Наталья Кулагина - Ого, индиго!
– Ты – исключение из правил. Повтори!
– Я – исключение из правил, – шепотом повторила Дина.
– А теперь повтори так, чтобы стены закачались от твоей уверенности.
– Я – исключение из правил, – повторила Дина чуть уверенней.
– Не верю! Не верю! Ты не женщина – мечта! Ты сделана из безе и тафты. Из парящих в небе облаков! Ты чудо и поэзия! Стерва и ангел.
– Я – исключение из правил! – повторила Дина. И впервые в жизни осознала этот очевидный факт.
– Вот и молодец! А теперь слушай меня внимательно! Забудь о клоуне. Это была шутка. Пора в большое кино. Завтра на «Мосфильме» большая тусовка. Кастинг, фотосессия. Мы вместе пойдем. Готовься. И пожалуйста, больше без фокусов.
Илья занимался странным делом. Бросал монетку. «Орел». «Решка». Упрямо выпадал «орел», нарушая привычные представления о теории вероятности. В кабинет заглянул Кеша. Обнаружив лучшего друга медитирующим над монеткой, потащил его в «Окна». Предложив на выбор пиво с креветками или креветки с пивом. В «Окнах» за барной стойкой был коммунизм – женщины в белых чепчиках следили за пивной пеной, прекрасным волшебным движением материализовали сухарики и подавали все это великолепие голодным товарищам. Фоном играли «Битлз», пахло яичницей, ветчиной, сыром. На планете опять все было хорошо.
– Какие новости? – поинтересовался Кеша с набитым ртом.
– Ее нигде нет, – грустно признался Илья. – Все ее видели. Но она пропадает, как видение, как приведение. Она ходит по особому маршруту. Если соединить пунктирной линией все точки, которые она посетила за последнее время, то можно нарисовать дикобраза. Это все, что я о ней знаю.
– Не мало, – уважительно отозвался Кеша.
– А то! Я «шмелем» и «осой» пролетел вокруг Земли, словно первый космонавт. Пытался вылететь за пределы НООСФЕРЫ, но меня туда почему-то не пускают. Я почти что вижу ее лицо. Хочу угадать имя. Надеюсь, у меня получится.
– И зачем тебе? – со снисходительным высокомерием спустил Илью с небес на землю Кеша.
– Это важно, – серьезно отозвался друг. – Это важно. Я сам не знаю, зачем. Возможно, это самое важное дело в жизни. Встретить своего человека и вместе с ним узнать, что делать дальше, чтобы вернуться домой. Мне кажется, я ничего не делаю, а только жду, жду, жду. Меня достало такое положение. Эта женщина моей группы крови. Она с моей планеты.
– С какой планеты? – вытаращил глаза Кеша.
Дружба научила его немногому. Многие вещи он воспринимал буквально, забыв о силе сравнений и волшебных образах.
– С моей планеты. Наших здесь мало. Но иногда встречаются. Я их узнаю... Магнетизм... Луч... Сияние... Мне на секунду кажется, что я вернулся домой... Будто мы сделаны из одного материала, выструганы из одного полена папы Карло. Рядом с нами начинается настоящая жизнь. Мы – кислородная подушка в реанимации. Но это на мгновение. Мы не можем раскрыть рот и признаться в том, что мы с одной планеты.
– Почему?
– Нас сдадут в клинику на опыты. И мы навсегда забудем о планете, о волшебстве, о том, что нужно ждать связного и он придет.
– Ты пишешь новую сказку? – опасливо поинтересовался Кеша.
– А что, похоже? – просиял Илья. – Я напишу сказку, издам книгу, книга попадет ей в руки, она узнает себя и найдет меня.
– Зачем тебя искать? – отрезвил Кеша товарища. – Если она в своем уме, она никогда не сделает эту глупость.
– Дело в том, что она тоже ждет связного, – медленно выговорил поэт Илья. – Она просто не знает, кого ждет. Это больше, чем любовь, страсть и дружба. Это – понимание, которого нам так не хватало с раннего детства.
Илья что-то задумал. На Кешу смотрел как веселый воин света, который в черной комнате нашел выключатель и врубил свет. Некая ясность отражалась на его лице. Несмотря на детали, жизнь-то налаживалась.
Динка закрыла глаза и провалилась в кафе. Она смутно припоминала, что видела арабскую вязь и раньше, но только где и когда? Каменные стены, каменный пол, деревянный стол, светильники по стенам, рождающие причудливую игру теней. В момент восстановления в голове фрагментов альтернативной реальности Динка окончательно заснула. Наконец пазл сложился: сон, арабское кафе, кардамон, кажется, я уже здесь была, космические шпионы, лазутчики, старичок, который не хотел возвращаться домой и не нашел ничего лучшего, как устроить на планете рабовладельческий строй. Рассказать кому-нибудь этот сон – никто не поверит. Жаль, что забуду, как только проснусь. Здесь я помню все, все, все. Там – я вообще дезориентирована. Старичок появился мгновенно, стоило о нем вспомнить.
