Татьяна Алексеева - Выход где вход
Они пробовали искать квартиру по всему городу, ближе к окраинам. Обшарили Север и Юг. Заглянули на Запад. Наведывались в промежуточные зоны — вроде Северо-Запада или Северо-Востока. Вера чувствовала себя ходячим компасом, подметками изучившим московскую географию, все её долготы и широты. Районы обживались ни одно десятилетие и отличались пёстрой застройкой. Убогие вылинявшие хрущовки чередовались с растрескавшимися девятиэтажками времен застоя. Непрезентабельное жильё затирали горделивые и осанистые современные дома. Всё это торчало на фоне друг друга, контрастировало и оспаривало право считаться 'основной застройкой'. А в целом оставляло впечатление разброда и беспорядка. До сих пор им не удалось найти в Москве не то что района, но хотя бы улицы, усеянной более или менее однотипными домами.
Павел, потенциальный покупатель, как и Рената, был приезжим. Сумел заинтересовать своими профессиональными навыками нечто внушительно-коммерческое и процветающее. Благодаря фирме, он получал кредит на покупку жилья. Собирался перевезти семью. Хотя, в отличие от Ренаты прибыл он не из маленького городка, а из крупного, промышленного, выстроенного на Урале незадолго до войны. Его родной город отличался четкостью планировки и единообразием. Дышал современностью и непрекращающейся стройкой. И Павел жаждал найти уголок, напоминавший об оставленном доме.
Однако сколько они не колесили по Москве, всякая новизна и современность в ней через два шага оборачивались упадком и застоем. Пряничные новостройки сменялись 'графскими развалинами'. Это постоянное соседство обветшалого и возрождающегося — на каждой улице, в каждом дворе и в каждом районе, Павла глубоко огорчало.
— Вот прошли мы по этой улице, — жаловался он во время очередного путешествия, — и у меня заново настроение испортилось. Такой красивый дом на углу построили — залюбуешься! Я бы в нём с удовольствием квартиру купил. Но на те дома, что стоят рядом, без слёз смотреть невозможно. Что за бараков тут у вас понаставили? Хламьё какое-то.
— У нас есть районы из одних новостроек, — подсказывала Вера. — Там как раз всё одинаковое и новое.
— Нет, там метро далеко. А мне нужно близко. У меня и мама, и жена — обе просили, чтобы было метро.
Ломая голову над этой загадкой, Вера обнаружила, что Москва опять прибавила в талии. Новый район так и назывался — Пустошино. Его соорудили за счет Подмосковья, задействовав под улицы часть посевных площадей. И даже неожиданно протащили туда метро, быстренько нарастив один из самых длинных радиусов. Впрочем, были этому чуду разумные объяснения. В черте района располагалось крупное кладбище. По слухам, у одного из высших городских чиновников там была похоронена мама. Говорят, поэтому и метро пустили. Трудно предположить, что важный чин ездит к маме на кладбище посредством метро. Но почему-то он решил сделать району такой подарок — 'дать людям всё'. Видно, мысли о маме его растрогали, настроили на душевный лад. С появлением слухов о чиновничьем патронаже цены на квартиры в развивающемся районе уверенно поползли вверх.
Знакомство с Пустошино приятно поразило подуставших Веру и Павла. В окрестностях не было и следа 'хрущовок' или застойных девятиэтажек. Пейзаж не засоряли и малорослые довоенные кирпичные домики. Всё — с чистого листа! Стройные ряды одинаковых башен, выросших в одном и том же году. Прямоугольнички по одной и той же схеме слепленных двориков. Пара идеально прямых улиц. Несколько стеклянных супермаркетов. Что ни возьми, всё новенькое, свежепокрашенное, только что обструганное. Да еще и метро неподалеку. Павел приободрился. Новый район напомнил ему его собственный город. Тот точно так же вырос на пустом месте, из ничего. И потому был лишен некрасивых полуразрушенных построек и архитектурных диссонансов.
Возле станции метро на холмике виднелась церковь. Судя по облику, её возвели одновременно с жилыми домами. Широкий корпус, едва смягченный грубоватыми арками, приземистая колокольня, шлифованная мраморная плитка и тяжеловесные купола, — всё сразу вызвало в Вере отторжение. На её вкус храм представлял собой типичный 'новодел' — тяжеловесную попытку подражания даже не старым мастерам, а их копиистам. Эдакий местный вариант 'храма Христа Спасителя'. Наверняка, постарался всё тот же чиновник, обеспокоенный процветанием родственного ему кладбища. Порадел и профинансировал.
