Норман Льюис - От руки брата его
Какие-то разлагающиеся останки, обнаруженные под мостом, были признаны потрохами с бойни. Даже Фенна затянула эта суматоха: его уговорили посетить некую спиритку-медиума, которая написала, что может вызвать дух Ивена, находящийся в потустороннем мире. Весьма смутное, но впечатляющее послание, переданное через сию особу, вынудило Фенна втайне от всех и со стыдом в душе три дня лазить по нежилым разваливающимся домишкам.
После недели неразберихи, нелепых слухов, неудачных поисков Бродбент опять отправился на «Новую мельницу» — и дело наконец сдвинулось с мертвой точки.
— В прошлый раз я, помнится, видел у вас топографическую карту. Не разыщете ли вы ее?
Брон, не раздумывая, направился к ящику стола и достал карту. Он был услужлив, но загадочен. Бродбент ждал, что столкнется с позой оскорбленной невинности или же едкой иронии. Судя по Ломброзо, перед ним был типичный преступник, но только по физическим данным.
— Что означают эти карандашные крестики? — спросил Бродбент.
— Заброшенные рудники на карты не наносят. А брат говорил, у него несколько раз пропадали там овцы.
Пунктирная линия показывала старую дорогу, ведущую к одному такому руднику; Бродбент вернулся домой, собрал все свое снаряжение и поехал на этот рудник.
Дорогой не пользовались уже полвека, она густо заросла терновником, но минувшим летом огонь уничтожил подлесок, и видно было, что здесь недавно проезжала машина. Бродбент поставил свою машину так, чтобы она не бросалась в глаза, и пошел по дороге. У полураскрытых железных ворот, намертво вросших в землю, след шин обрывался. А дальше в грязи можно было различить отпечатки башмаков, и Бродбент поздравил себя: хорошо, что за всю эту дождливую неделю не было ни одного настоящего ливня и их не смыло. Он достал фотоаппарат, навел на фокус и с близкого расстояния под разными углами сделал несколько фотографий отпечатков шин. Потом достал рулетку, измерил следы ног и тоже сделал несколько снимков.
Во дворе стояло старое, полуразвалившееся здание конторы, вокруг все усыпано было обломками кирпича, а сзади вплотную подступали буйные заросли терновника — живая колючая изгородь в двадцать футов вышиной, непроходимые джунгли, поглотившие все следы рудника, кроме разрушенной дымовой трубы. С трудом продираясь через колючий кустарник, Бродбент обошел развалины. В нескольких местах их прорезали тропинки, но все они упирались в барьер из ощетиненных шипами ветвей. Кое-где почва осела, образовались трещины, как после землетрясения. Бродбент подобрался к одной из них и заглянул в пропасть, куда рухнули остатки какой-то постройки. Конечно же, тело здесь, подумал он. Где-нибудь внизу. Но нам никогда его не найти.
15
«Рост около пяти футов восьми дюймов; вероятно, коренастый, обут в дешевые фабричной работы башмаки, отпечатки каблуков свидетельствуют о походке враскачку. Неестественно короткий шаг и глубокие вмятины в местах, где ступал каблук, заставляют предположить, что этот человек нес что-то тяжелое. Отпечатки шин показывают, что они того же типа, размера и ширины, что и шины обследованной легковой машины марки „остин“».
Несмотря на обнадеживающие доклады экспертов и сдержанные похвалы Окружного полицейского управления, Фенн, возвращаясь от полицейского юрисконсульта, был по-прежнему настроен мрачно.
Он созвал подчиненных, чтобы обсудить положение.
— Тело все еще не найдено. Не будем себя обманывать, имеющиеся у нас улики отнюдь не убедительны. Пятна крови — это производит впечатление, но очень часто ничего не дает. Редкий день кто-нибудь не порежет себе палец. Владелец одной местной химчистки каждый месяц непременно присылал нам какой-нибудь костюм. Не проходило месяца, чтобы мы не получали одежду с пятнами крови, насилу уговорили больше нам ничего не посылать. Мелкие пятнышки крови на полу кухни сами по себе ничего не значат. На кухне люди работают и, конечно, могут порезаться. Вот если бы кровью были забрызганы стены и потолок, тогда другое дело.
Фенн перевернул страницу своих заметок.
