! — мрачно сострил Леня.
Тот невесело усмехнулся, прошел в прихожую и начал одеваться.
— Ладно, я на студию, с ребятами надо перетереть. Завтра же контракт подписываем, — попрощался он уже в дверях.
— Завтра? — как бы между прочим переспросил Макеев.
— Ага, с утра. Ну давай, до вечера, — кивнул Алеша и скрылся за дверью.
* * *Вернулся Лазарев со студии около восьми. День прошел удачно, и он был в хорошем настроении. Ребята из группы были довольны проектом, над которым собирались работать в ближайшее время. Работа интересная, трюки задумываются классные, и платят хорошо, директор «Стар Сервиса» не поскупился. Игорь особенно радовался, у него прибавление в семье скоро ожидается, лишние деньги не помешают. Витьку, правда, с трудом удалось уговорить отложить отпуск, но в конце концов все пришли к обоюдному согласию. В общем, все складывалось удачно, оставалось только прибыть на киностудию завтра к девяти и поставить подпись под контрактом.
Вечером ему удалось поговорить по телефону с Верой, и та, хоть и торопилась — спешила к очередному пациенту, — отвечала ласково и называла Алешей. Вера… После их последней встречи она как будто оттаяла, хотя — он чувствовал — все еще не подпускала его близко, смотрела настороженно и опасливо. Впрочем, какую-то брешь в ее ледяном спокойствии все же удалось пробить, а значит, была надежда… Он не задавал себе вопроса, на что надежда, не хотел думать, что будет, если Вера все-таки согласится, сдастся под его натиском. Как он разрешит эту ситуацию, что предложит этой женщине, как поведет разговор с женой, Алексей не знал. Все эти вопросы казались слишком сложными, нарушающими простую и ясную гармонию его чувства к Вере, этой милой зеленоглазой девочке, которую он — сейчас был в этом уверен — искал всю жизнь. Как-нибудь потом, со временем, все решится, образуется само собой, сейчас же главное, чтобы она не отводила взгляд, улыбалась в ответ, не отстранялась от его рук. Главное, чтобы она поверила ему, как когда-то.
* * *Лешка въехал во двор, припарковал «Ниссан» у подъезда. На тротуаре соседские пацаны играли в футбол, он вбежал в толпу мальчишек, врезался в самую кучу-малу, принялся, отдуваясь и толкаясь, бороться за мяч. Наконец удалось поддеть его носком ботинка. Лазарев побежал вперед, ведя мяч перед собой, не обращая внимания на озабоченно сопящих вокруг пацанов, размахнулся и ударил ногой, направив мяч между двумя деревянными ящиками, служившими воротами.
— Гол! — заорали мальчишки.
— Нечестно! Не считается! — заныла вторая команда.
— Ладно, пацаны, извиняйте. Больше не буду! — улыбнулся Алеша и скрылся в подъезде.
* * *В квартире было тихо. «Куда это все подевались?» — недоуменно оглядывался Алеша. Ну бабка, ясно, спит. Марианна… На работе, что ли, еще? А брат-то где? Разувшись, он прошел на кухню. Леонид, сгорбившись, сидел за кухонным столом. Перед ним стояла наполовину опорожненная бутылка водки, валялись обрезки колбасы, крошки хлеба. Он исподлобья глянул на брата, отвел воспаленные глаза и ничего не сказал.
— Лень, ты чего? — испугался Лазарев. — Случилось что?
Он сел за стол рядом с братом, попытался заглянуть ему в лицо. Макеев молча придвинул к нему вторую рюмку, налил водки.
— Выпьем, Леха!
— Да что такое-то? — не на шутку встревожился Алексей.
— Из Америки мне звонили, — объяснил Леонид. — Друг мой погиб, Джереми…
Он поднял рюмку на уровень глаз, настойчиво посмотрел на брата. Тот тоже поднес к губам свою, сказал растерянно:
— Ну что же… Светлая память…
Через полчаса Леонид, казалось, уже отяжелевший, захмелевший, пьяно растягивая слова, повествовал брату:
— Понимаешь, он мне как брат был… Да вот… как ты… почти…
Макеев наваливался на плечо, горячо дышал в лицо перегаром и все наливал и наливал в Алешину рюмку. Тому пить не хотелось, слишком светлое было в этот вечер настроение. К тому же завтра с утра нужно быть на студии, и не хотелось бы появиться перед директором кинокомпании с похмела. Но не бросишь же брата, когда у него горе… В конце концов, хоть сочувствие-то он может проявить… К тому же тут в бутылке не так уж много осталось. А, ладно, была не была, авось до завтрашнего утра протрезвеет.
Леонид снова разлил водку по рюмкам, отодвинул опустевшую бутылку и, словно фокусник, извлек из-под стола еще одну.
— Э, нет, — запротестовал Алеша. — Не могу больше, брат, честно. У меня контракт завтра и…
— Ты не понимаешь… — пьяно помотал головой Леня. — Он такой молодой был, талантливый… И так нелепо… А, что говорить, — он махнул рукой и, не слушая Алешиных возражений, пододвинул к нему рюмку.
Лазарев нехотя выпил. Он чувствовал, что в голове уже помутилось, в ногах разлилась приятная тяжесть. И завтрашняя встреча казалась совсем уже неважной. Да кто он, в конце концов? Взрослый же мужик! Ну выпьет малость, подумаешь… Как-нибудь все образуется.