Паша, наоборот, на появление храма откликнулся оживленно:
— О, церковь! То-то мама обрадуется. Она так переживала, что если я куплю квартиру в новом районе, ей некуда будет ходить. А тут — прямо рядом с метро. Красота!
Вера в ответ расстроено посетовала:
— Ну, да, я понимаю, что надо возводить храмы — не будут же люди всякий раз в Центр мотаться. И совсем новые церкви нужно строить, увеличивать их число. Но для постройки храма всегда существовали особые правила, традиции… Не так, чтобы тяп-ляп, как это творение.
Павел, приходящий в восторг от одного только вида строительных материалов, не согласился:
— Ну, почему тяп-ляп? По-моему, внушительно. Чувствуется солидность, основательность.
— Бетонные плиты в основании стен чувствуются — вот что! — осуждающе буркнула Вера. — И купола слишком грубо сделаны — словно шляпы. То ли дело раньше церкви строили! У меня неподалеку от дома церковка стоит, аж XVII века. Так она несравнимо воздушнее — выглядит как кораблик посреди бурного моря. Держит курс на свет маяка, преодолевая бешенство волн. Прямо 'ковчег завета', а не церковка. Ещё бы не возмечтать о 'спасении'! Колоколенка там тоненькая как свечечка, но сразу заметна. Белизна такая, что сияет из любой темноты.
Вера ещё раз оглянулась на храм, сравнивая его со своими воспоминаниями.
— Та церковь — в изящных арочках. Всё в ней закруглено, завершено и изогнуто. Смотришь — и тебя точно внутрь цветка затягивает, как пчелу… Сразу вспоминаешь, что библейские слова 'слаще сотов и капель мёда'. Видно, что каждый кирпичик вручную положен, с молитвой. А это что?
Перейдя через дорогу и озирая храм уже с противоположной стороны улицы, она всё еще не могла успокоиться:
— И, знаете, если сравнивать со старинными церквами… Там совсем другая форма куполов — слезками, как будто они с неба наплаканы. А ещё на язычок пламени похоже.
— Купола разные были. Смотря по стилю, — нехотя отозвался Павел.
— Шатровые купола такие же тоненькие. Они много места небу дают. Не оспаривают его! — уцепилась за любимое сравнение Вера. — Даже в широких куполах сохранялся этот неуловимый изгиб — возле маковки и у основания, словно они из очей сами вытекли. А по современным куполам сразу видно, что они на заводе отлиты по типовому шаблону, не заморачиваясь.
Вера махнула рукой в сторону оставшегося за спиной храма:
— Тут слишком жёсткие полукружия, без нежных изгибов и утоньшений. Линии куполов спрямлены, стали проще. Да и в арках — то же самое. Разве не заметно? Тонкость-то прежняя где?
Павел недоумевающе обернулся в сторону церкви, пожал плечами. Какая разница! Главное — маме есть куда ходить…
Вера еще раз неприязненно глянула в сторону храмового монолита и подытожила — скорее, для себя:
— Это больше на памятник церкви похоже, чем на саму церковь.
— Ну, не знаю, — смущенно откликнулся Павел — Мама всё равно будет довольна, что тут церковь есть! Отделка, вроде, богатая, судя по виду.
Пока они шли вдоль улицы, Пустошино продолжало радовать чистотой, единообразием и свежестью построек. И Вере вдруг подумалось: 'А, может, это — то? Именно то, что ему нужно? Район тут необычный. Расцвел и благоустроился он благодаря маме, упокоенной на ближайшем кладбище. И раз он развивается под патронажем того чиновника 'на радость маме', то может и Павлу с его мамой тут будет хорошо?'.
Надежда окрепла, когда, завернув за угол нужного дома, они увидели лес, глухой полосой синеющий на горизонте. А перед ним — необъятное, поросшее кустарником поле. Через всё поле ветвилась проводами линия электропередач. Но даже она не портила захватывающего ощущения простора. На проводах Вера с ужасом заметила ворон, распушившихся на ветру. Бесстрашные же они!
— До леса тут — рукой подать, — подтвердил хозяин новенькой, пахнущей краской квартиры. — Можно сказать, от подъезда на лыжах катаемся. Встал прямо возле дома на лыжи и поехал. А летом — по грибы.
— Вот это да! — всю обратную дорогу до метро восторгался Павел. — Вот это другое дело! Наконец-то, в этом городе удалось найти что-то человеческое! Мы ведь с женой — лыжники. Теперь и ребенка к лыжам приучаем. Ух, как она обрадуется! И квартира мне понравилась. Новая. Чистая. Всё большое.