– Ой, ты моя ласточка! Моя звездочка! Моя лапочка! Неужели моя девочка про меня вспомнила? – старичок ласково мурлыкал, чем напугал Динку до потери сознания.
– Порадовала старичка, что и говорить! Где ты, моя девочка? Что с тобой? Никак мы с тобой не встретимся. – Речь старичка ласково журчала, как старинная прялка.
– Наблюдение за всем городом. Везде посты и караулы. Но ты уходишь в последний момент. В тебе есть особое вещество – мне с тобой становится интересней жить. Поверь, это больше, чем любовь. Мне будет жаль давать тебе таблетку беспамятства, делать укол вечной заморозки, заставить предать друга. Но я это сделаю. Только со мной ты окончательно избавишься от боли и страдания.
Старичок печально оценивал Динкины шансы на выживание в удивительном лабиринте, который он выстроил специально для нее, с учетом ее личных качеств и пожеланий.
– Я прекрасный доктор, – наконец выговорил старичок. – Рядом со мной тебе будет хорошо. Когда измученные земной атмосферой агенты наконец попадают ко мне в руки, они так радуются, что встретили своих, что легко соглашаются на маленькие жертвы в виде замены операционной системы. Они начинают работать на меня. – Старичок самодовольно протер руки и вдохнул запах кофе, словно запах дорогого изысканного парфюма. – Ведь чего только они не мямлят о себе на первых порах! Смех! «Особая раса». «Древняя душа». «Космическое сознание». Видят во мне великого мыслителя, мага, хранителя знаний. Диагностируют болезни взглядом, слышат голоса и предчувствуют катастрофы. Но не могут отличить добро от зла. Сюрреализм – это Я! – Старичок засмеялся удачной метафоре. – Хе-хе-хе. Ты думаешь, они сопротивляются, уличают меня в лицемерии, начинают изобретать сто и один способ моей смерти – НЕТ! Они с радостью идут служить и работать во славу моего имени! Они мне очень помогают. – Старичок вздохнул. – Конечно, есть мятежники, больные идеями о собственной исключительности. Этих может утешить только мировое господство. Этих я предпочитаю превращать в восковые фигуры и украшать пантеон славы моего уникального музея в мире. В моем музее восковых фигур есть гении, мудрецы, пророки, поэты, музыканты, богоискатели, полководцы, красавицы. Они отдали мне свою душу. Я – это они, – победоносно сверкнул голубыми глазами старичок.
Он оказался порядочным хвастуном.
– Я лучше всех, вместе взятых! Я оставил мир на память о себе! А они плодили иллюзии. Они – преступники! Их место – в музее восковых фигур.
Старичок прикрыл глаза, лицо его вытянулось, морщинки разгладились. Он стал похож на экспонат собственной коллекции.
– Самое ужасное происходит тогда, когда феи начинают творить чудеса. Это конец!
– Почему?
– Никто не ждет от них подобных неприятностей.
– Это же прекрасно!
– Нет! На этой планете все по-другому. Нельзя показывать собственную силу. Надо уметь смиряться и быть как все!
Динка и Ксюха мчались по серым коридорам «Мосфильма», путали повороты, попадали не на те этажи и окончательно потерялись во времени. Ксюха болтала без умолку.
– Ты только верь в себя. Есть, есть счастливый случай. Представляешь, мы бежим по коридору, а нам навстречу сам Михалков. Ищет непрофессиональную актрису на главную роль. Вот точно такую же, как я или ты. Он так долго думал об этой девушке, что создал особый сценарий встречи. Только встреча произойдет не в кино, а в жизни. Это называется материализация!
У ДВЕРЕЙ студии собрались мажоры-мальчики, фотомодели-девочки, стареющие актрисы. Для всех ДВЕРЕЙ решительно не хватало.
Наконец Динка вошла в святая святых – в запущенную комнату, где строгая комиссия решала судьбу будущих звезд. Режиссер – человек с тонким белым лицом объяснял рисунок роли, заламывал руки и грозил никогда не выйти из мира воображения.
– Он объясняет девушке, что уходит от нее навсегда. Она не верит, говорит, стараясь убедить его: «Ну я же люблю тебя», но потом понимает, что он не шутит, и у нее начинается нервный приступ. Она смеется, вскидывает руки, падает в обморок. Для нее в эту минуту кончилась жизнь. Все поняли? ТОЛЬКО НЕ ПЕРЕИГРЫВАЙТЕ.
Девушки смеялись, падали, заламывали руки, истерили – все в целом напоминало цирк абсурда, апокалипсис, конец света, агонию, разыгранную под веселую музыку.