— Теперь о машине, которая побывала у брошенного рудника, и о парне, который вынес из нее что-то тяжелое. Почему, в сущности, это обязательно должно быть мертвое тело? Мы все понимаем, что сержант Бродбент неплохо поработал, и я вовсе не хочу гасить его рвение ушатом холодной воды, но, как отмечает наш юрисконсульт, нам неизвестно, когда там побывала эта машина. Опять же насчет незначительных следов крови в багажнике. Это могла быть кровь Ивена. Возможно, так оно и есть. Она той же группы. Это мы, во всяком случае, можем установить, ведь Ивен был донором. Кровь той же группы, что на костюме, и часть пятен на линолеуме тоже этой группы. Вы скажете: весьма существенно, а вот наш юрисконсульт пока не видит причин радоваться. И то, что Брон заявил, будто брат ему сказал, что едет в Эберистуит, агенту же толковал что-то совсем другое, он тоже не считает важной уликой. Вполне возможно, что брат и вправду, как говорит Брон, хотел недели на две оттянуть выплату взноса.
Теперь пришел черед сделать публичный выговор констеблю Джонсу, который за последнее время впал в еще большую немилость.
— Нам следует поблагодарить констебля Джонса за то, что он так быстро установил, что Ивен вовсе не уезжал в Эберистуит, но сообщить мне об этом он счел нужным совсем недавно. Я уже говорил прежде и снова повторяю: результаты подобных расследований надлежит докладывать в письменном виде в тот же день, как они получены.
Услышав свое имя, Джонс насторожился. До этой минуты он играл в свою привычную игру: определял по росту проходивших мимо окна жителей Бринарона. К выговору он отнесся спокойно. Он ведь всего лишь последнее звено в длинной цепи тех, кому приходится сносить несправедливость.
— Самое слабое место в этом деле — утверждение жены Оуэна, будто около одиннадцати часов вечера она слышала, как Брон уехал со двора на машине и вернулся несколько часов спустя. Может ли она быть уверена, что это был именно Брон? Конечно, нет, и любой стоящий защитник использует это слабое место и разобьет все обвинение в пух и прах. Не забывайте, миссис Оуэн будет враждебным нам свидетелем. Если она решит, что какие-то из ее прежних показаний могут повредить нашему приятелю, на суде она от них откажется. Не забывайте, если дело дойдет до суда, в него непременно ввяжется кто-нибудь из самых дотошных защитников. При тех уликах, что у нас есть, он сделает из нас отбивную.
Бродбент попросил разрешения задать вопрос.
— Разве не справедливо предположить, что к тому времени, как Брон стал распродавать имущество брата, он уже знал, что тот не вернется?
— Это всего лишь предположение, и не более того. С другой стороны, он пошел к местному ростовщику. Это больше всего говорит в его пользу. Если бы преступник с таким высоким коэффициентом умственного развития, как этот Брон, совершил убийство, у него хватило бы ума съездить куда-нибудь подальше от места преступления. То же и с костюмом Ивена. Если б он убил брата, неужели он прежде всего не запрятал бы этот костюм?
— А как по-вашему, сэр, почему у ростовщика он назвался вымышленным именем?
— Возможно, его вынудили обстоятельства. Но это вовсе не значит, что он убийца. Есть еще вопросы?
— Как считает юрисконсульт — соглашение о совместном владении фермой не вызывает никаких сомнений?
— Юрисконсульт сказал, что просто непостижимо, как человек в здравом уме и твердой памяти может подписать подобное соглашение. Но поверенный Ивена объяснил, что документ составлен в точности по желанию клиента, стало быть, тут говорить не о чем. Ничто не мешает Брону Оуэну завтра же продать ферму, прикарманить деньги, и только его и видели. Соглашение послано эксперту, чтобы он проверил, не фальшивая ли подпись, но это пустая формальность.
Джонс начисто потерял интерес к происходящему. Дело это с самого начала было гиблое, а потому он, как и вся местная полиция, считал, что тут не из-за чего копья ломать. За последние сто с лишним лет из всех случаев убийства, когда труп так и не был обнаружен, только два дела кончились успешно. А на этот раз он, наверно, даже не увидит, как они тут будут барахтаться и все равно пойдут ко дну. Накануне его вызвал старший констебль и потребовал, чтобы он рассказал свою версию стычки с майором Стивенсом. Он показался Джонсу человеком доброжелательным и демократичным.
«Мне кажется, вам не хватило такта, вот и все. Однако, увы, существует такая штука — политика. Так что вы уж сочините извинительное письмецо. Совсем коротенькое. Незачем унижаться, просто напишите, что ваша неучтивость отнюдь не была преднамеренной. Пошлите письмо мне, а я передам его по назначению вместе с сопроводительной запиской».
«Боюсь, я не смогу этого сделать, сэр», — сказал Джонс.
